Первая табличка (Гильгамеш и Энкиду) - первый восход Венеры. Исходный топос, исходный посыл - о всё видавшем до края мира, путь до края мира - это путь Венеры.
Да, есть Гильгамеш, который назван в числе королей древности, среди них были и Гильгамеш и Лугальбанда и ещё многие другие и жили они страшное число лет. Но сама изначальная характеристика - это венерианская характеристика это посыл странника, как венерианского персонажа, он не может остановиться в своём движении. Можно сказать, что останавливается Солнце (у египтян оно останавливается дважды - в полдень и в полночь). Можно представить себе модель мира в которой Солнце неподвижно, поскольку Солнце восходящее каждое утро на востоке и заходящее вечером на западе мб описано как некая стационарность, как постоянство. Венера и Луна - это два вечных странника. Причём Луна - это странник, который движется с достаточно постоянной скоростью от 12 до 14 градусов в сутки и постоянно переходит от одной лунной стоянки к следующее, тогда как Венера движется петлеобразно и с разной скоростью.
Пролог описывает Гильгамеша как строителя Урука ограждённого, он создал его святилища, т.е. Гильгамеш здесь как первопредок и это те черты, которые остаются у Гильгамеша от патрона инициаций, но в Уруке главное святилище, построенное этим самым Гильгамешем - святилище Иштар. Сразу в Прологе нам говорят об Иштар. Гильгамеш ведёт себя как венерианский персонаж, но Иштар и Гильгамеш - различные персонажи, поэтому в некоем промежуточном состоянии развитии венерианского мифа Иштар была скорее солярной, также как солярными становятся Инанна и Гештинанна в поздней версии мифа о Таммузе. И как настоящая планета Венера ведёт себя как раз Гильгамеш, а Иштар остаётся тем самым Солнцем, вокруг которого и движутся венерианские близнецы Гильгамеш и Энкиду.
И вот он на две трети бог, на одну лишь человек. На половину бог - это герой. Мама у него шикса, а папа из богов. Ну или наоборот. А 2/3 это как? Возможно, что эта та тройственность, которая есть встречается в месопотамских троицах, или же 2/3 - это западные и восточные положения Венеры. При этом у него как у первопредка есть право первой ночи и власть над мальчиками, которых он уводит в календарном ритуале, о чём мы говорили в сериях посвящённых Гильгамешу.
Появление Гильгамеша как персонажа - это 1я табличка. Это тот гелиакальный восход, он появляется в лучах Солнца. Отсюда его состояние буйства и тут же вместе с ним появляется Энкиду. Он близнец и двойник. Энкиду приходит из лесного иномирья, но он не идёт в город, как приходит монстр и его обнаруживает охотник в лесу, он видит, что нечто необычное пришло в наш мир, некое волосатое лесное существо гигантских размеров. Затем идёт очень долгая история о том, что охотник идёт к своему отцу, а тот уже знает, что нужно делать, подобное уже видимо много раз случалось и ранее и он говорит: сходи в Урук ограждённый, скажи Гильгамешу, Гильгамеш тебе скажет: сходи к Шамхат, она придёт и его утихомирит. Сама манера изложения сюжета: это не форсмажорная, а вполне предсказуемая ситуация и отец охотника знает, что нужно делать, это такая венерианская ситуация, которая уже происходила. Мы знаем, что время от времени появляется. И таким образом мы такой хаос упорядочили. Как и было сказано, охотник идёт к Гильгамешу, тот посылает его к Шамхат, та приходит. Здесь даны чёткие сроки: 3 дня на опознание монстра, 3 дня пути в Урук, 3 дня на путь назад, 6 дней и 7 ночей на секс между Энкиду и Шамхат. Это действительно похоже на определение сроков движения Венеры из гелиакального положения. И это похоже и на те 7 ночей, которые Инанна проводит у Эрешкигаль, но здесь логика уже венерианская. После того ка Энкиду совсем изнемог, он уже не может вернуться в своё лесное иномирье. Это похоже на выход Венеры из ретрограда. Венера уже взошла и она не может вернуться туда под горизонт, пока она не пройдёт весь путь. Она уже видима, она уже отделилась от Солнца. И теперь эта Венера как активное и агрессивное начало должно быть окультурено и Шахмат учит его мыться, бриться, похмеляться, носить одежду, есть, пить как люди и она ведёт его в город и рассказывает ему о Гильгамеше и Энкиду следует за нею. Почему планета движется именно таким путём, каким она движется? Этот текст объясняет так, что появляется Шамхат, как волшебный помощник (видимо опять таки рудимент от мифа о пожирателе), чтобы вывести Венеру, которая в это время движется попятно относительно звёзд.
Вторая табличка (Начало дружбы) - выход из ретрограда. Венера останавливается, она больше не движется попятно относительно звёзд, но продолжает удаляться от движущегося Солнца и постепенно начинает набирать скорость. Это события в Уруке, герои встречаются. Поскольку это эпический текст все ходы и события должны быть в той или иной степени предсказуемы, поскольку хаос нужно окультурить. Гильгамешу снятся сны о том, что явилось некое чудовище и он идёт к своей матери, а с кем он ещё может посоветоваться, если он самый крутой из всех живущих до края мира и мать говорит, что это будет тебе друг. Не бойся. Обычно описывают содержание второй таблички как “начало дружбы героев”, но тут есть ощущение стационарности Венеры, как состояния, когда твои чувства и твои страхи оказываются беспочвенными и проигрываются с точностью до наоборот. Если мы рассматриваем Гильгамеша с точки зрения годичного цикла, то там у нас это созвездие Рака и месяц Ияр / Зив, месяц Лагбоймера, время инициации мальчиков. Да можно сказать, что в этом проявлено мужское братство, в годичном цикле это гетерия, единение всех юношей, прошедших обрезание в этом году. Но в этой табличке нам не рассказывают про других мальчиков, которые буянили в первой табличке, нам рассказывают только про судьбу этих двоих. И в этом уже разница между венерианским и годичным циклами. Годичный - это про всех, венерианский - про одного избранного героя или как здесь - про пару героев.
Поскольку венерианский цикл вырастает на оснвое годичного цикла и инициационного мифоритуального комплекса, то здесь есть такие переклички и рудименты, но мы видим, что эти пути уже разошлись между собой. Это то стационарное состояние Венеры / Энкиду, который приходит в лагерь пастухов. Интересно, что имели в виду месопотамцы под лагерем пастухов потому что в созвездии Рака есть астеризм Ясли, который связан пастухами. И в этот момент пастухи удивляются тому, что Энкиду всем похож на Гильгамеша. “И по выходке и по роже мы завсегда с тобой были схожими”. И Энкиду из животного становится пастухом пастухов и входит в мир человеческий и получает дары в знак перехода из одного мира в другой - хлеб и пиво, те атрибуты нового для него мира, поскольку ни хлеба ни пива в мире диких животных нет. Но его путь на этом не останавливается. Это точка стационарности, когда Венера пошла пойти дальше уже в прямое движение, но при этом она с каждым днём всё дальше и дальше удаляется от Солнца и с каждым днём восходит (в среднем) на 4 минуты раньше.
И вот он идёт в Урук и прибытие героя в Урук та точка стационарности, когда Венера больше не движется назад относительно звёзд и будет двигаться только вперёд до следующего ретрограда. Энкиду прибыл. Ему снова говорят, что он похож на Гильгамеша. И тут проигрывается ещё один сезонный мотив. И в годичном, и в королевском цикле мы знаем такую модель сюжета: герой восходит на трон как истинный король, он правит хорошо, потом происходит какая-то совсем фигня, досадная мелочь, негатив нарастает как снежный ком и король из истинного становится ложным, поэтому нужен кто-то кто бы прогнал его, изгнал или победил, естественно такой герой находится и он должен сразиться с этим королём и победить его и занять его место и тем самым справедливость и гармония будут восстановлены. Это очень хорошо показано в сериале “Пустая корона” по королевским пьесам Шекспира как бывший истинный король в каждой следующей драме становится королём ложным. Король был хорошим, потом взял и испортился. И т. д. Когда жители Урука видят, что пришёл король такой же как Гильгамеш, только вот без всех тех грехов, которые уже скопились на Гильгамеше и они жалуются Энкиду и говорят: спаси нас от этого монстра. Они бегут новому королю, к новому монстру с тем, чтобы он спас их от монстра старого, потому что тот уже прохудился, запятнал себя. Причём в русской версии это не показано, но у французов, в версии Ботеро это продемонстрировано более наглядно, а у Дьяконова перевод дико устаревший и намного более морален. Французы говорят, что горожане были возмущены тем, что Гильгамеш требовал от девственниц города право первой ночи. Тут есть одна пикантная подробность в том, что судя по обычаям суккота, бывшего половозрастной инициацией девочек и праздником заключения сезонных браков. Это обычный узус в мархешване, поскольку он должен стоять против лагбоймеру, а вторая табличка по календарному циклу это ияр. Т.е. проблема у горожан в том, что Гильгамеш стал требовать что-то непотребное или необычное или сверхобычное, а в том, что он требует этого не в своё время. Положено в одно время, а он проводит в другое. Отсюда и противоположность двух королей. Логика половозрастной инициации в мархешване или даже в тишрее в том, что впереди у нас влажная половина года и носить беременность в это время наверное легче, мужья дома, пашут землю, а вот инициация девочек на жаркое лето - это и носить неудобно, и душно, и мужчины ушли пасти скот, не ко времени, нужна какая-то помощь, а мужчин нет. Не ко времени это требование Гильгамеша. И вот герои встречаются и вот этот лагбоймеровский поединок одной фратрии с другой здесь проигрывается. И это то же, что мы помним в избиении жителей Шхема.
По логике годичного цикла Гильгамеш с Энкиду должны схлестнуться в поединке и один из них должен здесь погибнуть. Это классический мотив победы над монстром и мотив Золотой Ветви. В живых должен остаться только один герой. Но тут уже не только календарный эпос, но уже венерианский и герои сойдясь в этой схватке, также как Яков сходится с богом, но ни один из них не победил и они становятся если не единым целым, то чем-то общим. И вот Венера дошла до стационарности, столкнулась с непреодолимой силой, причём не может сдвинуться ни туда, ни сюда. Да, мы знаем, что она в итоге пойдёт в другую сторону, но это будет потом. А сейчас они встали в клинч. И дальше Венера начинает прямое (директное) движение и затем появляется мать Нинсун, которая выполняет здесь роль Луны, потому что в венерианском цикле есть факультативные фазы связанные с прохождением Венеры через созвездия и соединениея с Луной. И вот такое соединение Венеры с Луной должно освятить этот союз. Между нижним соединением и стационарным положением - 21 день за это время Луна может соединиться с Венерой только один раз и вот это можно рассматривать как встречу и благословение Нинхурсаг. А теперь Венера начинает выходить в следующее состояние - в состояние движения и Венера начинает медленно двигаться, она ещё удаляется от Солнца, но начинает двигаться относительно звёзд и начинается бег Гильгамеша, его не хотят отпускать. Эта сила героев должна отправиться дальше, она должна быть вынесена во внешний мир, потому что если тут один Гильгамеш раздолбал город, то они вдвоём снесут этот город и он станет Уруком неограждённым. Героев надо отослать подальше, чтобы они не навредили городу (Венера тут восточная, яростная, агрессивная). И вот они удумывают куда б пойти, куда б податься и придумали, что надо завалить Хумбабу и нарубить кедров в кедровом лесу.
Но третья табличка (Подготовка к походу в Кедровый лес) - максимальная элонгация - это ещё не поход, это ещё подготовка в походу. Это состояние, когда Венера максимально удалена от Солнца, т.е. когда их угловые скорости равны и теперь Венера будет медленно догонять Солнце. От стационарности до элонгации Венера идёт полтора месяца и за это время она успевает 1 или 2 раза соединиться с Луной. Гильгамеш снова встречается со своей матерью Нинсун, она снова даёт ему советы и говорит, что заручиться помощью бога Солнца Шамаша, который наконец-то появляется в повествовании. Как это выглядит астрономически и почему Нинсун как Луна советует обратиться к Шамашу (Солнцу)? Соединение утренней Венеры с Луной происходит в последние дни лунного месяца и Луна идёт от Венеры к Солнцу и она как бы передаёт эту просьбу о защите. Нинсун надевает на себя парадные или ритуальные одежды, поднимается на крышу здания и молит Шамаша, защитника Гильгамеша и жалуется Шамашу, что у её сына плохой характер и обвиняет в этом волю Шамаша и говорит “что ж ты дал ему неутомимую душу и вот теперь он идёт к Хуваве”. Очень интересна тут и стилистика обращения к богам, богов пытаются не только умилостивить, или задобрить, а ещё и запугать и переложить на богов ответственность. И Нинсун говорит, что Шамаш должен вверить её сына “стражам ночи вечерним звёздам”. Это чисто венерианский оборот: здесь автор этого текста понимает, что сейчас Венера в восточной элонгации, это только начало большого пути, а путь Венеры должен завершиться на западном небе, когда Венера пройдя весь путь через верхнее соединение и западную элонгацию должна раствориться в закатных сумерках последней вечерней видимости. И Шамаш должен провести Венеру по всему этому пути и не дать Венере сгореть с сердце Солнца, поскольку будет фаза верхнего соединения и невидимости Венеры, через которую Луна просит пропустить Венеру. Нинсун говорит “Когда же вы будете отдыхать с Кайей” (женой Шамаша) - это то время ночи и та фаза венерианского цикла, когда Венера в верхнем соединении, фаза, которая соответствует брачной или сексуальной стадии девы в башне. В сказках это то время, когда герой пробирается в башню солнечной девы, спит с ней и уходит, но здесь это подаётся через запятую, как секс Шамаша с золотоволосой богиней Кайей, как упоминание об общепонятном. Шамаш благословляет героя. И Венера после восточной элонгации начинает долгий бег к западной элонгации и он продлиться в течении 15.5 месяцев (например, с 17 августа 2004 по 3 ноября 2005 года). Этот путь начинается медленно и всё позже и позже она начинает восходить. Это то состояние в котором и мать Нинсун и старейшины города не хотят отпускать героя, хотя он и вреден для города, и их в городе уже двое, а для города это вдвойне много. В это время проводят многочисленные ритуалы, которые должны были проводиться во время восточной элонгации Венеры, для защиты города от её вредного влияния и / или для того, чтобы направить Венеру по её правильному пути. Отправка Венеры из восточной элонгации в западную представлена, как отправка героев в поход . В этой табличке ещё есть и советы предосторожности.
И, наконец, они идут в поход. Четвёртая табличка (Поход в Кедровый лес) - Максимальная утренняя яркость. Герои максимально сильные и пышные, повествование максимально пространно, неспешно. Герои идут в кедровый лес. Венера начинает набирать крейсерскую скорость, те самые 66-72 угловые минуты в сутки. В Эпосе это обозначено как путь гигантскими семимильными шагами. Путь передан 6 этапами по 3 дня, т.е. 18 дней они идут. И каждые 3 дня они проводят инкубационный ритуал, Гильгамеш должен остановиться и заснуть, для инкубации создаётся особое сакральное пространство на горе (сон должен прийти в момент восхода Венеры?), возможно были ритуалы богу Заххику, богу снов. Есть тут и ассоциации с мотивом героем спящим в горе. Приносят особую муку. Сложно представить, как это должно выглядеть, мб они должны были посыпать своё тело этой мукой и тогда (если это было время близкое к полнолунию) они могли выглядеть довольно ярко среди окружающей ночи. Мб посыпали вокруг как крестьяне этнографического времени посыпали пол дома для обнаружения приходящих в гости духов. Наконец, они оказываются в пределах видимости и досягаемости Хумбабы и Гильгамеш обращается с просьбой к Шамашу. Это то состояние максимальной яркости Венеры, возможно, что Луна как вестник должна передать эту просьбу от героев Шамашу.
(на яркость Венеры влияют два фактора: удаление от Земли и то какой процент венерианской поверхности, освещённой Солнцем, виден земному наблюдателю. Чем дальше Венера уходит от нас, тем больший процент её освещённой площади мы видим, но по чем дальше она уходит, тем меньше яркости, поэтому есть точка её максимальной яркости, потом она удаляется и мы её уже видим тусклее, хотя она обращена к нам большей освещённой площадью).
Пятая табличка (Борьба с Хумбабой) - последняя утренняя видимость. Придя в Кедровый лес на расстояние видимости и слышимости Хумбабы, герои слышат его дикий рёв, что может указывать на ещё один комплекс экстатических ритуалов, которые в последствии станут культами Сирийской богини, заканчивавшимися для её адептами самооскоплениями. Вокруг героев песни птиц. Не очень понятно, что или кто должен быть Хумбабой, он похож на субстратное дошумерское (хурритское?) божество, его имя может иметь отношение к бабе как к антропоморфному менгиру. Обитал он скорее всего на хурритской территории, а типологически они ближе, чем шумеры к переднеазиатско-дунайскому неолиту, когда хурриты отошли от семитской и ИЕ инвазий, они стали копировать и образ жизни и культуру шумеро-аккада и пошли хурритские династии. Хумбаба мб собирательным образом армянского нагорья и мб даже Анатолии и он монтируется в образ Кибелы, это довольно сложный ход, потому что Кибела - девочка, а Хумбаба - мальчик и единственный продуктивный ход через голову Хумбабы, которую Гильгамеш несёт также, как Персей несёт голову Медусы, а Давид - голову Голиафа. С другой стороны у нас нет иконографических оснований считать, что тут происходит перемена пола божества. Похоже, что на Кибелу наложился мегалитический образ морской богини.
Как должен был проигрываться поединок героев с Хумбабой? Если мы идём по модели годичного ритуала и связанному с ней драконоборческому сюжету, то Хумбабой должен стать тот, кто был Гильгамешем в прошлогодней убийстве Хумбабы.
Что это за рёв, который они должны смирять? Да, есть буйные боги типа Решефа, Хадада, Тешшуба, Илуянки или Ягве погодные боги, боги разъярённой стихии. Но тут нам нужен какой-то природный прототип, то ли рёв Босфорского водопада после падения метеорита, поскольку это циркумпонтийские божества, связанные с буйством стихии после Черноморского потопа. Спорный вариант - вулкан - последнее извержение вулкана и в Армянском нагорье и в Карпатах относится к юному дриасу. Там могло быть какое-то извержение около 4.2 килолет назад, которое вроде бы привело к природно-климатическому коллапсу (переходные периоды и на Ближнем Востоке и в Египте). Но, сам мотив похода к Хумбабе старше 4.2 килолет назад, поэтому должен быть более ранний прототип, поскольку в Эпосе нет ощущения, что это события, которые происходили непосредственно сейчас и записаны они по горячим следам. Описание о том, что вот сейчас что-то случилось должно быть немного другое, оно должно по типу “в такой-то стране случилась такая-то НЁХ, к нам приходят люди из той страны и говорят: помогите нам”, примерно так, как спускаются в Египет дети Якова, что является мифологизированным воспоминанием об извержении Санторина. Или же, если в мифе есть какая-то анимизация и антропоморфизация: помогите нам одолеть этого монстра. Или же в той стране у нас есть давний враг, который приходил нас обижал, а вот теперь у него беда случилась или сама по себе, или благодаря тому, что наши маги помолились нашим богам ("ой, яка сумна новина!"), но мы им сейчас выполним интернациональный долг и добьём их до конца. Тут же ничего подобного нет. Тут всё достаточно предсказуемо. Если появлению Энкиду удивлены хоть кто-то, тот самый молодой охотник, он такого ещё не видел, папаша его уже не одного Энкиду на своём веку перевидал, говорит: ну бывает, вот тот Энкиду, что пару циклов назад был, так пострашнее нынешнего-то будет. Как та бандерша, поправляющая парик “Ну, ужас, но не ужас-ужас-ужас”. Появление Энкиду с той или иной периодичностью, но случается. Хумбаба там всегда живёт и к нему ходят раз в столько-то лет, в пределах одного поколения такое уже несколько раз бывало. И нет той внезапности, которая должна быть для отождествления Хумбабы с извержением вулкана. Как описывается внезапность событий? Вот у нас в Торе есть описание голода в Ханаане, когда братья спускаются в Египет. Там хотелось бы мотивации, что голод наступает за то, что / из-за того, что братья отдали Йосефа как носителя плодородия, жизни и витальности, но тем не менее вот сама картина: нечто случилось внезапно и нужно срочно принимать решение. А Хумбаба не появляется внезапно, как появляется Энкиду, он там просто живёт. Он даже не идёт к нам с войной, а мы идём к нему, потому что нам нужно куда-то излить свою удаль молодецкую, характерную для Венеры Утренней. И поэтому это состояние неплохо укладывается в логику годичного цикла у скотоводческо-земледельческих народов: мальчики подросли, их обрезали, потом отправили пасти скот и все буйные и слабые должны где-то там погибнуть в стычках с другими племенами, а потом выжившие приходят на суккот брать жён на зимний период, когда нужно пахать землю и в поте лица своего есть хлеб свой. Но это логика годичного цикла. Здесь нет внезапности, нет и прихода Хумбабы на нас войной.
И вот они приходят к последней утренней видимости - битве с Хумбабой, Венера идёт долго и поэтому такое долгое повествование. И в этом момент скрывается от нас, герои встречаются с тем иномирьем, Венера погружается под горизонт. Этот эпизод симметричен с начальным эпизодом, только в начале повествования появляются Гильгамеш и Энкиду, а здесь они уходят, западают за горизонт. Они уже скрыты от нас. В сказках венерианский цикл более явственно просматривается, поскольку Эпос о Гильгамеше представляет собой переработку годичных мифов под реалии венерианского цикла, относительно нового для этого ареала, поэтому здесь мы видим смешанное состояние, а в сказочном цикле долгий путь героя оканчивается встречей с Бабой Ягой или другим персонажем, с которым нужно провести бой сразу по пересечении границы иномирья. А до того герой шёл и шёл. И назад будет столь же долгий путь и иномирью, в котором герой ищет противника, собирает нужные артефакты. Здесь бой приходится на 5ю фазу. Это пятое именно не зодиакальное, а венерианское состояние, которое проявляется в том, что герои уходят, исчезают с наших глаз. Судя по описаниям эта фаза должна сопровождаться экстатическими ритуалами, в которых играют на музыкальных инструментах, бьют ударные, поёт флейта, люди подражают птиц, обезьян, прочих животных. Это описывается как аккустический удар. Это момент когда Гильгамеш впервые боится и этой какофонии и монстра перед ним, эта сцена антитетична именно в венерианском понимании, а не в зодиакальном, поскольку в этот момент Гильгамеш (Венер в последней утренней видимости) антитетичен себе самому в первой утренней видимости, когда он был велик, бесстрашен и вёл себя точно также как Хумбаба. Антитетичен себе из первой части и Энкиду - он здесь не монстр, а герой ободряющий другого героя. Интересно, что здесь проигрывается именно тема смерти героя, как западание Венеры за горизонт. Это символическая смерть героя. Сложность сопоставления с солярным циклом в том, что последняя утренняя видимость Венеры может быть описана как праздник битвы, но она плохо укладывается и в символику и созвездия Весов и в логику месяца ава (и даже созвездия Льва, если уж так хочется начинать счёт с Овна). Ав - месяц отцов, месяц предков. Игры в честь Гильгамеша вроде как в дуузу (таммузе) или симану (сиване). Венерианская символика какофонии лучше объясняет 5 табличку, нежели Весами / Львом / авом.
Сам бой описан в плохо читаемом отрывке и по логике текста выходит так, что Энкиду и Хумбаба встречались ранее. Когда мы читали о Таммузе, там Таммуз бежит от Инанны к Гештинанне, то Хумбаба может быть второй ипостасью Аруру, только там Гештинанна спасает Таммуза, она добрая, а Инанна злая и она сдала Таммуза, то в той логике (а он вроде как был лунно-солнечным, он месяц начинающийся близ летнего солнцестояния, тут уже смена функций) и получается, что как минимум Энкиду и Хумбаба уже встречались и Хумбаба выполняет роль злой ипостаси матери Аруру / Нинхурсаг, которая вылепила его. Мотивы пожирателя, которые есть в инициациях, хорошо укладываются на начало года, на весну, но очень плохо укладываются в летний цикл, на ав. В момент последней утренней видимости Энкиду как бы уходит туда, откуда он пришёл, за тот же самый горизонт. В этот момент в тексте опять появляется Шамаш и он приходит Гильгамешу и призывает 13 ветров, которые обездвиживают Хумбабу. В контексте пожирателя и обрезания, головы Хумбабы использовались в Месопотамии в качестве апотропея и они в той или иной степени повлияли на формирование горгонейона. В какой-то мере горгонейон солярен, у него есть и змеи и пальметта, которую можно принять за лучи Солнца. При этом пожиратель опять таки не соответствует ни аву ни Весах ни Льву. Здесь пожирание отсылает нас к тому, что мы говорили об астральных мифах, что умирающее и воскресающее божество - это исчезновение с неба той или иной звезды, а его воскресение - это её появление. Пожирание приходит из годичного цикла: звезда проходит свой акронический восход и она не видна, она умерла, отсюда оплакивание её, она исчезла и она может никогда больше не появиться. Через какое-то время она снова восходит на небе и возрождается и к её гелиакальному восходу приурочен и ритуал половозрастной инициации мальчиков. 5я табличка - это где-то треть цикла, к этому моменту могло быть что-то особенное, но в таком случае повествование должно идти быстрее. А в венерианском цикле есть два соединения с Солнцем и соответственно два пожирания и воскресения Венеры. Во втором случае (в нижнем соединении) Венера благодаря своему ретроградному движению, появляется раньше звёзд с которыми она исчезала с горизонта. Пожирателем тут становится Солнце и в астрологии есть понятие “сожжённая планета”, когда планета утрачивает свои позитивные характеристики, сгорает в сердце солнца. И отсюда и образ Голлума, которые получает своё кольцо и падает в бездну и сгорает в ней, который и навёл меня на венерианские мотивы. Трудно сказать, можем ли мы связать Хумбабу с каменными бабами и далее с обрезанием, но здесь есть пожирание героев ночной мглой. Классическая композиция героя с двумя монстрами нападающими на него с двух сторон и это можно прочитать как Солнце между двух Венер восточной и западной, проигрывается с точностью до наоборот, здесь поединок в котором два героя с двух сторон нападают на Хумбабу и убивают его, хотя тот просить пощадить его. Энкиду говорит, что Хумбабу нужно убить до того момента, как на его сторону станут боги и прежде всего Энлиль (северное небо, возможно здесь же лилы / Лилит в хурритском понимании, как тёмная половина года и в какой-то мере оказал влияние формирование понятия о божестве Илу / Эль). Затем герои рубят кедры для строительства дверей в храме Энлиля в городе Ниппуре, что в какой-то мере антитетично Самсону, который выносит дверь из плиштимского города. Тут мб и логика портала в иномирье: Венера ушла в иномирье (стала невидимой) и граница между мирами должна быть закрыта. Им нужен выход, Венера погрузилась под горизонт, она не видима, она в заточении, как находится в заточении дева в башне и им нужна дверь, нужен выход из этого мифа. Но, если в мифах о пожирателе коза разрывает пожирателя рогами, то здесь им нужен оформленный дверьми выход, чтобы она закрывалась и в нужный момент открывалась и выпускала Венеру наружу.
Шестая табличка (Иштар и битва с Небесным Быком) - Верхнее соединение. Теперь герои должны вернуться в Урук ограждённый, дерево несёт Энкиду, а Гильгамеш несёт голову Хумбабы так, как Персей несёт голову Медусы, а Давид - голову Голиафа. В венерианском цикле это фаза любви, фаза зачатия следующего героя, время когда мужчины поднимаются в башню к богине, надев на себя крылья или какие-то другие атрибуты своих родовых богов. Это фаза любви и секса. Но вот тут-то герой и отказывается от любви, что уже является нарушением и обычаев и логики цикла. В библейском контексте это ещё и нарушение первой заповеди, данной людям. Это невидимая фаза, её дата вычисляется арифметически. Это стадия брака, в это время в Лучаферуле дева в башне сбегает из башни со своим возлюбленной и становится просто женщиной. А ребёнок зачатый на этой фазе рождается примерно вблизи гелиакального восхода Венеры и дальше будут 280 дней от верхнего соединения к нижнему. Гильгамеш отказывается от любви, возможно в силу того, что здесь уже появляются экстатические культы и самооскопление. Гильгамеш ведёт себя также как Таммуз, который вырвавшись из сетей Иштар, который говорит Иштар: "Ой, ну всё, хватит!..". Здесь Иштар предлагает ему себя.
И кто здесь Иштар, а кто Гильгамеш? Иштар здесь ведёт себя как Солнце, как золотоволосая богиня, она активна. Соединение Венеры с Солнцем - это брачный период в цикле иеродулы, когда к деве в башне можно подниматься, надев на себя что-то, подниматься по верёвочной лестнице и если ей в нём всё нравится - всё хорошо, если нет - она сбрасывает его со скалы. Это время брачных игрищ и поэтому последний утренний восход Венеры отмечен флейтой, барабанами, это в прямом смысле напонимает битву, это такой праздник жизни, витальности, сексуальности. Странно, что Гильгамеш отказывается. Мотив убегания мужчины от женщины / богини есть по всему АНЕ, он есть в сюжет Иосиф и жена Потифара и почти во всех вариантах он связан с самооскоплением. Есть Таммуз убегающий то ли от Инанны / Иштар и тут Инанна / Иштар выглядит как Солнце, от которой убегает Венера (Таммуз). Есть Акхат, который отказывает богине Анат и она ему за это ломает лук, как символ фаллоса и она его убивает, сговорившись с Ятпаном. Объяснить это довольно тяжело и единственное, что может объяснить такое поведение героя, что получает развитие в истории Иосифа и жены Потифара и тут должно быть самооскопление. На это наводит и сломанный лук Акхата и сам образ двуполой Венеры, восточная фаза которой - мужчина, западная - женщина. И возможно и мутно рассказанная история со съеденным фаллосом Осириса. Ну нечем радоваться. Все истории сюжета “Иосиф и жена Потифара” достаточно однотипны и скорее всего да, Иосиф должен был оскопить себя по этому сюжету. Тогда отказ Гильгамеша понятен. Тут есть и календарная ассоциация с половозрастными инициациями девочек на суккот, которая отражена в истории Иуды и Тамар, когда нужно было положить свою печать в сосуд и это означало заключение временного брака на тёмную половину года. Печать - предмет фаллической формы, залог брака. У Исиды был глиняный фаллоимитатор. Но это края сексуально горячие и самооскопление выглядят здесь неорганично, это вызывает у меня, сколько я этим материалом занимаюсь, это вызывает у меня когнитивный диссонанс, потому что свойственная этому региона буйство жизни, жизнерадостность и любвеобильность очень плохо монтируются в самооскопление. Да, понятно, что земля не может прокормить много народу, но это неестественно. Войны за территорию естественны. Но если это самооскопление тогда понятно, почему тогда брак Гильгамеша с Иштар не может состояться? А на противоположной первой фазе мы встречаем Шамхат, которая могла бы и обрезать Энкиду и вступить в брак с ним.
В отместку за это Иштар насылает Небесного Быка. И тут возникает второй когнитивный диссонанс - это 6я табличка, астрономически она должна соответствовать Скорпиону и Элулю, а где Телец? Телец кульминирует за несколько часов до восхода Солнца. Это вся связь с Тельцом. К этому времени он никак не монтируется. Если это Солнце в Скорпионе, то Телец восходит на закате Солнца, но тут не понятен мотив убийства. Телец восходил и до этого месяца и будет восходить и после него, нет чего-то астрономически исключительного, что было бы связано с 6м месяцем и с 6м созвездием, что позволяло бы объяснить это как появление разъярённого Небесного Тельца. Поскольку 6я фаза цикла - это точка, в которой происходит переход из одного состояния в другое, Венера Восточная окончательно становится Венерой Западной и это точка самооскопления адептов Сирийской Богини, потому что она переходит из агрессивной и мужской Венеры Восточной в умиротворённую женскую Венеру Западную. Иштар здесь богиня Солнца, она предлагает Венеру вступить с ней в брак, остановиться и никогда больше от неё не удаляться, а бог / герой, символизирующий Венеру вынужден её покинуть и продолжить свой бесконечный бег. Как Венера здесь движется именно герой, мы ничего не знаем об Иштар здесь, она появляется вот только здесь, в момент соединения Венеры с Солнцем.
Интересно, что эта фаза, как середина цикла соответствует тем средним стадиям в путешествии героя у Кемпбелла, в которых герой вступает во взаимодействие с богиней. Тут или брак или оскопление. Если ключик к замку подошёл - значит брак, если нет - значит, лишается ключа. При этом Гильгамеш произносит формулу отказа от брака, формулу, которую наверное должны были читать при оскоплении, вспоминая те прецеденты, когда Иштар губила своих возлюбленных. Губить это не совсем венерианское свойство или совсем не венерианское. Почему тут Иштар не Венера, а Солнце? Губительная сила любви скорее об Аполлоне / Аполионе и даже об Икаре, сгорающему в лучах Солнца. И так же сгорают в лучах Солнца, все любовники Иштар упомянутые Гильгамешем и именно они, а не Иштар скорее укладываются в образ Венеры. Если Иштар становится причиной гибели Таммуза, Льва, Лошади, Пастуха и Ишуляну то она не может быть Венерой, а должна быть Солнцем. Более того, из перечисленных как минимум Лев, Лошадь, Пастух - это созвездия, которые умирают (становятся невидимыми) на какой-то период времени. Поединок с Быком - это ещё и характерный для сказок поединок с главным противником, за которым следует не только, но часто и брак с чудесной женой, которая и является призом в этом состязании, но поскольку Гильгамеш отказался от невесты, брачный аспект тут уже невозможен, тем более что после верхнего соединения Венера уходит на Заокраинный Запад, вместе с Энкиду.
Иштар, выслушав, что её послали, отправляется к своему отцу Ану и в этом смысле Иштар как дочь Ану дочь владыки экваториальных созвездий также лучше ассоциируется с Солнцем, чем с Венерой. Ану - не бог неба, как мы привыкли, это бог только экваториального пояса созвездий. Есть вариант, что он бог эклиптических созвездий (Локьер?). В этом варианте совсем хорошо, но чаще - экваториальных. Т.е. Ану бог того времени, когда Солнце переходит из одной половины неба в другую. И эта связь с Ану подчёркивает солярную природу Иштар. Если Ану управляет эклиптическими созвездиями, тогда Иштар - это то самое Солнце, которое катится по дороге Ану, а Венера может отходить от него к северу и к югу. В ответе Ану есть и упоминание о 7 годах голода, которые связаны с 7 годами ложного короля в 19-тилетнем лунном цикле. В итоге Ану не хочется спорить с дочерью и Иштар выпускает небесного быка, который выпивает воду и приводит разрушениям. При этом Небесный Бык хорошо укладывается образ пожирателя именно потому, что он выпивает всю воду, кроме того земля от жары трескаются и эти трещины поглощают людей сотнями. На этом месте в брачной сказке тоже появляется фигура отца невесты, но в Эпосе по сравнению с брачной сказкой их роли перевёрнуты с точностью до наоборот: в брачной сказке герой скажем прилично, сговаривается с невестой, девой, которой надоело сидеть в башне и её устроит “хоть горбатый, хоть рябой, потому как и рябые к ней не ломятся гурьбой” и невеста в сказке добрая и она рассказывает как герою победить злого отца. Здесь же зла отвергнутая невеста, а добрым является несостоявший тесть героя.
В результате герои убивают Быка и приносят его сердце Шамашу. Поединок с быком находит прямые аналогии с корридой и по всей видимости связан как раз с семитским (аккадским) присутствием, поскольку именно семиты приносят в Азию african cattle complex, и кетл комплекс и игры с быком известны и в Иберии (коррида) и в Эгеиде (минойские игры с быком). Дальнейший плач Иштар по Быку напоминает плач по Таммузу, но тут он хронологически совершенно не ко времени (элуль / Скорпион / Дева), он скорее венерианский, поскольку лик самой Венеры скрыт от людей. Заканчивается табличка триумфом героев, который в волшебной сказке соответствует как раз победе героя над монстром.
Седьмая табличка (Смерть Энкиду) - первая вечерняя видимость Венеры. Венера оказывается на западной половине неба, на заокраинном западе, в путь туда отправляется Энкиду, как западный, иномирский двойник Гильгамеша, но и сам Гильгамеш на протяжении западных стоянок. Предыдущая табличка закончилась тем, что Энкиду вызывает себе особый сон, в котором (уже начало этой таблички) герой попадает на совет богов, на котором Энкиду (Венер Западный) узнаёт, что суждено умереть, поскольку Гильгамеш (Венер Восточный) бессмертен. Впадая от увиденного в экстатическое состояние Энкиду проклинает дверь из леса, у которой нет ни памяти ни совести, ту самую дверь, через которую Венера Западная выходит для того, чтобы появиться на западном краю неба на закате дня, Венера уходит в западный мир, теперь уже надёжно связанный со смертью. Обречённость Энкиду здесь уже имеет венерианскую природу, хотя месть Энлиля, как бога тёмной половины года относится к годичному циклу, когда Солнце в осеннем месяце ташриту (тишрее) переходит через владения Ану как раз во владения Энлиля. Венер Вечерний противоположен Венеру Утреннему и оказавшись в первой западной видимости Энкиду проклинает всех тех, кто был сделал его таким героем, каким он был в первой восточной видимости - охотника и жрицу Шамхат. После упрёка Шамаша, Энкиду пересматривает своё проклятие Шамхат и благославляет её. По идее это должно быть время проклятий. Есть в этой табличке и сон Энкиду, в котором описывается существование душ после смерти. Интересно, что эта часть таблички напрямую рифмуется с той частью 12й таблички, в которой Энкиду рассказывает Гильгамешу примерно то же самое, только сейчас Венера только что вырвалась из верхнего соединения и стала видимой на западе, а 12й табличке соответствует нижнее соединение, т.е. то время, когда Венера готовится воскреснуть на востоке. В том мире (Иркалле) “жители лишены света (время соединения с Солнцем), питаются только землёй, питаются глиной, одеты, как птицы, в наряд оперенья, сгорбленные они бродят во мраке, никогда не видя дневного света” (Ботеро). Причём одежда из перьев может выводить нас и на мотивы метемпсихоза. Такие крылатые костюмы мы видим у жрецов на месопотамской глиптике. Птичьи мотивы в венерианском цикле проигрываются дважды: сначала крылатые ангелы приходят к деве в башне (верхнее соединение), а затем Венера вылетает перед Солнцем словно птица (позднее более конкретно - как петух) перед восходом Солнца, пройдя другое соединение - нижнее.
Восьмая табличка (Похороны Энкиду) - Максимальная западная яркость Венеры. Да, это конечно мб представлено как мархешван, который обозначен как злой месяц, месяц зол для мужчин в том скотоводческо-земледельческом быту, в котором мужчины светлую половину года пасут скот, а на тёмную приходят в дома, пашут землю и “в поте лица своего едят хлеб свой”, мархешвановские дожди это не только плач Адама, выгнанного из Эдема, но и плач мужчин, вернувшихся из степной вольницы в дома. В венерианском аспекте это время максимальной яркости Венеры, которая в этом положении наиболее зловеща и смертноносна. Это время погребального пира, смысл которого в том, чтобы Энкиду получил хорошее место в западном (загробном) царстве. И именно венерианский сюжет надёжно связывает загробный мир с западом, как со стороной света. До устоявшегося Венеры направление в загробный мир не было связано с какой-то конкретной стороной света, а всегда указывало на прародину, так для греков, как для ИЕ путь в загробный мир шёл на север - в Причерноморье. Также важно, что в тексте подношения божествам загробного мира заканчиваются молитвой к солнечному богу Шамашу.
Девятая табличка (Отчаяние и странствие Гильгамеша) - Западная элонгация. Во время западной Венеры Гильгамеш как бы превращается в своего западного друга Энкиду, он бегает по Степи, чем очень напоминает другого венерианского героя - Маджнуна. В это время он решается идти к наиболее далёкой точке мира - к Утнапишти и долгий путь, в котором он встечает львов, разгоняет животных у водопоя и достигает гор-близнецов, из-за которых восходит Солнце. За ними Гильгамеш встречает пару людей-скорпионов, которые отговаривают его от далёкого пути, ведь его путь по Дороге Солнца должен проходить в полной темноте. В силу того, что Венера находится на максимальном удалении от Солнца, она максимально долго видна на западном небе вечером. Сама встреча со стражами указывает на изменение движения Венеры, которая не может дальше удаляться от Солнца и теперь вынуждена или даже обречена возвратиться к нему же. Следующая локация - Сад Самоцветов, в котором на деревьях растут гроздья драгоценных камней довольно затруднительна для понимания в силу фрагментарности последующего текста, но можно предположить, что это возвращение Венеры к Солнцу. Путь, описанный в этой табличке столь же долог путь героев к Хумбабе (восточная элонгация), это симметричные эпизоды, только в той табличке герои восточные, воодушевлённые, а здесь - герой западный, он один и утомлён движением.
Табличка десятая (Гильгамеш на краю света) - Венера входит в ретроград. Венера останавливает своё движение среди звёзд, она готовится войти в подземный мир для того, чтобы снова возродиться. И эта остановка также связана со встречей с ещё одним стражем - Шидури, который видит в человеке одетом в шкуру животного того самого Гильгамеша, чья плоть на 2/3 божественна. Одевание шкур есть и у Якова, когда он мимикрирует под Эйсава и у Геракла, причём у Якова такая мимикрия связана с его путём с запада на восток, Яков по земле повторяет путь Венеры из западного положения в восточное. Шидури пытается спрятаться от Гильгамеша на крыше дома, но в силу того, что Венера во время выхода в ретроград появляется слишком низко над горизонтом, похоже, что этот подъём на крышу необходим для того, чтобы лучше рассмотреть небо и убедиться в том, что Венера остановилась в своём движении. Затем (удостоверившись, в том, что соответствующий момент наступил) Шидури заводит беседу с Гильгамешем. Гильгамеш мрачен и печален, как и должна быть Венера в этом положении. Венере предстоит перейти через время невидимости, чтобы снова воскреснуть на востоке. Шидури говорит Гильгамешу, что для того, чтобы добраться до Утнапишти нужно пересечь воды смерти. Возможно, что этот мотив через Дунайский Неолит сохранились в апэ самбытэ румынского фольклора. Мотив реки смерти довольно надёжно реконструируется как годичный мотив пересечения Солнцем Мировой Реки (Млечного Пути), разделяющей небо на две равные половины. Но вот тут начинается главная проблема связи эпоса с лунно-солнечным календарём. Проблема в том, что Млечный Путь пересекает эклиптику в двух созвездиях - в Близнецах и Стрельце. В силу прецессии Солнце проходило через эти созвездия в разные исторические периоды в разные даты и разные лунно-солнечные месяца. Сейчас - после солнцестояний (таммуз и тевет), около начала н.э. - перед солнцестояниями (сиван и кислев), около 2000 г. до н.э. - во второе новолуние после равноденствий (ияр и мархешван). Во времена старовавилонской версии (18 в. до н.э.) месяцами переправы через Млечный Путь были ияр и мархешван, а возможно и нисан и тишрей (т.к. новолуния могут происходить как в начале созвездия, так и в его конце), а, значит, переправа должна быть описана в первой-второй или в седьмой-восьмой табличках. Здесь, в 10й табличке она анахронична. Как это противоречние можно преодолеть? Похоже, что время возникновения мотива переправы через Млечный Путь относится к 4 тыс. до н.э., когда 1му нисана, новолунию после весеннего равноденствия соответствовало новолуние в Близнецах, а не в Овне, как на рубеже эр и годичный цикл начинался не с Овна, а с Близнецов. К этой астрономической эпохе видимо нужно отнести и время эпоса о Гильгамеше, как некоей идеальной эпохе близнецов-героев. Для людей эпохи Тельца предыдущая эпоха должна была восприниматься как некий золотой век чудесных героев-близнецов. В связи с тем, что по мере наблюдений за Венерой близнечные мотивы стали восприниматься не как астральные, а как чисто венерианские, то ко времени старовавилонской версии текст эпоса был в той или иной мере построен по венерианской модели (которую мы и разбираем), а мотив переправы представлялся важным сюжетным ходом, но уже без связи с Млечным Путём (его Венера, в отличие от Солнца пересекает в разные даты), поэтому он стал ассоциироваться с 10й фазой венерианского цикла (кануном невидимости), т.е. тем временем, когда Венера должна умереть на Западе для того, чтобы возродиться на Востоке.
Времена Утнапишти - это времена Черноморского потопа, поэтому он должен соответствовать приходу племён кардиальной керамики в Гебал. Для АНЕ это время своего рода начала истории, поскольку в это время здесь появляются металлургия и керамика. Возможно, именно поэтому Гильгамеш обращается к нему, как в водному существу, живущему на другом берегу моря. На вопрос Гильгамеша о том, как попасть к Утнапиштиму, Шидури отвечает, что Гильгамеш должен найти Уршанаби, лодочника, переправляющего на тот берег, причём сам Уршанаби живёт с каменными существами (переднеазиатский мегалитизм вишапов или даже более древнего времени Атлит-Яма?). Услышав совет Гильгамеш снова обезумевает как Маджнун и с топором и мечом в руках убегает на поиски Уршанаби. Вполне естественно, что при встрече Уршанаби пугается Гильгамеша, который разрубает на куски каменных существ, однако вскоре Уршанаби находит применение топору и мечу Гильгамеша, посылая его нарубить деревьев для 120 шестов по 50 локтей каждый. Затем они пришли к водам смерти, пройдя за три дня расстояние в полтора месяца. Взойдя на корабль он взялись за шесты, причём Уршанаби предупреждает Гильгамеша, что его руки не должны прикасаться к водам смерти. Избегание воды есть и в семитском мире, так во время Исхода евреи дважды переходят воду (Красное море и Ярдейн) посуху. Когда 120 шестов были использованы, они изготавливают два паруса из одежды Гильгамеша и Уршанаби. С парусом связано приношение шафранового пеплоса Афины из-(за) моря. Паруса из одежд героев напоминают привязанного к мачте Одиссея. Ещё одна интересная ассоциация состоит в том, что в сухопутном варианте это напоминает огородное пугало. И достигают берега Утнапишти. Воткнутые в дно моря 120 шестов должны быть напоминать паромную переправу при которой моряки придерживаются этих шестов, чтобы их не унесло в море. Наконец Гильгамеш встречается с Утнапишти. Он конечная точка пути всё видавшего до края мира и точка возврата, что астрономически проигрывается как стационарное положение Венеры, теперь она останавливается не только в своём движении относительно Солнца, но и относительно звёзд. В словах Утнапишти “Спящий и мёртвый друг с другом схожи, не смерти ли образ они являют?” заключён не только концепт “короля под горой”, который продуктивен для прочтения королевского цикла как венерианского, но и сама идея реинкарнации, поскольку также как просыпается спящий должен проснуться и мёртвый. Похоже, что тот концепт реинкарнации, который нам более известен по индийской версии в действительности происходит из переднеазиатского культурного круга, и связан как раз с регулярным возрождением Венеры.
Одиннадцатая табличка (Бессмертие и возвращение) - Последняя вечерняя видимость Венеры. Венера должна вернуться в восточное положение, которое понимается земледельческими народами как нормальное, естественное и противопоставленное неествественному или смертельному западному. Утнапишти отправляет Венеру в ретроград и он рассказывает ему и о временах древних и открывает тайну богов.
Описание потопа интересно тем, что оно хорошо укладывается в тот концепт падения метеорита в Геллеспонт и Чёрное море: “Когда забрезжил рассвет, чёрная туча поднялась от горизонта, вней гремел Адад, а его предшественниками были Халлат и Ханиш, божественные Вестники, бороздившие холмы и долины. Тогда Нергал разорвал опоры небесных шлюзов и Нинурта стал заливать плотины сверху, А инфернальные боги, размахивая факелами, подожгли землю пожаром. И Адад развернул в небе гробовое безмолвие своё, сводя во тьму все, что было светлым [...]. С неба уже не было видно толпы людей среди этих смерчей” (Ботеро).
Переплывание вод смерти хорошо в календарном плане, так в частности тот факт, что Утнапишти отдаёт богатства свои и дворец свой на время потопа корабельщику своему Пузур-Амурри (Пузур из амореев), является назначением интеррекса, который правит определённый период времени, а потом погибает (в данном случае - смыт потопом). Но здесь этот эпизод явно не ко времени. Да, вроде бы шабату (шват) месяц дождливый, как впрочем весь период с мархешвана, но если я правильно помню в нём нет новогодних ритуалов, новый год празднуется вблизи весеннего равноденствия.
Увидев что натворили, боги испытывают угрызения совести (да, шумерские боги были намного более человечными, по сравнению с богами имперского времени) и через 6 дней и 7 ночей потоп прекращается и Утнапишти смог сойти на землю, на гору Нисир (нынешний Пир Омар Гудрун, Север Ирака?). 6 дней и 7 ночей в этой табличке, связанной с последней видимостью Венеры симметричны тем 6 дням и 7 ночам, которые Шахмат, как жрица Иштар занималась сексом с Энкиду в первой табличке, соответствующей первой утренней видимости. На горе Нисир Утнапишти приносит жертвы богам. “Боги почуяли добрый запах, боги, как мухи, собрались к приносящему жертву” (11: 160-161), продолжая спорить между собой о законности потопа. В результате Утнапишти и его жена обретают вечную жизнь на краю света. Возникает резонный вопрос: а зачем нам рассказали эту вставную новеллу, в общем-то не имеющую никакого отношения к печали Гильгамеша? Представляется, что смысл этой новеллы в том, чтобы объяснить реинкарнацию в доступных для Гильгамеша образах: ничего страшного, я получил бессмертие и ты его получишь, пройдёт всего 7 дней (те самые 7 дней, которые Инанна провела у Эрешкигаль) и Венера, которая умерла на Западе снова возродится на Востоке. Более того в самой сцене Потопа говорится, что “Иштар кричит, как в муках родов”, что опять таки придаёт этому тексту два значения: и реинкарнационное и венерианское. В этой сцене присутствуют и анунаки, 7 богов-стражей, связанных с 7 днями Иштар у Эрешкигаль в том, ещё солярном контексте Хануки. Симметрия сна и смерти позволяет говорить о реинкарнационном значении 11й таблички.
Но Гильгамеш скован страхом смерти и не понимает сказанных ему слов, тогда Утнапишти предлагает Гильгамешу не спать в течении 6 дней и 7 ночей (срок ожидания Венеры между последней западной и первой утренней видимостью?). Когда же Гильгамеш засыпает Утнапишти говорит своей жене «Посмотри на героя, что хочет жизни! Сон дохнул на него, как мгла пустыни». И это не только о слабости человека, но и о той внутренней симметрии сна и смерти, которая и обеспечивает реинкарнационный концепт, поэтому слова жены к Утнапишти: «Прикоснись к нему, человек да проснется! Тем же путем да вернется спокойно, Через те же ворота да вернется в свою землю!» означает не только возвращение Гильгамеша в Урук ограждённый, но и реинкарнационное возвращение умершего человека per vias naturalis (по естественным родовым путям), то возвращение, предполагаемое конструкциями погребальных сооружений, с той или иной точностью копирующих анатомию женских репродуктивных органов: вход - вульва, коридор - вагина, погребальная камера - матка, боковые камеры для погребальных даров - яичники. И вот те 6 дней и 7 ночей, которые Гильгамеш собирался не спать, он как раз проспал, за это время жена Утнапишти испекла 7 хлебов, по хлебу в день и к моменту пробуждения Гильгамеша “первый хлеб развалился, треснул второй, заплесневел третий, на четвёртом побелела корка, пятый был просто чёрствым, шестой остался свежим, а седьмой только что был испечён. Бессмертие - это круговращение жизней, реинкарнация, а не возвращение в прошлое.
Затем Утнапишти просит своего слугу, перевозчика Уршанаби отмыть Гильгамеша, потому что Гильгамеш совсем неопрятен как Маджнун, его волосы стали белыми как снег. Когда Гильгамеш становится в воду (в воды смерти, к которым он не мог прикосаться ранее?). Вода уносит его одежды из шкур подобно тому, как идущий с запада на восток Якейв снимает свои шкуры. Затем тело Гильгамеша помазывают мирром и надевают новые одежды. По сути это погребальный ритуал, но при этом по логике текста герой должен вернуться домой в том же теле. В этом и есть двойственность восприятия возрождения Венеры на востоке, поскольку она воспринимается и как реинкарнацию (рождение в новом теле) и как воскресение из мёртвых в прежнем своём облике, поскольку Венера всякий раз воскресая выглядит точно также, а особенно усиливает это ощущение то, что раз в 8 лет Венера занимает практически то же положение на небе, что и в тот же день солнечного года.
После омовения Утнапишти рассказывает Гильгамешу о цветке бессмертия или молодости, интерпретируемое как своего рода утешительный приз за то, что он не может достичь бессмертия. Цветок находится то ли в водах смерти, то ли в колодце. Гильгамеш привязывает к себе большие камни, которые уносят его в пучину и там он находит цветок и обрезав нити тянувшие его вниз всплывает. Этот цветок горячий, он обжигает руки Гильгамешу. По сути это тот же купальский цветок папоротника, но в Восточной Европе он имеет несколько другой функционал и связан с другой датой - с летним солнцестоянием. Подчеркнём, это текст 11й таблички, т.е. если читать Эпос календарно, то это месяц Шват, т.е. он не связан ни с окончанием предыдущего года ни с началом следующего. Тогда как прочтение Эпоса венериански позволяет воспринимать эту табличку именно как последнюю западную видимость Венеры. Гильгамеш вместе с Уршанаби не только переплыл воды смерти, но и пошёл далее к Уруку. Почти подойдя к городу Гильгамеш останавливается у колодца и пока он в купался в нём змея украла цветок бессмертия. С тех пор змеи сбрасывают кожу и являются символом реинкарнации и бессмертия. В городе Гильгамеш с гордостью показывает Уршанаби стены Урука ограждённого. Строго говоря Уршанаби является не только Хароном, но Гермесом-психопомпом (Наби в имени Урашанаби в какой-то мере это ещё и планета Меркурий). В данном случае он приводит Венеру домой (в соединение с Солнцем), но он же и приносит души из посмертия для их воплощения в новое тело. Но сейчас Гильгамеш слишком хорошо помнит сделанное им в прошлой жизни, поэтому он хвастливо показывает результаты трудов своих. “Поднимись - говорит он Ур-Шанаби, - поброди по крепостным стенам Урука! Взгляни на эту скалу, на которой стоит город. Разве не Семь Мудрецов лично заложили основания города". Города 300 гектаров, столько же садов и столько же девственной земли и ещё для храма Иштар, эта тысяча гектар всё владения Урука.
Двенадцатая табличка (Гильгамеш и подземный мир) - Нижнее соединение Венеры с Солнцем. Ещё одна вставная новелла, в которой Гильгамеш теряет два чудесных предмета (барабан и барабанную палочку?), согласно шумерской версии подаренные ему Иштар, причём не просто теряет, а эти два предмета оказываются в подземном мире и теперь Энкиду должен отправиться в преисподнюю, чтобы найти их. Зачем она здесь? Судя по вводной Энкиду в начале таблички ещё жив. Она была бы уместнее после смерти Энкиду, а точнее вместо неё, она не может быть описана и как интеркаляционный адар бет, потому что без неё получается 11 табличек, а не 12. Астрономически она соответствует нижнему соединению Венеры с Солнцем. Т.е. это тот момент, когда Венера невидима, находится в подземном мире. Потеря барабана и барабанных палочек в это время должно означать запрет игры на музыкальных инструментах и вообще это время должно быть обозначено как время траура и тревожного ожидания гелиакального восхода Венеры и опасений, что Венера не взойдёт. Это то самое ожидание девами жениха, которое упоминается в евангелиях. Сюжет в принципе должен двигаться по логике сказки об украденном или потерянном артефакте. Гильгамеш, отправляя Энкиду в Иркаллу, предупреждает его о том, что тот не должен делать там, но Энкиду скопом нарушает все запреты: “1) Чистой одеждой не облачайся, они узнают, что ты чужестранец. 2) Добрым елеем не умащайся из сосуда - на его запах они к тебе соберутся. 3) Дротик на землю бросать ты не должен: окружат тебя те, что дротиком убиты. 4) Посох в руке носить ты не должен: Привиденья тебя одолеют заклятьем. 5) Сандалии на ноги не надевай ты - шум в преисподней ты не должен делать. 6) Жену, что любил ты, целовать ты не должен, 7) Жену, что ненавидел, ударять ты не должен. 8) Дитя, что любил ты, целовать ты не должен, 9) Дитя, что ненавидел, ударять ты не должен”. Поэтому Энкиду попадает в плен и на суд к богине Эрешкигаль, что в значительной степени напоминает Таммуза, но в отличие от Инанны не Гильгамеш спускается в Иркаллу, а Энкиду поднимается к нему по воле Эа, причём Эа - бог южного, жаркого неба, он здесь не вписывается в календарную парадигму, да, адар - это время переменчивой погоды, но появление здесь Эа не календарно. Энкиду рассказывает о том как плохо живут души в загробном мире, особенно умершие в детстве, бездетным, преждевременно, с искалеченным телом, чьи останки были сожжены, а также умершие без погребения.
А вслед за этим должно следовать возрождение Венеры. Дальше всё по новой, снова буйство Гильгамеша как Венеры в своём гелиакальном восходе, появление Энкиду перед новым охотником, который с удивлением прибежит к своему отцу, а его отец, встречавший прежнего Энкиду, скажет: сынок, всё нормально в лесу, сходи в Урук Ограждённый к Гильгамешу, он пошлёт тебя к жрице Шамхат и она сделает из Энкиду человека...
Комментариев нет:
Отправить комментарий