ПРОБЛЕМА
Странность пугает большинство людей. Еще часть людей она настораживает. И только у некоторых из нас она вызывает любопытство.
И лишь очень немногие испытывают неодолимое влечение к странности.
Поэтому чаще всего люди желают от-страниться от собственной странности. Странность воспринимается как глубинно тревожащая неадекватность.
Почему так происходит? Странность намекает на две стратегии взаимодействия духовности и душевности во внутреннем мире каждого из нас, стратегии, чуждые обыденной жизни – экзистенциального гермафродизма и андрогинизма. Первая стратегия – это стратегия предельной власти, вторая – стратегия любви и свободы, творчества и сотворчества.
Гермфродитизм рожден работой воли к власти, которая, подобно подземным рекам, вымывает огромные пещеры в душе, наполненные темнотой и ужасными существами, андрогинизм – солнечным ветром воли к познанию и творчеству, любви и свободе, заполняющих нас светом.
Это означает, что гермафродитизм замкнут в предельном бытии человека, тогда как андрогинизм, уходя корнями в предельное, раскрывается в запредельном.
Предположив, что конструктивность странности в предельном и запредельном бытии человека проявляется в гениальности, героизме и святости, мы можем соотнести эти качества с андрогинизмом, а противоположные им – с гермафродитизмом.
В результате имеем два вида странности. С одной стороны, странность Гения, Героя и Святого, с другой – странность их антиподов: Антигения, Антигероя и Антисвятого.
Сравним их.
1. Странность Гения и Антигения
1
Гений – это не просто человек, который сделал свое саморазвитие развитием человечества, это человек, способный увлечь за собой подобных себе, увлечь гениев. В этом высшая и сложнейшая задача Гения – не просто подарить человечеству открытие, но и актуализировать учеников, которые сами смогут сделать открытия.
Стремление гениальной личности посеять вокруг семена гениальности в границах обыденного бытия воспринимается удивительно странным, а порой – невыносимо странным.
2
Антигений поступает совершенно иначе. Ему нужно быть единственным гением, который совершает последнее, апокалиптическое открытие для мира. После этого открытия другие гении будут просто не нужны. В лучшем случае потребуются таланты с их посредственной креативностью, которые должны будут завершать частности и полировать элементы последнего великого Открытия.
Открытие, произведение, система Антигения должны завершить земную историю. Такое стремление приводит к тому, что открытие Антигения перестает быть Открытием с большой буквы. Но самое главное, оно всегда вольно или невольно становится способом разрушения мира людей.
Ибо одна только мысль о том, что после может прийти новый Гений с новым Открытием становится для Антигения невыносимой. И это постепенно трансформирует его гениальность в посредственность.
Здесь главная причина всех проявлений странности Антигения.
3
Вслушиваясь теперь в странное слово «Антигений», мы можем вполне ощутить его зловещий смысл. Антигений – это уничтожитель гениев.
Эрос в бытии Антигения все больше становится Танатосом. Стремясь недопустить появления других гениальных личностей, он превращается в палача человечества, напоминая Ирода, который уничтожает всех младенцев, чтобы свести счеты с одним-единственным.
4
Как ни парадоксально, люди обыденного бытия готовы больше чествовать Антигения, чем Гения. Антигений, как правило, дает им простые и окончательные ответы на все вопросы. И он не призывает их делать то духовное усилие, которое мы можем определить как волю к гениальности.
Увидев плоды Антигения, люди отшатываются от него, но вновь и вновь приветствуют тех, кто приходит ему на смену в новых улыбающихся масках на искаженных ненавистью лицах.
5
Самое странное, что Гений и Антигений очень редко появляются в этом мире в чистом виде. Как правило, они спорят в одной личности. Это, например, явно просматривается в жизни и творчестве Гегеля и Ницше.
Гегель призвал каждого к свободной мысли и, одновременно, хотел завершить своей системой не только творческую историю философии, но творческую историю человечества. Ницше, неся в себе предельную человечность, желал навсегда покончить с человечностью руками Сверхчеловека.
Возможно, Антигений – это яд, который в небольших количествах становится для человечества лекарством, заставляя осознать, что быть лишь Гением в этом мире недостаточно.
2. Различие Героя и Антигероя
1
Если Гений меняет себя и мир при помощи текстов, то Герой – при помощи поступков. При этом поступки Героя практически всегда связаны с текстами Гения. Без этих текстов Герой превращается в банального бунтаря или преступника. Это хорошо показал Достоевский в образе Раскольникова.
Герой столь же нуждается в Гении, как и Гений в Герое. Гений находит в Герое личность, которая воплотит его идеи, Герой получает от Гения импульс, поднимающий его над обыденностью в предельное и запредельное бытие, что освящает его поступки и делает настоящим Героем.
2
Гений создает особые странные тексты, постепенно меняющие сознание и судьбу поколений на десятки и даже сотни лет вперед. Герой творит особые судьбоносные поступки – подвиги, коренным образом меняющие жизнь здесь и теперь.
Именно то, что Герой совершает не просто поступки, а подвиги, притягивает его к текстам Гения.
Просто поступки, даже так называемые героические поступки, не нуждаются в обосновании текстами и тем более текстами Гения; однако подвиги невозможны без них.
Мера странности, которая есть в подвигах, требует обращения к гениальности.
3
Естественно было бы предположить, что Антигерой рождается творчеством Антигения.
С одной стороны, это действительно так. Идеи Антигения о последнем Открытии, взрывающем мир, могут напрямую превращать Героя в террориста или провоцировать подобное превращение.
Но Антигерой как практический разрушитель человека и его мира не обязательно является спровоцированным исполнителем или прямым орудием некого Антигения.
Наполненный волей к власти, Антигерой может оттолкнуться от достаточно чистых и человечных идей настоящего Гения, исказив их или включив в странный контекст.
Предельная воля к власти, рождающая Антигероя, искажает его взгляд, направленный и на жизнь, и на творчество.
В этом принципиальное отличие Героя и Антигероя.
Герой рожден волей к любви и свободе, которая приводит его к идеям того или иного Гения. Антигерой, исхлестанный изнутри бичом воли к власти, готов подбирать какие угодно идеи – лишь бы они помогали увеличению власти.
Наверное Антигерой, как и Антигений, является ядом для человечества. Но в этом яде есть лишь доля яда, ибо он помогает постигнуть то, что чистый героизм – даже как служение подлинной гениальности – не может быть конечным смыслом бытия человека.
Ибо в этом бытии есть еще и святость, обладающая своим величием и своей особенной предельной и запредельной странностью.
3. Святой и Антисвятой
1
Быть странным еще не значит быть собой. Однако без обретения странности стать собой невозможно. В наибольшей степени это касается Святого.
Святые наименее понятны людям обыденного бытия. Если гении и герои получают за свои достижения «прижизненную славу и почет», или во всяком случае могут получить их с некоторой долей вероятности, то святые получают в лучшем случае уединение, а в худшем – мученическую смерть.
В бытии Святого духовность настолько одушевляется, что его целостность может вызывать садистическую агрессию людей, одержимых волей к власти, – такая воля может сделать запредельно целеустремленным, но не целостным.
2
Однако именно святые странным образом наиболее почитаемы людьми обыденного бытия. Они превращаются в объекты ритуального поклонения, а их имена становятся архетипическими для той или иной культуры.
Наверное это происходит потому, что Святой в наибольшей степени близок к человеку в его обыденности и повседневности. Он не удален от него гениальными стихами или сверхчеловеческими подвигами на поле боя.
До какого-то момента это и отталкивает человека обыденности. Святой представляется ему жертвой и неудачником, и лишь в самой глубине души пульсирует удивление и уважение.
Когда же Святой уходит из жизни или правители готовы канонизировать образ ныне живущего Святого, удивление и уважение поднимаются из глубины, становясь поклонением.
3
Если рядом с Гением и Героем Святой наиболее трогателен и душевно открыт, то Антисвятой наиболее страшен – даже по сравнению с Антигением и Антигероем.
Антисвятой – это личность, которая имитирует и душевность, и духовность, более того, их целостность, чтобы абсолютно манипулировать окружающими.
В отличие от Антигения, который хочет остановки всемирной истории после своего открытия, Антисвятой желает, чтобы история длилась бесконечно и все разумное и живое в ней было подчинено его воле. Таков император из «Звездных войн» Лукаса.
Но как и в случае с Антигением, в одной личности могут уживаться как Святой, так и Антисвятой. Это делает таких личностей завораживающе странными. Таковы Волк Ларсен из «Морского Волка» Джека Лондона, Ганнибал Лектор из «Молчания ягнят» Томаса Харриса и Гренуй из «Парфюмера» Зюскинда.
Антисвятой – это доведение до абсурда всего того, что есть в Святом, но такое доведение в конце концов лишь подчеркивает роль Святого в мире людей, отсекая от этой роли все лишнее и безжизненное.
* * *
Гений, Герой и Святой не позволяют людям становиться на четвереньки и в прямом, и в переносном смысле. Эти фигуры – стражи подлинной духовности и душевности. Они – эликсир бессмертия духовности и душевности в мире людей.
Напротив, Антигений, Антигерой и Антисвятой – это яд человеческого бытия.
Знание дозы позволяет утихомирить страх и приблизиться.
И убедиться, что в очень малых количествах этот яд действительно может способствовать стимуляции целостности, заставляя Гения, Героя и Святого не только проявлять лучшие качества, но и соединяться, преодолевая гордыню изолированности друг от друга и Абсолюта, который наполнен высшей андрогинной целостностью духовного и душевного и триединством гениальности, героизма и святости.
Важно только правильно определить дозу, действительно превращающую яд в лекарство.
И помнить, что использование такого лекарства может соединитить Антигения, Антигероя и Антисвятого в ту целостность, которая в христианской культуре получила имя Антихриста.
Поэтому стоит осознать, с какого момента человечество сможет освободиться от душевных ядов и лекарств на основе этих ядов.
Ибо «будьте как дети и вам откроется Царствие Небесное». А дети не знают ни ядов, ни лекарств.
Комментариев нет:
Отправить комментарий