Объяснение Великого Тайного Учения

Объяснение Великого Тайного Учения:краткое изложение истории устных наставлений
(из Обширного Объяснения Драгоценных Учений Пути и Плода)

Безупречная версия Кхау Драгцонгпы
Практика старого монаха Кхьент
Джамьянг Кхьентце Вангчук

Я простираюсь и принимаю прибежище во все времена у ног своего святого духовного отца, великого Ваджрадхары, Лосела Гьяцо Дракпы Гьялцена Палсангпо – несравненно доброго, являющего собой сущность всех Будд прошлого, настоящего и будущего. Молю, благослови потоки ума всех чувствующих существ, к коим принадлежу и я сам!

Обширное объяснение драгоценных учений Пути и Плода – несравненного пути, пройденного всеми Сугатами трёх времён, – содержит три основные части. Они таковы: 1. история устных наставлений, служащая порождению уверенности и подтверждающая достоверность источника; 2. наставления о том, как объяснять и постигать Учение; 3. наставления о том, как приносить благо другим по достижении совершенства в практике.

1. История устных наставлений

Здесь две темы: 1. история того, как устные наставления появились на благородной индийской земле и 2. история того, как устные наставления распространились в Тибете.

1.1. История того, как устные наставления появились на благородной индийской земле
Здесь две темы: 1. приход Будды, нашего учителя, и 2. появление превосходного Учения.

1.1.1. Приход Будды, нашего учителя

В общем, бывают светлые кальпы, а бывают тёмные. Будды приходят во время светлых, а во время тёмных они не приходят. Светлые, в свою очередь, подразделяются на кальпы творения, кальпы пребывания и кальпы разрушения. Из них лишь в кальпы пребывания приходят Будды, но не в кальпы творения и не в кальпы разрушения. Что касается кальп пребывания, то когда время жизни в них возрастает до восьмидесяти тысяч лет, человеческие существа живут долго и весьма счастливо, так что помыслы неудовлетворённости у них не рождается. Поэтому они не могут воспринять Учение, и Будды к ним не приходят. Также Будды не появляются, когда время жизни мало. Но они появляются в любое время, когда люди живут от ста лет и до восьмидесяти тысяч. К примеру, иногда светлая кальпа может возникнуть посреди множества тёмных – подобно тому, как вспыхивает молния в кромешной темноте летней ночи, окутанной ливнем. Так объяснял мне учитель.

И далее, в начале этой кальпы, которая сейчас длится, в океане распустились золотые лотосы, числом тысяча два. Узрев в этом благой знак, боги возгласили: «Чудесно! Хорошая кальпа!» Соответственно этому, на основании сказанного в различных сутрах о данной «хорошей кальпе», или «кальпе, когда видели тысячу лотосов», было сделано много утверждений о том, как появится тысяча Будд, как появится тысяча Будд и два бодхисаттвы, и так далее.

Как бы то ни было, наш настоящий учитель, Владыка Шакьев, завершил накопление собраний в течение трёх неисчислимых кальп и реализовал совершенное состояние Будды бесчисленное количество кальп тому назад. Тем не менее, ради воспитания учеников посредством двенадцати деяний в то время, когда жизнь длится сотню лет, он продемонстрировал достижение совершенного состояния Будды в Ваджрасане в королевстве Магадха.

Ради блага учеников, склонных к учениям низшего уровня, Будда повернул колесо учения Шравакаяны; ради учеников, устремлённых к обширному, он повернул колесо учения причинной Парамитаяны; а ради наилучших учеников, расположенных к глубоким учениям, он повернул колесо учения четырёх классов тантр Ваджраяны. Установив высших и низших учеников в подходящих им путях и плодах, в конце под сенью двух деревьев Сал он проявил полный уход в Нирвану.

1.1.2. Появление превосходного учения

 Здесь три темы: 1. распространение превосходного учения в общем, 2. происхождение Девяти Циклов Пути в частности и 3. происхождение собственно Драгоценного Учения.

 1.1.2.1. Распространение превосходного учения в общем

 Итак, в силу кармы своих учеников, Учитель вошёл в медитативное равновесие в основополагающей сфере феноменов; однако превосходное учение, данное им, на долгое время осталось в этом мире и тем принесло живым существам несказанно много пользы и счастья. Касаемо этого оставшегося после него учения сказано:



Превосходная Дхарма Учителя

Существует в двух ипостасях,

Природа которых – писание и постижение.



Таким образом, учение обладает двумя аспектами. О первом из этих аспектов в Сутре, Испрошенной Сыном Богов, сказано:



Вся Дхарма заключена в двух: слове Будды и трактатах.



Таким образом, под Дхармой мы понимаем красноречивые слова Будды, а также великие трактаты, объясняющие их смысл.

Сколько времени будет существовать учение? На этот счёт есть различные точки зрения. Одна из них заключается в том, что срок его жизни составляет десять периодов по пятьсот лет каждый. В первые три периода из этих десяти, которые являются периодами плода, многие люди будут достигать плода – как например, какого-либо из четырёх достижений шраваков: вхождения в поток, однократного возвращения, невозвращения или архатства. В последующие три периода, которые являются периодами практики, будут усиленно практиковаться три тренировки. Далее, в течение трёх периодов писаний, в основном будут заниматься изучением и объяснением Винаи, Сутры и Абхидхармы. В последние же пятьсот лет, которые называются периодом приверженности знакам, останется только подобие буддийского учения. Так объяснял мне учитель.

Таким образом, большинство великих духовных наставников – включая самого совершенного Будду, – большинство достигших четырёх шраваковских плодов, большинство великих бодхисаттв Махаяны и махасиддхов, таких как Сараха, Нагарджуна, Вирупа, Тилопа и Наропа, и также Шесть Украшений и Двое Величайших приходили в благородную индийскую землю. Поэтому и говорят о первоначальном распространении учения в благородной земле.

В необычных изложениях, принадлежащих последователям собственно учений Пути и Плода, сперва рассказывается о тибетской истории традиции. Но откуда же эта традиция взялась в Тибете? Подобно тому, как горные реки берут своё начало от белоснежного ледника, «она была получена от того сведущего и реализованного мастера из благородной земли». Таким образом, историю индийского происхождения учений можно узнать из писаний почитаемого владыки Дракпы Гьялцена, содержащихся в его Томе. Однако обычно следуют сочинению Нгорчена Дордже Чанга, которое согласуется с общей историей распространения Дхармы. Так объяснял мне учитель.





1.1.2.2. Происхождение Девяти Циклов Пути в частности



Таким образом, как было сказано, большинство этих сведущих и реализованных мастеров, пришедших в благородную индийскую землю, сердцем своей практики делали единственно несравненную Ваджраяну. Если обобщить все системы ваджраянского пути, то их можно представить в виде «шести ключевых точек». Если же извлечь практическую суть этих шести, то она будет заключаться в Девяти Великих Циклах Пути.

По мнению Великого Ламы и его предшественников, Девять Циклов Пути были сформулированы восемью учителями. Но лучше придерживаться мнения владыки Дордже Чанга, который, тщательно проанализировав этот вопрос, заключает, что учителей было девять. Так объяснял мне учитель.

Каждый из девяти циклов объясняется через четыре: каким учителем он был дан, на какую тантру он опирается, что за трактат был составлен на основе этой тантры, и каковы руководства по практике этого трактата.





1.1.2.2.1. Путь и Плод



Сидя в собрании, мастер Ваджрасанапада одновременно узрел в видении лики всех восьмидесяти четырёх махасиддхов. Он составил восхваление, в котором, в частности, говорится:



Он обратил вспять великую реку

И за пиво взял в заложники Солнце.

Я простираюсь перед этим мастером,

Известным под именем Вирупы.



Объектом этого восхваления является Вирупа, Владыка Йогинов. Вообще, в Индии было два обладателя такого имени: один из них известен как Восточный Вирупа, а другим является как раз этот почитаемый владыка. Восточный Вирупа составил практики Варахи с отсечённой головой и был наставником Сукхасиддхи и прочих. Что же касается могучего и почитаемого владыки Вирупы, то он составил коренной трактат Ваджрагатху, который вообще опирается на все несравненные йога-тантры, а в частности – на Трилогию (то есть на коренную тантру Хеваджры и две тантры комментария к ней), из которых особенно – на двухчастную коренную тантру. Руководством по практике этого трактата являются наставления по Драгоценным Учениям Пути и Плода.





1.1.2.2.2. Наставления, полученные перед ступой



Пребывая в форме монаха,

Он обрёл достижение,

И лесная богиня

Сделала ему подношение нектара.

Я простираюсь перед этим мастером,

Известным под именем Нагарджунасары.



Учитель Нагарджуна составил трактат, который называется Комментарий на Бодхичитту и основывается на разделе по бодхичитте из коренной тантры Гухьясамаджи, а также – на Вайрочанабхисамбодхи. Эта практика известна под названием Наставлений, Полученных Перед Ступой, поскольку Арьядева, наилучший из учеников Нагарджуны, достиг окончательного понимания природы ума, когда находился у ступы.





1.1.2.2.3. Постижение совозникновения



Как Шрипарам Домбипа, так и Домби Херука были индийцами. Последний является объектом следующего восхваления:



Развернув свой коврик,

Он пересёк Гангу

И достиг просветления

Верхом на тигре.

Я простираюсь перед этим мастером,

Известным под именем Домби Херуки.



Домби Херука составил трактат Постижение Совозникновения, который основывается на Трилогии Тантр славного Хеваджры. Его практика изложена в руководстве Трёхчастное Совозникновение.





1.1.2.2.4. Совершенный путь посредством мудры



Учитель здесь – это второй из числа трёх Индрабхути, бывших в Уддияне.



В царском роду Уддияны

Достижение обрели и брат, и сестра.

Я простираюсь перед этим мастером,

Известным под именем Индрабхути.



Индрабхути составил трактат Ступени Благих Качеств в Посвящении, основывающийся на тантре Капля Изначальной Мудрости, совместимой с Хеваджрой. Соответствующая практика – это совершенный путь посредством супруги.





1.1.2.2.5. Девять глубоких средств



Трое держателей имени Падмаваджра было в стране Уддияна. Старшим из них был Анангаваджра, средним – махасиддха Сароруха, а младшим – Падмасамбхава Уддиянский. Под старшинством здесь понимается лишь более ранний или более поздний приход. Так объяснял мне учитель. О среднем из трёх, Сарорухе, сказано:



Он обрёл достижение,

Хотя был из низшей касты,

И жил вместе с лотосовой госпожой.

Я простираюсь перед этим мастером,

Известным под именем Сарорухаваджры.



Сароруха составил трактаты Метод Достижения Сарорухи и Подобно Язычку Пламени в Светильнике, основывающиеся на двухчастной коренной тантре. Соответствующая практика известна под названием девяти глубоких средств.





1.1.2.2.6. Непостижимое



Находясь в теле крестьянина

Из касты Тхару,

Он обрёл достижение вместе с супругой.

Я простираюсь перед этим мастером,

Известным под именем Куддалы.



Куддала составил трактат Совершенный Путь Посредством Пяти Аспектов Непостижимого, основывающийся на Сампута-тантре. Соответствующая практика изложена в Руководстве по Непостижимому.





1.1.2.2.7. Совершенный путь свирепого пламени



В Индии было много тех, кого звали Кришна или Канха. Например: Канха решительного поведения, Кришначарьяваджра, Кришнасамаяваджра, Кришнашантибхадра. Здесь говорится о Кришначарине:



Нарушив указание мастера

И осуществляя поведение,

Он стал совершенным буддой

В состоянии бардо.

Я простираюсь перед этим мастером,

Известным под именем Кришначарина.



Кришначарин составил трактат Четыре Стадии (на символическом языке дакинь он известен как Олапати), опирающийся на коренную и объяснительную тантры Чакрасамвары. Соответствующая практика изложена в руководстве под названием Совершенный Путь Свирепого Пламени.





1.1.2.2.8. Распрямление искривлённого



Он отбросил аскезу

И осуществлял поведение,

Применял взгляды и обрёл достижение.

Я простираюсь перед этим мастером,

Известным под именем Кришнаваджры.



Объектом этого восхваления является Кришна Утсита Бессмертный, составивший трактат Строфы о Введении Жизненных Ветров в Центральный Канал, основывающийся на всех материнских тантрах в совокупности. Соответствующая практика известна как распрямление искривлённого.





1.1.2.2.9. Неписанная Махамудра



Он из царского рода,

Он путешествовал на луче солнца,

Использовал целебные пилюли,

Мазь для глаз и способность

Двигаться под землёй.

Я простираюсь перед этим мастером,

Известным под именем Вагишвары.



Этот сведущий и реализованный мастер оставил трактаты Прояснение Четвёртого, Семь Ветвей и Драгоценная Реальность, основанные на тантре славного Хеваджры, а также пророчество от почитаемой богини Тары. Соответствующая практика известна как Неписанная Махамудра. Так объяснял мне учитель.





1.1.2.3. Происхождение собственно Драгоценного Учения



Здесь две темы: 1. жизнь Владыки Йогинов, который есть корень линии, и 2. рассказ о последователях Владыки Йогинов.





1.1.2.3.1. Жизнь Владыки Йогинов



Здесь две темы: 1. когда он жил и 2. как он жил в то время.





1.1.2.3.1.1. Когда он жил



В Манджушримулатантре сказано:



Спустя четыре столетия

После моего, Татхагаты, ухода,

Появится монах по имени Нага.



И далее, до слов:



Он проживёт шестьсот лет.



Таким образом, Нагарджуна пришёл спустя четыреста лет после ухода нашего Учителя Шакьямуни в нирвану. Он прожил в этом мире, на континенте Джамбудвипа, шестьсот человеческих лет. В позднейшей жизни его учеником был Арьядева. А Владыка Йогинов, как сказано, был учеником Арьядевы.

Асанга пришёл девятьсот лет спустя после ухода Учителя в Нирвану. Сказано:



Он проживёт сто лет и ещё пятьдесят.



Таким образом, говорится, что Асанга прожил полтора века. При этом сказано, что Владыка Йогинов был учеником Асанги и учителем настоятеля Шантаракшиты. Отсюда, если говорить вкратце, следует, что Владыка Йогинов пришёл приблизительно спустя тысячу двадцать лет после ухода Учителя в Нирвану.





1.1.2.3.1.2. Как он жил в то время



Примерно в упомянутое время на востоке Индии, в великом городе Бекшасе, что означает Царь Врачевания, и родился Владыка Йогинов, став сыном царя Серджьи Кхорлочена, который, в свою очередь, был сыном царя Мукхьючена. Когда его показали браминскому астрологу, тот предрёк, что он будет прояснять учение посредством могущества. И ему было дано имя Нгулджьи Кхорлочен.

Когда Владыка Йогинов вырос, то принял постриг у настоятеля Винаядевы и наставника Джаякирти в храме Сомапури, что на востоке. Опираясь на этого наставника, он учился до тех пор, пока не стал совершенно сведущим во всех областях знания. Он построил в монастыре небольшой каменный храм, наполнив его символами Трёх Драгоценностей, и учредил постоянное осуществление там надлежащих подношений ради очищения омрачений своих отца и матери. Он радовал настоятеля, учителя и сангху превосходными пиршествами и служением. А когда пришло время, он завершил свои дела там и отправился в достославный монастырь Наланда, где превосходное учение тогда процветало.

Владыка Йогинов получил там полное посвящение от настоятеля Дхармамитры, то есть – Друга Дхармы. Он упражнялся в невообразимом количестве превосходных учений Махаяны и Хинаяны. Поскольку Владыка Йогинов очень радовал настоятеля, тот обучал его всему без ограничений. В частности, Дхармамитра дал ему тайное учение, предназначенное лишь для него одного. Он сказал: «Вообще, для быстрого достижения состояния Будды необходима Ваджраяна. А из числа учений Ваджраяны особенно глубоким и стремительно действующим является то, которое содержится в Чакрасамваре».

Дхармамитра привёл его к созреванию при помощи посвящения и в полноте передал ему освобождающие наставления. Коротко говоря, Владыка Йогинов стал известен как великий знаток учения Шри Дхармапала, то есть – Славный Защитник Дхармы.

Спустя некоторое время настоятель отошёл в нирвану. Свою последнюю волю он выразил следующим образом: «Этот Шри Дхармапала чрезвычайно сведущ, и в этом он ничем не отличается от меня. Я передаю свой пост в этом монастыре ему. Относитесь к нему так же, как прежде вы относились ко мне!»

Когда тело настоятеля было подвергнуто кремации, оно полностью обратилось в реликвии и изображения божеств. Все монахи и покровители, такие как царь и прочие, преисполнились от этого ещё большей веры, чем до того обладали. Согласно желанию покойного настоятеля, следующим настоятелем Наланды был сделан учитель Шри Дхармапала, и все почитали его, склоняясь к нему макушками своих голов.

Днём учитель Шри Дхармапала осуществлял обширные деяния во благо учения – такие как объяснение, участие в дебатах и составление текстов по учениям Махаяны и Хинаяны. По ночам же он культивировал однонаправленное медитативное сосредоточение на Чакрасамваре, как наставлял его Дхармамитра. Таким образом он жил, пока не достиг примерно семидесятилетнего возраста.

Шри Дхармапала надеялся, что если будет усиленно медитировать на таком пути, то увидит благие знаки достижения. Но у него не появлялось даже благоприятных снов, и вдобавок к нему вернулись все его старые болезни в сопровождении множества новых. Он испытывал невыносимую телесную боль, а также душевные страдания; его мучили многочисленные вредоносные существа, такие как кровожадные духи и демоны-ракшасы. Во снах он также видел много дурного, как например: огонь, сжигающий некую долину снизу, и наводнение, потопляющее её сверху; молнии, град, комья земли и осколки льда; своего гуру, идама, ваджрных братьев и прочих с иссечёнными лицами, отрезанными носами, вывалившимися глазами и кровью, истекающей из разверстых ран.

Шри Дхармапала пал духом и решил: «Хоть я и практиковал так много, но не добился даже благого сновидения. Проявлялись только такие дурные знаки. Без сомнения, это говорит о том, что я вовсе не имею в этой жизни никакой кармической связи с Ваджраяной. Поэтому теперь я буду проводить время лишь в изучении и объяснении общей Колесницы, а никаких практик тайной мантры выполнять больше никогда не буду».

Вечером двадцать второго дня четвёртого, весеннего месяца он выбросил свою малу в отхожее место, а тайную мантру – из головы.

В действительности, когда происходили эти события, учитель Шри Дхармапала привёл к завершению путь накопления и также выполнил большую часть пути соединения. А когда его жизненные ветры и ум вошли в слоги Кша, Ма и прочие, расположенные пониже пупка, то он вплотную приблизился к достижению пути видения. Однако устные наставления, полученные им от покойного настоятеля, были на этот счёт несколько неясны. Так объяснял мне учитель.

Как бы то ни было, на заре ему явилась во сне почитаемая богиня Ваджра Найратмья в образе женщины синего цвета, прекрасной на вид, чарующей, убранной шелками и множеством драгоценных украшений. Она сказала ему: «Сын семьи! Нехорошо делать такие дурные вещи, когда ты так близок к своему достижению. Хотя все Будды в равной степени обладают состраданием, однако я являюсь тем божеством, с которым у тебя наиболее сильная кармическая связь. Поэтому я дам тебе благословение. Но сперва ты должен достать свою малу из отхожего места, омыть её благовонной водой и вернуться к практике!»

Богиня исчезла, и Шри Дхармапала проснулся. С великой радостью он выполнил её приказание, и вечером двадцать третьего дня ему была воочию явлена мандала пятнадцати богинь Ваджра Найратмьи. В этой великой проявленной мандале он получил посвящение. И в его потоке ума возникла изначальная мудрость посвящения – неконцептуальная изначальная мудрость пути видения.

И далее, поскольку он полностью получил все четыре посвящения в этой великой проявленной мандале, то поток посвящения не был иссякшим.

А поскольку он реализовал изначальную мудрость, соответствующую первой бхуми, на пути видения во время посвящения, то и передача благословений не была повреждённой.

Теперь Шри Дхармапала понял, что переживания, вызвавшие в нём тревогу, отражали страдания каналов, страдания жизненных ветров и ту кардинальную перестройку ума, которую повлекло за собой расслабление узлов на каналах во время первого собрания сущностных компонентов, когда он получил на пути опыт тепла и знаков жизненных ветров и свирепого пламени и был ведом этим опытом. И также он понял, что видение ракшасов и кровожадных духов возникло взаимозависимо на основе вхождения жизненного ветра и ума в слоги Ма, Кша и прочие, расположенные пониже пупка.

Он понял, что образ долины, сжигаемой снизу пламенем и заливаемой сверху потопом, также возник в его сновидении взаимозависимо – на основе внутреннего жара, разгорающегося снизу и бодхичитты, стекающей сверху. При этом он был ведом по пути каплями, соединяющими в себе блаженство и пустоту. Здесь было второе собрание сущностных компонентов. И ещё он понял, что град, осколки льда и прочее привиделись ему на основе движения капель по тончайшим каналам его тела.

А когда во время последнего собрания сущностных компонентов Шри Дхармапала был ведом по пути безупречной и подлинной изначальной мудростью, все прежние его страстные привязанности обратились в отторжение, на что и указывали иссечённые лица гуру, идама и прочих. Но поскольку Шри Дхармапала не был наделён соответствующими устными наставлениями совершенного мастера, то принял своё видение опыта за изъян, который следует отбросить. Но теперь, опираясь на устные наставления Ваджра Найратмьи, он распознал в нём медитативное сосредоточение и естественным образом освободился от всех помех и препятствий. А поскольку три собрания сущностных компонентов произошли в потоке его ума без нарушения последовательности, то последовательность устных наставлений была верной.

Опираясь на эти устные наставления, Шри Дхармапала полностью осознал, что почитаемая богиня Ваджра Найратмья являет собой совокупную сущность всех Будд. Он подумал: «Явись мне теперь даже все Будды трёх времён, это всё равно не было бы чем-то большим, чем уже есть». В нём родилась нерушимая вера, и его ум насытился преданностью. Так он стал украшен четырьмя качествами линии устных наставлений.

Придерживаясь потока этой изначальной мудрости, он каждый день переходил на новую бхуми, так что шесть дней спустя он стал пребывающим на шестой бхуми великим бодхисаттвой.

Затем Шри Дхармапала решил сделать подношения, чтобы отблагодарить гуру и идама, а также чтобы углубить собственное постижение. Воспользовавшись помощью надёжного друга, он тайно добыл такие субстанции самаи, как мясо, пиво и прочее. Когда он осуществлял подношение пиршества, то среди монахов прошёл слух о том, что он взял с собой пиво и мясо, и несколько монахов решили пойти и разобраться, что происходит.

Они встали под дверью настоятеля и стали подсматривать в щель. Те из них, кто обладал чистой кармой, когда настоятель созерцал себя как почитаемое божество Хеваджру, видели его в окружении восьми женщин, а когда он созерцал себе как почитаемую богиню Найратмью – то четырнадцати; те же монахи, карма которых была несколько загрязнённой, видели его вкушающим пиво и мясо в окружении восьми или четырнадцати светильников, а также прочее.

Монахи от этого преисполнились сомнений, но поскольку Шри Дхармапала был великим настоятелем, известным как луна и солнце, а все они были его учениками, то никто из них не дерзнул высказать своих сомнений открыто. Но по маловерию других и чтобы избежать вреда для учения, Шри Дхармапала не стал с ними спорить и признал себя грешником. И чтобы наглядно продемонстрировать свою нечестивость, он поднёс Трём Драгоценностям все свои монашеские причиндалы, такие как патру и предписанную монахам одежду, а затем, оставшись в одной лишь хлопковой повязке на бёдрах, воскликнул: «Я голый нечестивец, Вирупа!» И затем он сразу же покинул монастырь, украл у торговцев несколько цветочных гирлянд и украсил ими своё тело. И поскольку в Индии низшие касты питаются репой, то он выпросил немного репы у тех, кто ей торговал, а ещё сколько-то репы украл, и затем частью набил себе рот, а ещё часть засунул себе подмышки. Вся сангха была шокирована его поведением и начала выполнять ритуал изгнания из монастыря. Касаемо этого надо отметить, что когда бьют в гонг, то человек затем может вернуться, если попросит снова принять его, но если бьют в двойной барабан падаху, то никакое возвращение после этого невозможно. В данном случае использовалось и то, и другое, и таким образом Вирупа был изгнан. Тогда он спел доху:



Увы, о прекрасная сангха!

Я назвал себя гадким,

И вот вы ударили в гонг,

И ударили вы в барабан,

И из сангхи я изгнан.

Вам трудно понять,

Что мой ум незапятнан,

Подобно луне.

Когда пресекают утечку

От органов чувств –

Вас это пугает.

Вирупа напьётся пива

И солнце захватит в плен.

Когда распускается утпала,

Нет в ней воды.

Как много знает Вирупа!



После этого он отправился в сторону Варанаси и через некоторое время оказался на берегу Ганги. «Ты очень чистая, – сказал он ей. – Я же дурной человек. И если я коснусь тебя, то от этого ты можешь загрязниться. Так что тебе следует подвинуться и дать мне дорогу!»

Ганга расступилась, и Вирупа перешёл её по открывшемуся сухому пути. Тогда монахи осознали, что Вирупа – достигший, принесли ему свои извинения и стали умолять остаться. Он ответил им: «Вообще, в этом мире, когда вместе собирается много хороших людей, то они вправе прогнать от себя дурного. Но здесь вас собралось множество дурных, и вы прогнали меня, который таковым не был. Хотя это и неправильно, но это было сделано во благо учения. И в дальнейшем, если будут появляться люди, вредящие учению, изгоняйте их!» Извинения он принял, но остаться не согласился.

В лесу в районе Варанаси Вирупа прожил, как говорят некоторые, шесть месяцев, а как говорят другие – шесть лет. Так что по меньшей мере полгода он определённо там находился. Как бы то ни было, всё это время он пребывал в медитативном сосредоточении, совершенно равнодушный к пище, одежде и прочему. И поскольку его тело было открыто ветру и солнцу, то от их постоянного воздействия он приобрёл крайне пугающий вид.

Пастухи и другие люди замечали его, и о нём прошёл слух. Этот слух достиг ушей Говиндачанды, или Свирепого Пастуха, который царствовал в то время в Варанаси и был приверженцем небуддийского учения. «Если этот йогин – не буддист, – провозгласил царь, – то поскольку он находится в трудном положении, надлежит пригласить его к нам и всячески почитать. Если же он буддист, то может повредить народу Варанаси, так что от него нужно будет избавиться. Разберитесь, кто он такой!»

Царские министры посетили Вирупу, но сколько они его ни изучали, не могли понять, кто перед ними. Поэтому они решили: «Пусть судит сам царь. Отведём же его к царю!»

И из чащи леса его повели во дворец. По дороге Вирупа во множестве поедал мелких существ, таких как бабочки и жучки.

«Какой дурной человек!» – восклицали люди, видя это.

Но и когда эти существа невредимыми вылетали изо рта Вирупы, люди всё равно восклицали: «Какой дурной человек!»

И тогда Вирупа спел так:



Я стольких убил,

И они говорят: «Он плохой!»

Я всех воскресил,

И они говорят: «Он плохой!»

И что же мне делать?



Когда Вирупа был представлен царю, то что бы царь у него ни спрашивал, Вирупа молчал. Царь разгневался и воскликнул: «Этот человек не имеет ни единого знака Ишвары, так что он наверняка буддийский йогин! Скуйте ему железными цепями руки и ноги и выкиньте его в реку!»

Так и сделали. Но ещё до того, как люди, бросившие его в реку, вернулись назад, он уже снова стоял перед царём. Когда это повторилось многократно, царь сказал: «Он, видимо, владеет искусством подчинения воды. В таком случае, пусть он умрёт, проткнутый множеством клинков!»

Палачи кололи его разнообразным оружием, но казалось, что с тем же успехом они могли бы пытаться зарезать скалу. Тогда они вырыли глубокую яму, посадили Вирупу туда, полили его сверху расплавленным металлом, забросали кусками железа, а сверху навалили земли и пустили стадо слонов, чтобы они потоптались на этом месте. Но снова Вирупа стоял перед царём невредимый ещё прежде, чем вернулись люди, которые всё это делали. И тогда царь исполнился веры и стал просить прощения у Вирупы. После этого Вирупа обратил в Ваджраяну Варанаси вместе со всеми её окрестностями.

По пути к южной части Индии Вирупе снова преградила дорогу Ганга. Подойдя к берегу, Вирупа сказал лодочнику: «Перевези меня».

«Нет такого порядка, чтобы перевозить через реку бесплатно, – ответил лодочник. – Заплати мне».

«Я готов заплатить тебе этой рекой, – сказал на это Вирупа. – Как она тебе больше понравится: узкая или широкая?»

«Для нужд царской армии и для таких вещей, как полив сахарного тростника, лучше, конечно, широкая, – ответил лодочник. – Но для тех людей, которые обитают по берегам реки в травяных хижинах, и всё время боятся, что их дома будут затоплены, узкая река предпочтительнее».

Тогда Вирупа указал пальцем на Гангу, и она вышла из берегов. Травяные хижины, выстроенные недалеко от реки, почти полностью ушли под воду. Когда местные жители, полные ужаса и смятения, прибежали, чтобы выяснить, что происходит, лодочник крикнул им: «Всё это сделал тот йогин!»

Услышав это, люди стали осыпать Вирупу подношениями. И царь Чалабхадра, правивший там, также со всей своей свитой принимал в этом участие. Вирупе дарили золото, лошадей, скот, зерно и многое другое. Ему возносили молитвы. И одним лишь щелчком пальцев он снова вернул реку в её обычное русло, также вернув покой обитателям травяных хижин.

Когда затем Вирупа передал лодочнику всё то ценное, что ему поднесли, в лодочнике пробудилась его прошлая карма, и он подумал: «Если я встретил такого сиддху, на что мне теперь все эти богатства?» И он последовал за Вирупой, чтобы служить ему, а все подношения, ничего из которых не испортилось и не потерялось, вернулись к своим прошлым обладателям. Так во второй раз была обращена вспять река Ганга. Вирупа также исполнил песню по этому поводу.

А этого лодочника мы теперь знаем под именем Домби Херуки. Он был из тех удачливых учеников, которых возможно вести мгновенным путём.

После этих событий Вирупа и Домби Херука отправились в местность Дакинипата, что в южной Индии. Там они попросили пива у женщины, которую звали Камарупасиддхи, или Достижение Желанной Формы.

«Чем вы заплатите мне за пиво?» – спросила она.

«Мы заплатим, когда напьёмся,» – ответил ей Вирупа.

Женщина не поверила. Тогда Вирупа прочертил линию у края тени и сказал: «Когда тень перейдёт эту черту, мы заплатим».

Они выпили всё пиво, которое у неё было. Потом они постепенно опустошили запасы восемнадцати близлежащих кварталов. Тень за это время не подвинулась и на волосок. И более того, все солнечные и водяные часы в этом царстве также остановились. Лишённые сна, люди и животные страдали, обычная жизнь была нарушена. Царь решил выяснить, что происходит, и обнаружил, что это Владыка Йогинов демонстрирует таким образом свою силу. Он попросил Вирупу отпустить солнце, но тот ответил: «Мне нечем заплатить за пиво!» Тогда царь самолично заплатил за всё пиво, выпитое Вирупой. И когда Вирупа отпустил солнце, оно тут же закатилось за горизонт. Пока он пил, прошло двое суток и ещё половина ночи.

Таким образом, Вирупа дважды обратил вспять Гангу и взял в заложники само солнце; слава его гремела повсеместно.

Далее Вирупа и Домби Херука отправились в Бхимесару, также расположенную на юге Индии, чтобы укротить её жителей, а кроме того, ради Канхи – ученика, пригодного к продвижению постепенным путём. Бхимесарой в ту пору правил царь по имени Нарапати, то есть Повелитель Людей, который придерживался небуддийских взглядов и держал при себе пятьсот длинноволосых садху, отправлявших служение. Предыдущим царём в Бхимесаре было возведено фаллическое изображение Ишвары, и этому изображению при каждом случае подносили животных. Таким образом там было убито много десятков тысяч козлов и буйволов.

Прибыв туда, Вирупа провозгласил множество ведических гимнов, составленных на санскрите, и царь, на которого это произвело большое впечатление, воскликнул: «Трудно найти теперь столь сведущего человека! Хорошо бы ему стать во главе моих пятисот длинноволосых садху!»

Итак, царь предложил Вирупе стать придворным жрецом, и тот согласился. Но когда длинноволосые садху простирались перед изображением Ишвары, подносили ему цветы и прочее, то Вирупа извлекал из своих длинных волос текст и затем простирался перед ним и делал подношения ему. Что касается этого текста, то некоторые говорят, что это была тантра Хеваджры в двух частях, а другие – что восьмидесятитысячная Праджняпарамита. Длинноволосые садху донесли царю о поведении Вирупы, но тот не поверил им и сказал: «Как может быть, чтобы столь сведущий человек, так хорошо знающий Веды, и не поклонился бы изображению Ишвары? Вы, верно, просто ревнуете!»

Но садху снова и снова жаловались на Вирупу, так что в конце концов царь засомневался. И однажды он пришёл к своим садху, чтобы простираться и делать подношения вместе с ними. Вирупа же по своему обыкновению стал простираться и делать подношения тексту. Тогда царь спросил его: «Отчего бы тебе не простереться перед изображением Ишвары?»

«Оно не выдержит моего простирания», – ответил Вирупа.

Но царь стал настаивать. Он сказал: «Нет в мире страстей более великого бога, чем этот. А раз так, то как он может не выдержать чьего бы то ни было простирания? Я приказываю тебе поклониться ему!»

«Ну что я могу поделать с этим коронованным нечестивцем? – сказал Вирупа изображению. – Держись, божество!»

Почтительно сложив ладони, Вирупа произнёс: «Намо Буддая!» – и верхняя треть фаллического изваяния треснула. Когда он произнёс: «Дхармая!» – трещина распространилась и на вторую треть. Когда же он произнёс: «Сангхая!» – трещина дошла донизу, и изваяние развалилось на две половины. Полные ужаса, царь и все члены его свиты пали к ногам Вирупы и стали умолять его восстановить изображение. Он сделал это, но на вершину восстановленного изваяния поместил изображение Великого Сострадательного, выполненное из чёрного камня, сказав: «Если уберёте его, изваяние будет разрушено. Но пока оно остаётся на месте, то и с изваянием ничего не случится». Затем он покинул их.

Что касается тех пятиста длинноволосых садху, то один из них преисполнился отвращения к действиям и воззрениям небуддистов. Благие качества Владыки Йогинов очаровали его ум, и он ушёл, чтобы следовать за ним. Это был Восточный Канха, и памятуя о нём, говорят о тех, кто «ещё не вступил в буддийское учение, но желает вступить». Так объяснял мне учитель.

Далее Вирупа и двое его учеников отправились глубже на юг и прибыли в местность, где царём по имени Дземги было воздвигнуто медное изображение Ишвары около тридцати пяти метров в высоту, с тремя головами и шестью руками. Оно носило название Тамбрапратима, и перед ним при всяком случае делались подношения мясом и кровью тысяч живых существ. Как раз в то время множество небуддистов собралось в храме с этим изображением, чтобы осуществить подношения. И когда Вирупа с учениками попытались туда протиснуться, им сказали: «Вы получите свою долю снаружи. А здесь для вас места нет».

Вирупа сказал: «Раз нам не хватает места, тебе придётся подвинуться», – и пнул ногой камень, так что тот попал в изображение. От этого связь изображения с небуддийской традицией была нарушена, и оно заковыляло вслед за Вирупой, сделав при этом порядка семи шагов, а оказавшись снаружи, рухнуло лицом вниз. Небуддисты при виде этого затрепетали от ужаса и пали к ногам Вирупы. Когда же они стали умолять его вернуть изображение на место, он пригрозил им: «Если вы отныне будете делать подношения только тремя белыми, рисом и прочим и прекратите отнимать ради этого жизни, то я возвращу его в храм. Но если вы ослушаетесь меня, я уведу его прочь отсюда!»

Все согласились с условиями Вирупы, и тогда он поставил статую на место.

По мере странствий Вирупы о нём стал распространяться слух, что он уничтожает все небуддийские изображения на своём пути. Опасаясь Вирупы, люди стали на каждое небуддийское изображение сверху помещать буддийское, тем исправляя изъяны своей веры. Когда Вирупа увидел это, то обрадовался при мысли, что уже одним своим именем может осуществлять надлежащие деяния во благо учения.

На голову одного из небуддийских изображений, встретившихся Вирупе, была помещена статуэтка почитаемой богини Тары. Когда Вирупа принялся обходить её по кругу, то она стала поворачивать голову, следуя за ним взглядом. С тех пор её знали как «Тару с поворачивающимся лицом». Совершив обхождение, Вирупа поднёс ей цветок, чтобы прочнее установить её. В тот же момент она стала нераздельной с головой изваяния, на котором стояла. И когда после ухода Вирупы небуддисты попытались снять Тару со своего изображения, то им это не удалось. Так объяснял мне учитель.

Потом Вирупа с учениками отправились ещё дальше на юг, где вблизи от самовозникшего каменного изображения богини Чандики, известного под названием Сахаджадеви, жило множество небуддийских йогинов. Всякого, кто к ним являлся, они отводили в свой храм, где самовозникший трезубец пронзал пришельцу горло, в результате чего тот умирал. Плоть и кровь жертвы затем использовались для ритуального пиршества.

Когда Вирупа прибыл туда, чтобы положить этому конец, йогины очень обрадовались и сказали: «Проходите к нам внутрь!»

Наказав ученикам задержать дыхание и ни с кем не разговаривать, Вирупа пошёл к йогинам. Те сказали ему: «Позови и своих друзей!» «Позовите их сами», – ответил Вирупа. Они позвали, но ответа не получили. Когда же они стали тыкать учеников Вирупы указательными пальцами в животы, из тех вывалились экскременты. «Да они уже разлагаются!» – сказали йогины и оставили их.

Когда Вирупа вступил в храм, то находящийся там трезубец принялся вибрировать и звенеть. Хлопнув по нему рукой, Вирупа обратил его в пыль. Тогда со своего места поднялось каменное изваяние, но Вирупа хлопнул и его по макушке. В то же мгновение изваяние уронило голову на грудь, а йогины почувствовали чрезвычайно сильную слабость, и их стало рвать кровью. «Разве буддисты не обладают великим состраданием? – воскликнули они. – Не делай с нами этого!»

«Я действую так именно потому, что обладаю великим состраданием», – ответил Вирупа. После этого он поместил на голову изваяния ступу, а йогинов обратил в буддизм.

Далее Вирупа благословил Домби Херуку, так что тот обрёл такую же реализацию, как у него самого, и стал великим вирой, пребывающим на шестой бхуми, и отправил его подчинять зловредного царя Дехару, который жил во дворце Камкана в городе Нацок Драден, расположенном в местности Радха на востоке Индии, и придерживался небуддийских взглядов. Прибыв к царю верхом на лесном тигре-людоеде, с ядовитыми змеями в качестве удил и уздечки, а также прочих частей сбруи, и держа в руке огромную ядовитую змею и прочее, Домби Херука подчинил царя и обратил всех жителей Радхи в Ваджраяну. Так объяснял мне учитель.

Тем временем Владыка Йогинов и Канха, второй его ученик, отправились к ущелью Девикота, что на юго-востоке Индии, где выполнили простирания и обхождение у изображения Кхасарпаны Локешвары, приглашённого из Поталы мирянином Чакьи Джинпаченом, также известным как наставник Аджитагуптамитра. Когда Вирупа рассказал о своих деяниях во благо учения, начиная от самого пострижения в монахи и заканчивая подчинением Сахаджадеви, Великий Сострадательный заговорил с ним и произнёс следующие слова: «Сын семьи! Твоего могущества хватило бы даже на то, чтобы обратить в пыль гору Меру. Но поскольку многообразия кармы живых существ не охватить умом, ты должен пробудить в себе великое сострадание и перестать наводить такой ужас на небуддистов».

Вирупа ответил ему: «В западной стороне при всяком случае убивают тысячи живых существ, чтобы сделать подношения богу, известному под именем Соманатха. Я сперва усмирю этого бога, а затем буду действовать так, как велит мне Великий Сострадательный».

Великий Сострадательный сказал: «Да будет так. Но тогда тебе следует подчинить его искусными средствами, а не подвигами!»

После этого Вирупа и его ученик отправились к месту пребывания Соманатхи. Тот прозрел это с помощью той малой способности к видению, которой обладал, и отправился встретить их на дороге, приняв для этого вид двух чистых браминов, бёдра которых были обёрнуты оленьими шкурами, а в руках у которых были такие субстанции очищения, как трава куша и прочее. Появившись перед Вирупой и Канхой, Соманатха спросил их, хотя и сам знал ответ: «Куда вы направляетесь, йогины?»

Вирупа узнал его и сказал: «Я иду уничтожить Соманатху».

«Если ты буддист, то, должно быть, обладаешь великим состраданием. Как же ты сможешь его уничтожить?»

«Именно этим я его и уничтожу».

«Но его здесь нет! Он отправился на восточный континент Видеху».

«Я доберусь и туда и там всё равно его уничтожу, – сказал Вирупа. – Что на другом континенте, что в мире Брахмы – я везде достану его и уничтожу».

Преисполненный ужаса, Соманатха тут же проявил свой подлинный облик и воскликнул: «Это я и есть Сомнатха! Молю, пощади меня!»

«Ну что ж, – ответил Вирупа. – В таком случае ты должен устроить место для сангхи, выстроить там буддийский храм, над дверью сангхи изобразить меня, а подношения делать только такими вещами, как рис и выпечка, без всяких убийств. Сперва подношения пусть делаются символам Трёх Драгоценностей, затем мне. Что останется, можно будет поднести тебе самому. На таких условиях я разрешаю тебе остаться. Но если ты что-то из этого не выполнишь, я обращу тебя в пыль!»

Соманатха согласился на это и сам, в свою очередь, упросил Вирупу, чтобы тот остался в той местности осуществлять служение, пока не прейдут луна и солнце.

После этого Сомнатха явился во сне царю Чандрадеве, который правил в местности Тишала на западе Индии, перечислил ему всё, что наказал Вирупа, и пообещал, что если тот в течение трёх месяцев всего этого не исполнит, то от его свиты и царства ничего не останется. Страшно этим напуганный, царь покорно сделал всё, как ему было сказано. «Что же это за Владыка Йогинов, – недоумевал царь, – что даже Махешвара перед ним трепещет?» Когда Вирупа прибыл в Тишалу, то царём и его свитой он был встречен чрезвычайно торжественно и с большим почётом.

В четверти дневного пути от Соманатхи находится область, называемая Гуджарат, – пленительная, несказанно приятная, полная прекрасных деревьев, журчащих ручьёв, лугов и прочего. Туда и отправился Вирупа. Там был выстроен храм, и также там поселилась сангха порядка ста человек числом, которой осуществлялось всяческое почитание, а животные, такие как козлы и буйволы, чьи жизни таким образом были продлены, могли гулять там, где пожелают, без всякой опаски.

После этих событий Вирупа даровал Канхе, своему ученику, Ваджрагатху. И также, поскольку тот ещё не был равен ему в реализации, благословил его, так что тот стал равен. Затем он отослал его, дав следующие три задания: укротить зловредного и не следующего буддизму царя на востоке Индии, позаботиться о наставнике Дамарупе и принести из западной страны Уддияны Пять Циклов Писаний – тексты, могущие быть вспомогательными по отношению к Ваджрагатхе.

С этого момента, следуя просьбе Авалокитешвары, сам Вирупа до поры до времени отошёл от совершения деяний на континенте Джамбудвипа и, как сказано, слился с каменной статуей, или же обратился в статую. Как бы то ни было, форма этой статуи такова, что правой рукой она выполняет мудру удержания солнца, а в левой, выполняющей мудру дарования высшего достижения, у неё лежит камень, от соприкосновения с которым всякая вещь обращается в золото. Размером этот камень подобен среднему плоду алычи.

Это изображение обладает рядом чудесных качеств. Во-первых, даже маленький ребёнок, если он преисполнен почтения, может дотянуться до головы этой статуи и украсить её венком. Но если намерения у человека дурны, то он не сможет достать до головы статуи, какого бы высокого роста он ни был. И далее, перед этой статуей стоит каменная капала, которая никогда не переполняется. Даже если опрокинуть в неё сотню тысяч бочек пива, ни капли не перельётся через её край. И также рядом с этим изображением постоянно присутствуют двое – немой, который является проявлением Ваджрапани, и женщина, которую иногда видят как немую, а иногда как прокажённую, – проявление Ваджраварахи.

Говорят, что однажды некий монах (хотя некоторые утверждают, что то был брамин), находящийся в крайне бедственном положении, помолился перед этой статуей, и тогда Вирупа отдал ему свой камень, обращающий в золото всё, что к нему прикасается. Монах добыл много золота с помощью этого камня, но потом об этом прослышал царь и пожелал получить чудесный камень себе. «Этот камень не мой, – ответил монах. – Он принадлежит Владыке Йогинов. Так что сперва я верну камень ему, а потом ты можешь его у него забрать».

Но когда монах вложил камень в руку статуи, та немедленно сомкнулась в кулак, не позволив жадному царю добраться до сокровища. Царь разгневался и хотел было вовсе отрубить руку с волшебным камнем, но лишь только он попытался это сделать, как у него пошла горлом кровь, и он умер на месте. С тех пор рука Вирупы остаётся сомкнутой; разве что в ней появилась маленькая трещинка, через которую может пройти тонкая металлическая проволока. И подношения, которые делаются перед этой статуей, опираются на золото, добытое от протягивания металлической проволоки через эту трещинку.

Небуддисты называют это изображение Пуньяхарой, то есть Ворующим Заслуги, потому что оно отнимает заслуги у Махешвары, и если не делать перед ним подношений, то мир постигнет от этого много дурных последствий. Поэтому они очень прилежно осуществляют подношения статуе. Что до буддистов, то они также делают подношения этому изображению, но почитают его как Баланатху, то есть Владыку Мощи.

Если вкратце говорить обо всех изображениях, существующих в Джамбудвипе, то изображение Кхасарпана Локешвары в Девикоте считается наилучшим для постоянных подношений, ступа Махабодхи – для особых подношений, но осуществлять как особые, так и постоянные подношения лучше всего в Соманатхе.

Таким образом, осуществляя решительные деяния, почитаемый Владыка Йогинов распространял учение по Джамбудвипе и в итоге достиг твердыни состояния Ваджрадхары, пребывающего на тринадцатой бхуми. И до сегодняшнего дня Вирупа остаётся в Соманатхе, где осуществляет служение Картикее Кумаре.

Считается, что Вирупа трижды приходил на этот континент, чтобы осуществлять деяния. Во второй раз он снова был индийским йогином, и его знали под именем Сарупы или Сиропы. Он укротил безумного слона по имени Ньима Чарва, который разрушал леса, города и деревни. Но после того, как он взобрался на этого слона, больше его никто не видел – он исчез, словно радуга.

А в третий раз он явился, чтобы восстановить разрушенное изваяние в Бхимесаре.

Сказано, что Вирупа уже приходил; но также что он придёт снова.

Так объяснял мне учитель.

Коротко говоря, сколько ни появлялось в благородной индийской земле могучих, сведущих и реализованных мастеров, ни один из них не осуществлял таких подвигов во благо учения. Таким образом, держателем учения посредством решительных деяний мы называем махасиддху Вирупу, держателем учения посредством диспутов мы называем славного Дхармакирти, а держателем учения посредством силы мы называем добродетельного царя Ашоку. Слава этих трёх подобна славе луны и солнца.

Что касается царя Ашоки, то вот рассказ о том, как оберегал учение он. Некий пандита, известный как Пандита в Синих Одеждах, выдумал извращённое учение, с помощью которого привлёк к себе большое число последователей. И никто не мог укротить его; а царь Ашока сделался его покровителем и призвал к себе его, всю его свиту и всех его слуг. После этого он поместил их в просмоленный дом, который затем окружил воинами и велел поджечь. В результате этого злое учение исчезло, так что даже названия от него не осталось. Так объяснял мне учитель.

Вкратце, Манджушримулатантра содержит пророчество, начинающееся такими словами:



Имеющий слог Дха

И прилежно исполняющий обеты…



Обычно это считают пророчеством о славном Дхармакирти; однако согласно мнению Дрогми-лоцзавы и его последователей, в действительности здесь говорится о Владыке Йогинов. Слова «имеющий слог Дха и прилежно исполняющий обеты» указывают на слово Дхарма – первую часть имени Дхармапала. И там же ещё сказано «известный на юге»; а о Дхармакирти нет никаких историй, рассказывающих о подчинении им небуддистов на юге, тогда как почитаемый владыка Вирупа в основном подчинял небуддистов своими решительными деяниями именно там. И ещё сказано:



Прилежно исполняющий обеты,

Также он в совершенстве будет владеть Мантрой.



Под совершенным владением Мантрой понимается высшее достижение Махамудры; но нет никаких сведений о том, чтобы Дхармакирти именно Мантрой владел в совершенстве. Таким образом, можно считать доказанным, что это пророчество о почитаемом владыке Вирупе. Так объяснял мне учитель.





1.1.2.3.2. Рассказ о последователях Владыки Йогинов



Восточного Канху, который здесь уже упоминался, также называют Канхой решительного поведения, поскольку он, как и Вирупа, в совершенстве овладел осуществлением решительного поведения. А поскольку он родился в местности под названием Карна, то иначе его ещё называют Карнапой. Он достиг реализации шестой бхуми. Вначале он практиковал медитацию на горе Удджаянта. В дальнейшем, согласно пожеланию Владыки Йогинов, он принёс из западной страны Уддияны Пять Циклов Писания – фрагменты коренной тантры Хеваджы в пятистах тысячах строк, которые могли служить вспомогательными текстами для Ваджрагатхи. Но эти тексты, судя по всему, не были переведены на тибетский язык. Так объяснял мне учитель.

Был ещё в восточной Индии царь, близкий к падению в нижние миры из-за привязанности, которую он питал к своим жёнам. Увидев в этом царе ученика, Канха забрался во дворец, где находился царский гарем. Узнав об этом, царь страшно разгневался и приказал немедленно казнить Канху. Но когда палачи вошли во дворец, Канха оказался снаружи дворца. А когда они вышли наружу, он снова оказался внутри. Тогда дворец был окружён воинами, и одновременно множество воинов вошло внутрь него. Тут Канха из одного стал сотней, из сотни – тысячей, а из тысячи – невообразимым числом. Царь и его свита исполнились верой и приняли Ваджраяну.

Подобным же образом Канха укротил царя Магадхи, который после этого стал известен как Дхамапа, или Дамарупа. Как было предсказано Владыкой Йогинов, Канха наставил его посредством четырёх качеств линии устных наставлений. Говорится, что тайное имя Канхи решительного поведения было Падмаваджра. Так объяснял мне учитель.

Когда махасиддха Дхамапа осуществлял решительное поведение, то имел в руке барабан дамару, которым грохотал во всех двадцати четырёх священных землях и также во всех тридцати двух священных местах. Потому его и называли Дамарупой. Чтобы укротить зловредного царя, придерживающегося небуддийских взглядов, Дамарупа привёл к нему из джунглей тигра-людоеда, а потом внезапно схватил царя за пучок волос на макушке и закинул его на одно плечо, тигра закинул на другое, а затем стал бегать так взад-вперёд. Когда все пришли в ужас и стали умолять его перестать, Дамарупа сказал: «Если откажетесь от своих небуддийских взглядов, то я отпущу его; если нет – скормлю его тигру!»

Царь и его свита чрезвычайно испугались, оставили свою небуддийскую веру и приняли Ваджраяну.

Согласно предсказанному Восточным Канхой, Дамарупа также укротил царя Магадхи, которого звали Сенге Нампар Ценпа, и наставил его посредством четырёх качеств линии устных наставлений. Говорится, что тайное имя Дамарупы было Буддаваджра. Так объяснял мне учитель.

Учеником Дамарупы был великий царь Магадхи Сенге Нампар Ценпа, получивший имя Авадхутипа. Обретя наставления от махасиддхи Дамарупы, он отбросил своё владычество, словно оно было пылью, и проводил время на городских улицах в обществе детей, играя с ними. Таким образом он осуществлял поведение отсечения двойственности, в силу чего и был назван Авадхутипой. Говорится, что его тайным именем было Асамаваджра.

Преемником Авадхутипы, в свою очередь, стал владыка Гаядхара. Он родился в Бенгале, на востоке Индии, где в то время царствовал Чандарупакши. Он происходил из касты придворных писцов, называемой каястха, и носил имя Гаядхара, которое – поскольку гая означает «идти», идут же сверху облака, а снизу наги – можно перевести или как Держатель Облаков, или как Держатель Нагов. Таково мнение наших предков, таких как Дрогми.

Гаядхара был чрезвычайно сведущим во всех областях знания. В ту пору, когда он служил царю писарем, Авадхутипа – как было предсказано Дамарупой – прислал ему письмо, где говорилось: «Ты годишься, чтобы стать моим учеником. Приходи ко мне».

Гаядхара с радостью пошёл, и Авадхутипа наставил его посредством четырёх качеств линии устных наставлений.

Таким образом, начиная от Владыки Йогинов и до Гаядхары, каждый предшествующий член линии преемственности предсказывал каждого последующего, и наставления передавались не более, чем одному человеку. Поэтому, хотя Драгоценное Учение и было известно в Индии, оно было известно там очень мало. Это учение было тщательно хранимой тайной, о которой даже сведущие и реализованные мастера в большинстве своём ничего не слышали.

И также, хотя всеми сведущими и реализованными мастерами Владыка Йогинов признаётся как аутентичный мастер, хотя на него ссылаются в таких работах, как Собрание Деяний и комментарий на собрание песен восьмидесяти четырёх махасиддхов, составленное Вирапрабхасварой, всё же даже этим мастерам и авторам текстов не посчастливилось, судя по всему, получить от него тайных наставлений. Так объяснял мне учитель.





1.2. История того, как устные наставления распространились в Тибете



Здесь три темы: 1. распространение превосходного учения в общем, 2. распространение Девяти Циклов Пути в частности и 3. история собственно Драгоценного Учения.





1.2.1. Распространение превосходного учения в общем



Сперва в Тибете не было ни единого человеческого существа. В области Нгари страна была населена птицами и такими дикими существами, как орлы и львы, в центральном Тибете и Цанге – такими животными, как олени, дикие ослы и антилопы, а в Кхаме – обезьянами, тиграми, леопардами, медведями, слонами и прочими. Этой землёй владело множество демонических духов, а также таких существ, как двенадцать масангов, – то есть не демонов, но и не людей. Не принимая благого и не отбрасывая нечестивого, они вредили друг другу, ели плоть своих собственных родичей и пили кровь своих собственных родичей. Осуществляя лишь неблагие деяния, после смерти они сразу же отправлялись в нижние миры, подобно тому, как песок высыпается из кожаной сумки, в которой хранился, когда эту сумку опрокидывают.

Повелитель Мудрецов Шакьямуни улыбнулся в своём сострадании и значительно взглянул на Авалокитешвару, побуждая его укротить этих существ. Таким же образом он направил туда и Тару, чтобы она помогла ему. Итак, Авалокитешвара и Тара обратили своё внимание на Тибет.

Однажды в первый осенний месяц года птицы всем обезьянам приснился один и тот же сон. Им снилось, как кто-то говорит: «В месяц лошади все ракшасы в стране ракшасов упились крови и погрузились в сон. В месяц ястреба они пробудятся, прибудут в Тибет и съедят здесь всех обезьян».

Поговорив между собой, обезьяны обнаружили, что всем им приснилось одно и то же. Устрашившись, они рассказали об этом сне своему царю Хануманатхе. Тот сказал: «Вообще, в снах нет определённости. Однако если всем существам одного вида в одно и то же время снится одно и то же, то в таком сне должна содержаться истина. Так что нам необходимо найти способ предотвратить предсказанное. И сделать нам это нужно сейчас, пока ракшасы спят, потому что потом мы уже не сможем ничего сделать».

Тогда обезьяны придумали поджечь хвост царя Хануманатхи, чтобы он подпалил им жилище ракшасов. После этого обезьяны собирались выстроить живой трон из своих тел, чтобы помочь царю Хануманатхе слезть с вершины дворца ракшасов, потушить его хвост и так далее. Но поскольку обезъяны – само непостоянство, то когда царь Хауманатха поджёг жилище ракшасов, они тут же разбежались врассыпную, так что и следа не осталось. Поскольку некому было помочь Хануманатхе слезть, потушить ему хвост и так далее, ему пришлось прыгать, и он поломал себе руки и ноги. И когда он лежал в великих мучениях, неспособный даже погасить огонь на своём хвосте, ему явился благородный Авалокитешвара и спросил его: «Хануманатха! Что с тобой случилось?»

Когда Хануманатха рассказал свою историю, Авалокитешвара научил его тому, что природой сансары является страдание, дал пять основных обетов мирянина и отправил обратно в Тибет со словами: «Теперь иди и медитируй».

Хануманатха поселился в скалах в Самье Чимпху и там медитировал. Однажды к нему пришла горная ракшаси и сказала: «Мы должны с тобой жить вместе».

Не желая соглашаться, Хануманатха ответил ей: «Я мирской последователь Великого Сострадательного. Нехорошо мне будет, если я так поступлю».

«Если мы с тобой не сойдёмся, – сказала ракшаси, – мне придётся быть с демоном-ракшасом, и от этого родится ещё пятьсот маленьких ракшасов. Все вместе мы причиним вред множеству чувствующих существ, и в итоге я пойду в ад. А если и этого не будет, я убью себя».

Царь обезьян почувствовал к ней сострадание. «В таком случае, – сказал он ей, – я спрошу совета у Благородного. Потерпи пока!»

В один прыжок он достиг Поталы. Когда он рассказал Благородному о случившемся, тот дал ему пророчество, сказав: «Чудесно! Не отказывай ей! Превосходное учение будет распространяться, опираясь на твоих детей, внуков и дальних потомков».

Также в один прыжок Хануманатха вернулся в Тибет. От соединения с горной демоницей-ракшаси у него родилось пять сыновей, которые формой были подобны ему самому, но не имели хвостов. Они были отнесены в лес под названием Маджа Цокчен и оставлены там. Когда они выросли, то от соединения с самками обезьян от них в течение года родилось около пятисот детей. Им было почти нечего есть, и они были очень несчастными, так что они отправились в Поталу и стали жаловаться Авалокитешваре. Он дал им пять злаков, таких как ячмень, и сказал: «Я даю вам это. А в будущем потомки ваших детей будут наслаждаться пятью драгоценными субстанциями». И он рассеял в тибетской земле золото и остальное.

Высаженные в Сотханге, что в центре Ярлунга, злаки взошли превосходным образом. С удовольствием их поедая, обезьяны постепенно умножились в числе. А поскольку в духе они имели вид яков, лошадей, оленей и овец, то по взаимозависимому возникновению большинство людей также рождается с лицом, подобным их духу. Так, в согласии с обликом духа, появились первые четыре великих людских клана: Донг и Тонг, а также Се и Му. От Се ответвился клан Аша, а от Му – клан Дру, так что всего получилось шесть великих кланов. В дальнейшем они многократно умножились и заполнили весь Тибет.

И далее, поскольку первопредок тибетцев был обезьяной, то у всех тибетских мужчин много проявлений неустойчивости, непостоянства. Так например, им трудно удержать себя и просто смотреть на какую-либо вещь, не трогая её руками. А поскольку их первоматерь была горной демоницей-ракшаси, все тибетские женщины очень злобны и имеют дурной характер.

Вкратце, обитатели Тибета происходят от этих двух – обезьяны, проявления Великого Сострадательного, и горной демоницы-ракшаси, проявления Тары. Если говорить детальнее, то, как сказано в комментарии на Восхваление Несравненно Благородного, в Тибете нашёл своё пристанище царь Рупини, и Тибет населили его потомки. Хотя это действительно так, однако также среди предков тибетцев есть китайцы, монголы и прочие. Тем не менее, в основном тибетцы происходят от обезьяны и горной демоницы-ракшаси. Так объяснял мне учитель.

Хотя Тибет таким образом стал населён людьми, долгое время царей и прочего там не было. Тибетцы жили, как хотели, изолированными группами. Но случилось так, что у индийского царя Пандавы родился сын, украшенный великими знаками – такими, как глаза, снизу закрывающиеся, как у птицы, и перепонки между пальцами. Когда его показали предсказателю, тот сказал: «Этот мальчик либо победит всех недругов, либо овладеет царством своего отца».

Это было уж слишком; так что мальчика отдали на воспитание супругам из числа подданных того царя, которые были горцами и не знали об истинном происхождении ребёнка. По мере того, как он рос, у него проявлялись различные замечательные качества. Он не доедал остатков от трапезы своих приёмных родителей, леса защищали его от жары и ветра, птицы, обезьяны и другие существа подносили ему фрукты и прочее, а всякое место, в котором он находился, бывало окружено сиянием.

Когда он вырос, то стал спрашивать: «Чей я сын?» А узнав правду, погрузился в угнетённое состояние и стал бесцельно странствовать по лесам и горам. Он пришёл к склонам Ярла Шампо, потом пошёл оттуда на гору Шелдрак. В ту ночь многие пастухи, выведшие свой скот попастись на траве, ясно видели, как на гору сошло сияние. А на следующий день на эту гору пришло множество тибетцев, во главе которых стояли двенадцать сведущих, таких как Тхоклха Бонпо, чтобы сделать подношения богам.

«Хорошо вы делаете подношения! – сказали им пастухи. – Прошлой ночью бог принял форму света и сошёл на берег того озера, где очищаются и подносят можжевельник».

Когда тибетцы пошли туда, то на берегу обнаружили юного мальчика, украшенного великими знаками и обладающего природой света.

«Откуда ты?» – спросили они его.

Он указал им на небо.

«Определённо, он сошёл с неба. Давайте предложим ему стать нашим повелителем!» – сказали тибетцы. Соединив вместе все свои мотыги, лопаты и прочее, они сделали ему трон. А поскольку они привезли его в Тибет на собственных загривках, то его, первого царя Тибета, и знают под именем Ньятри Ценпо – Повелитель, Возведённый на Престол на Загривке.

Далее, в двадцать пятом поколении в Тибет под именем Лха Тхотхори Ньяншала явилось проявление Благородного Самантабхадры. В это же время на крышу царского дворца, словно принесённый утренними лучами, опустился драгоценный ларец, внутри которого обнаружили Чинтаманидхарани Ушнишавималы, шкатулку с Печатью Мудры, написанной с четырьмя золотыми слогами Ом, текст под названием Сто Ритуалов Отречения и Осуществления, хрустальную ступу и также прочее.

Некоторые говорят, что царём Мангпо Дже, потомком благочестивого индийского царя Ашоки, этот ларец некогда был прикреплён к вершине стяга победы. Царь будто бы делал подношения этому ларцу; но однажды поднялся великий ветер, сорвал ларец и принёс его в Тибет.

Однако другие говорят, что в Тибет приходили настоятель Бодхисаттва и пандита Лиджин, но поскольку тогда там не было ни письменности, ни всего прочего, то распространить учение не было возможности. Бодхисаттву Шантаракшиту тогда знали под именем Буддхиракшиты, а Лиджина – как Литхесе. Что же касается ларца, то его они вложили в руки царя, сказав ему: «В будущем твои потомки смогут постичь его значение». После этого они вернулись в Индию.

Как бы то ни было, хотя ни царь, ни его свита не поняли, что перед ними, однако они дали ларцу имя Чудесная Тайна, поскольку от одного его появления тибетцы пережили неописуемые счастье и радость. Ларцу стали делать подношения священными возлияниями и бирюзой. Поэтому считается, что появление в Тибете превосходного учения произошло при этом царе.

Ещё пять поколений спустя пришёл царь Сонгцен Гампо, который был проявлением Благородного Авалокитешвары. Его непальская супруга, китайская супруга и прочие принесли в Тибет много изображений, таких как изображения Владыки Акшобхьяваджры и Шакьямуни. Работая вместе, Тхонми Самбхота и пандита Лиджин перевели Сто Ритуалов Отречения и Осуществления, а также и прочее. Для хранения изображений царь воздвиг храм Раса Трулнанг, и, кроме того, он воздвиг много храмов для укрощения границ, укрощения вне границ и так далее, таким образом широко распространяя обычай придерживаться десяти благих. Однако поскольку в то время ещё не было монахов и так далее, то есть корня учения, то считается, что превосходное учение тогда только вошло в обычай. Так объяснял мне учитель.

Ещё через пять поколений пришёл царь Трисонг Децен, который был проявлением Манджушри. Он пригласил много учителей, таких как индийский пандита Бодхисаттва и гуру Падмасамбхава, а также воздвиг Неизменяемый и Самопроявленный храм Самье. При нём многие стали монахами (включая самых первых семерых монахов-тибетцев) и выучились на переводчиков. Сто восемь великих переводчиков, тысяча восемь малых, а также другие, работая над текстами, перевели невообразимое множество превосходных учений Махаяны и Хинаяны. Было устроено множество мест для медитации, а также для изучения и объяснения Дхармы. Вкратце, поскольку учение в это время появилось в Тибете во всей своей полноте, то считается, что при этом царе произошло раскрытие и распространение превосходного учения. Так объяснял мне учитель.

Следующим был царь Сеналек, также известный под именем Джингьон. Он выстроил храм Карчунг и осуществлял обширные деяния во благо учения.

Далее, был царь по имени Три Ралпачен, о котором сказано в пророчестве: «В городе под названием Доджок появится покровитель, называемый Ралпачен». Под властью этого царя были две трети всей Джамбудвипы. Он воздвиг храм Ушанг До и пригласил в Тибет много индийских пандит, таких как Джинамитра и прочие. Многочисленными переводчиками, такими как Ка, Чок и Шанг, было переведено много учений, не переведённых прежде. Также была унифицирована терминология в уже переведённых текстах, поскольку до того единой системы перевода терминов не существовало, и в разных областях их переводили по-разному. Таким образом тексты были сделаны более доступными для понимания. Эти и многие другие деяния были осуществлены во благо учения Три Ралпаченом. Его правление знаменует собой окончание того периода, который известен как период раннего распространения учения. Так объяснял мне учитель.

Когда этот царь скончался, править стал человек по имени Лангдарма, или Дарма Удум. В течение нескольких лет он руководил согласно учению, однако затем его сердцем овладел злой дух. Большинство символов Трёх Драгоценностей было отправлено в Индию, изображение Владыки Шакьямуни спрятано в песчаных дюнах. У некоторых монахов были отняты их одежды, у других – жизни. Одних использовали как приступку, чтобы взбираться на лошадь, а другим давали шаманские тамбурины и отправляли охотиться на диких зверей.

В то время в скалах Йерпы жил, занимаясь медитацией, Лхалунг Палгьи Дордже – проявление бодхисаттвы Ваджрапани. Увидев монахов, охотящихся на животных, он спросил их, почему они это делают. Те ответили ему, что учение было изгнано нечестивым царём, а они не в силах его ослушаться.

Согласно пророчеству богини Ремати, Палгьи Дордже вымазал углём свою белую лошадь, плащ, пику и прочее, так что они стали чёрными, а затем отправился в Самье. Там он встретил служанку, носившую воду. Он передал свою просьбу о встрече с царём, но ему ответили: «Царь сейчас в роще Лава. Ты можешь поговорить с ним там».

В роще Лава царь Лангдарма, утомлённый игрой в шахматы, занимался тем, что читал надпись на обелиске. Явившись к нему, Палгьи Дордже, как сказано, сделал вид, что собирается выполнить простирание, но затем достал пику (или, по другой версии, лук) и нанёс Лангдарме смертельную рану. Умирая, царь произнёс: «Ты или опоздал на три года, или на три года поторопился». После этого Палгьи Дордже смыл уголь со своей лошади, своего плаща и пики, а затем скрылся оттуда, крикнув: «Я бог по имени Намтхел Карпо».

Время было уже позднее, так что хотя Палгьи Дордже и преследовали, но поймать не смогли. Ночь он провёл в Огьял Тханге, а следующим днём прибыл в Йерпа. Там, сидя внутри пещеры, он вывернул свой плащ из ястребиной кожи и надел его наизнанку. Затем, связав лапы голубю, он стал гонять его по пещере, так что тот своими крыльями смахнул вниз много копоти и пыли со стен. На эту пыль Палгьи Дордже выпустил насекомых, которых до того держал в кулаке. Когда погоня прибыла к его укрытию, то увидела, что земля покрыта голубиными перьями, исхоженным мелкими жучками. И все люди поймались на эту уловку, кроме одного, который задержался, подошёл к Палгьи Дордже и положил руку на его сердце. Обнаружив, что оно бьётся, он сказал: «Вот он – убийца царя, вурдалак по имени Лхалунг Палгьи Дордже! Но что толку мне добавлять свою соль в общую пищу?» И он также ушёл.

Поскольку в Йерпа нельзя было оставаться, Палгьи Дордже бежал в Кхам. Таким образом этот бодхисаттва положил конец жизни нечестивого царя; но учение уже было в большом упадке, и восстановить его он не смог.

В то время в Чувори жили трое, которых звали Цанг, Йо и Мар. Они также не могли там оставаться, так что в итоге погрузили учения по Винае и прочему на спину белой ослицы и бежали. Сперва они отправились в Монголию, но не смогли распространить там буддийское учение из-за различия языков. Так что они остановились в Кхаме – или в пещере Дентик Шел, или в пещере Аньен Шел.

И случилось так, что в бодхисаттве, который на тот момент практиковал Бон, пробудилась прошлая связь с духовным семейством, и он пожелал вступить в учение. Он попросил тех трёх, чтобы они ввели его, и они показали ему Сто Притч о Деяниях, а также прочее, сказав: «Посмотри и подумай, способен ли ты жить так же».

В нём пробудилась великая вера. Но так как для полного посвящения в монахи нужно четверо монахов, а тех было лишь трое, то позвали Лхалунга Палгьи Дордже, чтобы он стал четвёртым. Однако он ответил: «Поскольку я совершил убийство, положив конец жизни нечестивого царя, то не могу быть для вас четвёртым. Но я поищу того, кто сможет».

Он нашёл двух китайских монахов, сангха собралась, и тот человек смог получить полное посвящение. Ему дали имя Гева Рапсал, то есть Сияющая Добродетель. Но в дальнейшем, поскольку он достиг очень высокой реализации, его стали называть Гонгпа Рапсал – Сияющая Реализация. Так объяснял мне учитель.

Тогда же из Центрального Тибета и Цанга в Кхам прибыло порядка пяти или десяти человек, которые пожелали принять обеты. Позднее они вернулись назад и устроили себе отдельные монашеские жилища и прочее. Но поскольку учение было в большом упадке, то объясняли его очень плохо. Всё ограничивалось тем, что говорили: «Тот-то и тот-то текст в чёрных чернилах, служил, видимо, для объяснения того-то и того-то коренного текста в красных чернилах». И практиковать было чрезвычайно трудно. Хотя Чом Рал называет это время периодом среднего распространения учения, в нашей традиции о нём говорят как об «извлечении углей учения из восточного Тибета» и относят к периоду позднего распространения.

Теперь что касается того, как угли учения были извлечены из западного Тибета: когда умер царь Ландарма, то оказалось, что единственный уцелевший претендент на трон – это его сын; но тот был слишком мал, так что некоторое время царя в Тибете вообще не было. Впоследствии царство было поделено между Юмтеном и Осунгом. Сыновья Осунга, Таши Цекпа Пал и Кьиде Ньима Гон, отправились в западный Тибет. Первый остановился в Лхаце, второй же остановился в Гуге и породил двух сыновей – Сонге и Кхоре. Сонге принял постриг и получил имя Лха Лама Еше О. Это он был тем благочестивым царём, о котором говорится в пророчестве:



В царстве ледяных гор

В семье, называемой царской,

Появится тот, кого назовут Еше О.



Еше О щедро наделил золотом семерых умных мальчиков, семь их слуг, помощников этих семерых слуг и прочих, а затем отправил этих людей в Индию, чтобы они изучили там Дхарму. Большинство из них столкнулись с препятствиями, и в итоге никто из них не принёс пользы Тибету, кроме двух: великого переводчика Ринчена Сангпо и малого переводчика Лекпаи Шераба. Ринчен Сангпо достиг совершенства в знаниях, пригласил трёх пандит, имена которых содержали слово кара, и так далее, и вместе они перевели бесчисленное множество учений Сутры и Тантры.

Кроме того, Лама Джангчуб О пригласил Джово Лхачика, и Джово Лхачик научил ритуалам для живых тех, кто не знал ритуалов для живых, добродетельным практикам для умерших тех, кто не знал добродетельных практик для умерших, посвящению заслуг тех, кто не знал посвящения заслуг, и так далее.

А Шангшунг Гьялвай Шераб получил обеты от пандиты Дхармапалы и научился практике и объяснениям. Постепенно они распространились и стали известны как традиция западного Тибета. И так далее.

Говоря вкратце, полный перевод учения был осуществлён силами великого множества переводчиков и пандит. Посредством изучения и объяснения они распространили Дхарму и упрочили в ней людей. Так объяснял мне учитель.





1.2.2. Распространение Девяти Циклов Пути в частности



Эти Девять Циклов Пути – словно отборная суть всех тех практик Ваджраяны, которые таким образом появились в Тибете. Кто принёс их? Хотя Пацап-лоцзава, позже Го-лоцзава и также прочие приносили кое-что из них, в полноте всеми девятью обладал только почитаемый владыка Дрогми. Драгоценные учения Пути и Плода, Совершенный Путь Свирепого Пламени, Распрямление Искривлённого, а также Путь Падваваджры этот почитаемый владыка получил от владыки Гаядхары. Непостижимое, Наставления, Полученные Перед Ступой и Постижение Совозникновения он получил от махасиддхи Вираваджры, Путь Индрабхути – от Праджнягупты, пандиты из Уддияны, а Неписанное – от пандиты Амогхаваджры. Вкратце, поскольку Дрогми порадовал четырёх могучих, сведущих и реализованных мастеров и полностью получил от них Девять Циклов Пути, то этот почитаемый владыка обладал величайшими устными наставлениями Ваджраяны.





1.2.3. История собственно Драгоценного Учения



Здесь три темы: 1. первоначальное открытие традиции владыкой Гаядхарой, 2. дальнейшее распространение традиции владыкой Дрогми и его учениками и 3. финальное распространение и развитие традиции почитаемыми владыками Сакья, отцом и сыновьями.





1.2.3.1. Первоначальное открытие традиции владыкой Гаядхарой



Махасиддха Авадхутипа предсказал владыке Гаядхаре: «Ты дашь эти наставления Ваджрадхаре, имеющему монашеские обеты и живущему на берегу реки Лохиты. Он будет иметь пророчество и благословение от Благородного Авалокитешвары, и кроме того, будет наставником царя».

Постигнув, что этот достойный ученик находится в Тибете, Гаядхара отправился в Тибет, чтобы его найти. Тогда он впервые встретился с перводчиком из Пуранга, которого звали Шону Шераб. Получив от Гаядхары некоторые наставления, переводчик исполнился веры и попросил о дальнейших учениях. Но Гаядхара ответил ему: «У меня есть весьма важное дело в Центральном Тибете, так что сейчас я отправлюсь туда. Но по прошествии некоторого времени я вернусь сюда и дам тебе те учения, которых ты жаждешь».

Они договорились на том, что Гаядхара вернётся через три месяца, переводчик поднесёт ему пятьдесят унций золота и тогда сможет получить полное учение. После этого Гаядхара покинул Шону Шераба и стал неспешно разыскивать Дрогми.

Как раз в то время Дрогми почитали трое божественных и почитаемых братьев из Лхаце. Однажды ночью, находясь в ретрите в горах Лхаце – в той самой пещере, которую мы теперь называем пещерой Гаядхары, – Дрогми увидел чрезвычайно значительный сон, подобного которому ему не случалось видеть ещё никогда.

Ему приснилось, что он находится в трёхэтажном доме, а по небу к нему летит гигантский, с гору размером, чёрный человек ужасающего вешнего вида. Сказав: «Я прибыл с юга», – этот человек изверг из своего рта белого, словно раковина, льва. Тот изверг из своего рта золотую ваджру. Из центра этой золотой ваджры возник золотой сосуд, наполненный влагой. Когда он растворился в теле Дрогми, то в потоке его ума возникла непостигаемая изначальная мудрость великого блаженства. Затем из его тела вышло три шара света, и эти шары полностью осветили весь трёхэтажный дом. Затем всё расплавилось в свет и растворилось в собственном теле Дрогми. Его тело также расплавилось в свет и растворилось в его ступнях. Ступни же исчезли, как радуга в небе. Тут Дрогми проснулся.

Этот сон называют «запечатанным сном Дрогми». Его не записывали, а передавали и толковали изустно, и лишь в тех случаях, когда давалось Драгоценное Учение. Так объяснял мне учитель.

Сразу же по пробуждении от этого сна Дрогми услышал у своей двери звук рожка нищего. Поскольку Дрогми очень любил индийских йогинов, то послал человека, чтобы тот отпер дверь и посмотрел, кто пришёл. Вернувшись, тот  человек сказал: «Там нищий индус в красных одеждах, который утверждает, что прибыл из Индии, чтобы что-то тебе дать. Он требует, чтобы ты вышел к нему и дал ему золота».

Дрогми послал ему записку, в которой написал на санскрите следующие слова: «Поскольку я в строгом ретрите, то не могу встретиться с тобой, и ничего ценного у меня нет. Но ты можешь поесть».

Нищему вынесли превосходной еды и питья; но тот так страшно рассердился, что даже не пожелал на них взглянуть. Когда Дрогми всё-таки вышел и спросил нищего о причине его гнева, то Гаядхара – а это был он – ответил ему: «Ты глубоко меня оскорбил, сказав столько ужасных слов!»

«Как же так, – воскликнул Дрогми, – ведь я сказал тебе только, что у меня нет ничего ценного, и предложил пищу!»

«Ничего подобного», – ответил Гаядхара. Он поднял правую ногу к пупку, вытянул левую, сжал себе грудь руками и заявил: «Ты сказал, чтобы я взял свою чёрную руку, и всё прочее».

Когда они вместе написали на земле слова Дрогми и разобрали их по правилам грамматики, то, действительно, оказалось, что правильный перевод их таков: «Возьми свою чёрную руку, прикрой задницу и убирайся».

Дрогми зарыдал и в отчаянии воскликнул: «Я столько прожил в Индии, я знал восьмерых пандит, но даже этого я не смог сказать правильно!»

«Не плачь, – сказал ему пандита. – Грамматика обширна, как океан, и никто не знает её вполне. Тебе не обязательно знать все мелкие тонкости. Даже я сам их не знаю. Ты и так обладаешь исключительными познаниями, и по сравнению с другими переводчиками ты на самом деле великий знаток».

Потом они стали беседовать о Дхарме, и Дрогми понял, что Гаядхара владеет учениями Ваджраяны, а среди них особенно – учениями материнских тантр, в частности Хеваджры, и в том числе – устными наставлениями Владыки Йогинов. Дрогми вспомнил пророчество Кхасарпаны, чрезвычайно обрадовался и припал к стопам Гаядхары.

Сперва Гаядхара и Дрогми к большому обоюдному удовольствию рассмотрели тему отношений учителя и ученика посредством Пятидесяти Строф о Гуру. Затем, чтобы создать между ними первую связь в учении, Гаядхара дал Дрогми Гуру-йогу Амогасиддхи. Дрогми попросил также ещё о нескольких учениях, поднёс Гаядхаре около десяти унций золота, а после этого спросил Гаядхару, не передаст ли тот ему Драгоценных Учений.

Гаядхара ответил: «Я условился с переводчиком в Пуранге, что ещё вернусь к нему, так что на некоторое время мне надо будет отправиться туда. Потом я использую золото – в частности то, которое получу от этого переводчика, – чтобы устроить в священных местах Индии ритуальные пиршества ради завершения собраний, а также чтобы сделать подношения и прочее учителям. Кроме того, мне понадобятся кое-какие индийские тексты. Так что я временно вернусь в Индию. Но потом, не позднее чем через три года, я снова приду к тебе и тогда полностью передам тебе наставления. За объяснение тантр ты должен будешь поднести мне сотню унций золота, а за устные наставления – четыре сотни. Собери их к этому времени!»

На том они и договорились.

Вскоре прибыл Пуранг-лоцзава с пятью спутниками и пятью лошадьми, они позвали Гаядхару к себе, и он ушёл с ними. Поскольку в то время владыка Гаядхара носил красные одежды, то его знали как Почтенного Красного Нищего, или как Мастера в Красном Плаще; но это не тот же самый человек, что в линиях Максормы и прочих. Так объяснял мне учитель.

Некоторое время Гаядхара оставался с Пуранг-лоцзавой, а затем отправился в Индию.

Тем временем владыку Дрогми пригласила к себе в Намтханг Карпо, что в Падро, супружеская пара кочевников – богатая, но не имеющая детей. А когда Дрогми находился в ретрите в горах Мангсанг, Гаядхара – спустя пять месяцев после своего возвращения в Индию – снова направил свои стопы в Тибет. Следуя по дороге, проходящей через Дромо, он отправил Дрогми такое письмо: «Пандита идёт. Выходи встречать его!»

Великий мастер Дрогми послал Гаядхаре ответ с нарочным, в котором уверял его, что в течение двух месяцев непременно прибудет, чтобы его встретить, после чего с радостью поспешил обратно в Лхаце. Там он попросил помощи у трёх божественных и почитаемых братьев, а также и у других, так что удалось собрать много вещей, годящихся для пандиты: зонт, трон, паланкин, изделия тонкой работы для почитания учителя и прочее. Завершив  с этим, Дрогми и около тридцати его учеников отправились встречать Гаядхару.

Вместе с Гаядхарой они сперва направились в южное Лато в западном Цанге, и поскольку переводчик и пандита оба были очень известными, многие пришли выразить им своё почтение. Затем, поскольку было поднесено очень много золота, они посетили также и северное Лато в западном Цанге, а после этого по перевалу Герпху прибыли в Лхаце. Как они потом неспешно двинулись в Мугулунг, и как Гаядхара давал устные наставления и прочее, это подробно объяснено далее по тексту.

Потом Гаядхара снова вернулся в Индию ради завершения собраний и прочего и использовал там золото, полученное им от великого мастера.

В какой-то момент Гаядхара ещё раз посетил Тибет, будучи приглашён Го-лоцзавой. Го был учеником великого мастера Дрогми, но по прошествии времени отношения между ними испортились, и Го стал стараться навредить великому мастеру. Он даже нередко позволял себе выпады в сторону владыки Гаядхары, говоря о нём, например, так: «И что это за пандита? Всего лишь бродячий нищий, который жаждет золота и еле читает на снскрите!»

Го-лоцзава решил превзойти Дрогми и Гаядхару, так что стал спрашивать у людей, кто самый сведущий из пандит. Слава великого пандиты Майтрипы оказалась очень велика, так что Го решил пригласить его. Он наполнил золотом внутренность человеческого черепа, раскрасил этот череп снаружи индиго и красной охрой, а затем отправился вместе с этим черепом в путь. По дороге его все принимали за тибетского демона, так что он без особых проблем пересёк границу. Прибыв в Дромо, он увидел там пандиту, которого несли в паланкине. «Кто ты?» – спросил его Го, и тот ответил ему: «Я Майтрипа». Го чрезвычайно обрадовался и пригласил пандиту в Тибет. И благодаря тому, что Се Монлам Шераб был готов ценой собственной жизни защищать жизнь мастера, на обратном пути также особых проблем не возникло.

Но потом пандиту узнали его старые ученики. Они стали говорить: «О, Гаядхара приехал!» Го воскликнул: «Владыка! Ты обманул меня!» «Разве ты не ищешь учения? – ответил на это Гаядхара. – Об учении я знаю больше, чем знает Майтрипа».

Го понравились те наставления, которые дал ему Гаядхара, и он также попросил у него дальнейших учений, так что он всё равно пригласил Гаядхару, поскольку отправить его назад было бы затруднительно. И Гаядхара дал много учений, в первую очередь наставлений по Благородной традиции Гухьясамаджи и комментариев на тантру, а также прочего, и всё это они перевели.

Однажды пандиту и переводчика пригласил к себе Сур Саджунг. И пока они были в Шонге, Дрогми пришёл к ним, чтобы встретиться с Гаядхарой, и Гаядхара чрезвычайно этому обрадовался. Он тут же пожелал, чтобы даваемые им учения переводил Дрогми. Го не мог стерпеть этого и сказал: «Лучше бы нам переводить по очереди».

Пандита ответил на это: «Я хотел сделать, как лучше для тебя. Дрогми значительно превосходит тебя в мастерстве перевода, так что если ты станешь переводить, Дрогми найдёт у тебя много ошибок, и о тебе станут говорить дурно. Но, конечно, если ты этого не боишься, то можешь хоть всё переводить сам».

Так что, видимо, Го был несколько худшим переводчиком. Так объяснял мне учитель.

Когда Гаядхара и Го перебрались в Цонгду Гурмо, владыка Дрогми снова посетил их и сказал: «Владыка! Ты нарушил своё обещание!» Гаядхара ответил ему: «Так ты нарушишь собственные обеты. Го полностью удовлетворён писаниями. Он и речи не заводит об устных наставлениях».

Потом Гаядхара тайно дал Дрогми – ему одному – посвящение Хеваджры. Утром Го узнал об этом и выразил Гаядхаре своё расстройство. Тот ответил: «Одна только вода у меня в сосуде превосходит полное посвящение в четырёх частях у других», – и дал ему воды из сосуда. Потом он отругал Го, сказав ему: «Прежде ты был учеником Дрогми, так что не годится тебе теперь с ним состязаться. Но ты ведь и обо мне говорил, будто я еле читаю на санскрите, и прочее, разве не так?»

«Это не из неуважения к тебе, владыка, – ответил Го. – Этими словами я надеялся навредить Дрогми. Впрочем, это, конечно, ничего не меняет». После этого он поднёс Гаядхаре много золота и раскаялся. Он был очень подавлен. Так объяснял мне учитель.

В этот свой визит Гаядхара был известен как князь Тринджьи Шукчен. Говорится, что это он является объектом следующего восхваления в Восхвалении Восьмидесяти Четырёх Махасиддхов:



Он происходит из царского рода.

Сведущий во всех областях знания,

Он искоренил сомнения,

Спросив божество на небе.

Я простираюсь перед этим мастером,

Известным под именем Тринджьи Шукчена.



Го поднёс Гаядхаре много золота и прочего, и тот снова вернулся в Индию.

В некоторый момент времени он был ещё раз приглашён в Тибет Гьиджо-лоцзавой Давай Озером; в этот раз Гаядхара, видимо, решил, что можно снова передавать учение, поскольку великий мастер Дрогми уже скончался. Так что Гьиджо также полностью получил от Гаядхары учения Пути и Плода. Но хотя от него сохранились некоторые отдельные тексты, касающиеся предсказания применительно к пратике и прочего, до сегодняшних дней эта линия, судя по всему, не дошла. Так объяснял мне учитель.

Также Гаядхара был приглашён Ньё Джунгпо (его имя было Йонтен Драк), который попросил у него много учений. Находясь у него, пандита заметил знаки приближающегося умирания. Поскольку он знал, что и Се, и Рок в тот момент находились в Кхарак Тхопху, он сказал: «У меня двое духовных внуков в Тхопху. Отвезите меня туда!»

«Там только два ученика Дрогми, – ответил Ньё. – А мы – твои собственные ученики. Владыка, останься с нами!» «Нет, – сказал Гаядхара. – Мне нужно в Тхопху». Ученикам пришлось согласиться.

Когда они прибыли на место, и Гаядхара встретился с Се и Роком, то он сказал им: «Сыновья! Будьте упорными в медитации. Поскольку я постоянно странствовал из Индии в Тибет и обратно, то редко успевал медитировать; и однако, когда умирает тантрик, он делает это так».

С этими словами Гаядхара выбросил своё сознание через макушку, и оно вышло в виде белого сгустка света размером с большой горшок, внутри которого можно было ясно видеть фигуру Хеваджры с локоть размером – восьмиликого, шестнадцатирукого. Сопровождемое удивительными звуками, сиянием и цветочным дождём, видение удалилось на запад. Свидетелями этого были все люди в Бартханге.

Вкратце, если говорить об особых качествах, сведущий и реализованный мастер Гаядхара достиг устойчивости в стадии зарождения, обладал чудесной способностью эманировать одиночные и множественные формы, а также прочее, во время осуществления огненного подношения мог достать что-либо прямо из огня, мог положить свои ваджру и колокольчик прямо в воздухе, без опоры, и так далее.

Учениками Гаядхары были пять переводчиков, первым из которых был Пуранг-лоцзава, а последним – Ньё-лоцзава. Хотя может сложиться ощущение, что Гаядхара был в Тибете четырежды, однако здесь его путешествие в Пуранг и последующее приглашение Дрогми-лоцзавой считаются за одно посещение, так что всего получается три. В общем, можно сказать, что этот сведущий и реализованный мастер проявил к Тибету чрезвычайную доброту. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2. Дальнейшее распространение традиции владыкой Дрогми и его учениками



Здесь две темы: 1. исключительные достоинства великого мастера Дрогми и 2. как у него появились последователи.





1.2.3.2.1. Исключительные достоинства великого мастера Дрогми



У царя Таши Цекпа Пала было трое сыновей: Пал Де, О Де и Кьи Де. Они были известны как «Три Де из Ме» или, иначе, как трое божественных и почитаемых братьев из Лхаце. Когда они размышляли над тем, кто мог бы занять пустующее место придворного жреца, то услышали, что Лотон Дордже Вангчук, духовный отец, и Джецун Шераб Сенге, духовный сын, занимаются укреплением учения в Шалу Гьенгонге. Они отправили туда письмо, в котором сообщали, что нуждаются в придворном жреце. Лотон и Джецун ответили им: «Превосходно! Мы пошлём вам то, о чём вы просите, так как это послужит на благо нашему учению».

Они с радостью отправили в Лхаце Гья Шакья Шону, Се Еше Цондру и Ньянга Дордже Гьялцена, а с ними – в качестве помощников – пять полностью посвящённых монахов, пять новичков и двух мирян. Эти люди поселились в храме Дромпа Гьянг, многих посвятили в монахи и впоследствии устроили большой монастырь.

В то время в местности под названием Мангкхар Чуде родился Дрогми, великий мастер. Его называли Дрогми, то есть «человек из Дрогов», поскольку он был сыном рода Дрог, относящегося к клану Джеу. В монашестве же он получил имя Шакья Еше, которое было составлено из имён его настоятеля и наставника.

В то время как Дрогми предавался слушанию и размышлению, покровители и служители учения совместно решили: «Нам не осталось теперь ничего, кроме изучения и толкования монашеской Винаи. Без полного учения мы беспомощны. Хорошо бы нам послать в Индию несколько способных и сведущих монахов, чтобы они поучились там Дхарме!»

Настоятель и двое наставников собрали всю сангху. Троица собственными руками поднесла ей яств и напитков, одарила невообразимыми дарами, вознесла почести. Затем последовал рассказ о состоявшейся дискуссии, и был задан вопрос: «Кто возьмётся из вас отправиться в такое путешествие?»

Никто не решился, кроме трёх: Дрогми Шакья Еше, Ленга Шакья Цондру и Така Еше Шону. Настоятель, наставники и покровители очень обрадовались их согласию и всевозможными образами стали их восхвалять. Что касается путешествия, то они сказали им: «Изучите Винаю, потому что она корень учения. Изучите Парамитаяну, потому что она его сердце. И изучите Ваджраяну, потому что она – его сущность. После этого возвращайтесь!» Покровители также пообещали по возвращении щедро наградить трёх и оказывать им всяческую поддержку.

Но настоятелем Гья Шакья Шону, видимо, овладели страсти, и отдав предпочтение Ленгу, он в тайне передал ему десять унций золота, сотню мускусных мешочков и соли, сколько унесёт осёл, а затем спешно отправил в путь. После этого он сказал всем, что находится в ретрите, и строго не велел себя беспокоить.

Предполагалось, что провизию и прочее все трое будут использовать сообща и путешествовать будут также вместе. Но поскольку настоятель послал Ленга вперёд, то Так и Дрогми остались без поддержки. Преисполнившись решимости, Се Еше Цондру собрал покровителей – трёх божественных и почитаемых братьев, а также всех прочих – и поведал им о случившемся. Когда он попросил их о пожертвованиях, все они отозвались с большим воодушевлением, многие пообещали, что принесут столько-то и столько-то, и в течение двух месяцев необходимая сумма была собрана. За это время великий мастер Дрогми выполнил ретрит и научился разговорному языку у странствующего индийского нищего, который выдавал себя за пандиту. Он овладел языком в достаточной степени, чтобы на первое время им не потребовался переводчик.

Потом Дрогми и Так объединили сделанные им бесчисленные подношения, упаковали в дорогу более сотни унций золота, тысячу мускусных мешочков и также другие вещи, такие как ячьи хвосты, и в сопровождении того нищего странника и ещё двух людей отправились в путь. Поскольку по благоприятной земле Мангьюл все переводчики путешествуют беспрепятственно, то они пошли там. Вода в этой местности была очень приятной, и они пробыли там около двух месяцев.

В Мангьюле они также догнали Ленга, так что в Непал вступили все вместе. Там они встретили старшего из четырёх братьев Пхантхингпа, по происхождению непальцев, известного как Неварец Джа Хум, или Шантабхадра. У него они слушали грамматику, эпистемологию и прочее, а также получили много учений по тайной мантре. Великий мастер Дрогми довольно хорошо понимал учения, даваемые на санскрите.

По прошествии времени путешественники сказали Шантабхадре: «Мы думаем отправиться в Индию. Скажи, кто там самый сведущий из пандит?» Тот ответил: «Раз так, то для создания благоприятных условий сперва вам следует сделать подношения у ступы Махабодхи в Ваджрасане. Затем идите к тому пандите из числа шести хранителей врат Викрамашилы, который охраняет восточный вход. Его зовут Шантипа, и я сам у него учился. В эту Кали-югу он второй, кто обладает всеведением, так что вам следует опереться на него».

Шантабхадра был так добр, что даже дал им в провожатые своего младшего брата, Неварца Адепу, и они двинулись в Ваджрасану. Прибыв туда, они выполнили простирания и подношения, вознесли молитвы, и все знаки были очень благоприятными.

Далее Дрогми отправился в Викрамашилу. О шести хранителях врат Викрамашилы следует сказать следующее: восточными вратами заведовал Шантипа, которого Дрогми в основном спрашивал о грамматике и эпистемологии; южными – сведущий и реализованный мастер Вагишваракирти, получивший прямое благословение от почитаемой богини Тары; западными – Праджнякара, которого Дрогми в основном спрашивал о воззрениях небуддистов; северными – Наропа, которого он в основном спрашивал о Ваджраяне. Что касается двух центральных столпов, то так в Викрамашиле называли Ратнаваджру и Джнянашри; но эти учителя не были более сведущими, чем уже перечисленные.

Хранителя врат Шантипу называли вторым всеведущим, и вот почему: этот сведущий мастер родился в западной стране Уддияне и некоторое время жил там, но затем избранное им божество явилось ему и сказало: «Иди в Магадху, никого не спрашивая. От этого буддийскому учению настанет большая польза».

Согласно этому приказанию, Шантипа собрал большое количество текстов, нагрузил ими двух слонов, а затем с небольшим количеством спутников вышел в сторону Магадхи. Старейшине сангхи этой страны той же ночью приснился сон, в котором кто-то говорил ему: «Буддийское учение ушло в Магадху».

Сангха была немедленно собрана, монахи отправились на розыски во всех направлениях, и в конце концов они обнаружили учителя Шантипу, удаляющегося вместе со своими учениками. Как ни пытались они его остановить, им это не удалось. В итоге Шантипа поселился в Викрамашиле, где и осуществлял потом надлежащие деяния во благо учения. Так объяснял мне учитель.

Опираясь преимущественно на этого великого и сведущего мастера, Дрогми изучил все области знания. Также он создал связь в Дхарме и с остальными хранителями врат. В течение восьми лет Дрогми оставался в Викрамашиле и учился там, а затем решил, что настало время возвращаться в Тибет.

После этого он отправился на юг, в Девикоту, где находился весьма известный храм с изображением Кхасарпаны Локешвары, которому он желал поклониться. Это изображение замечательно тем, что если человек встанет перед ним в позу «приросшего к земле», то есть преклонит колени и соединит ладони у себя над макушкой, а затем будет семь дней молиться, не помышляя о пище, питье и прочем, то Кхасарпана даст ему пророчество о желаемой цели. Великий мастер Дрогми так и сделал, и Кхасарпана сказал ему: «Ты будешь благословлён на дороге сиддхой, держащим линию Владыки Йогинов. В тибетской земле тебя посетит мастер, обладающий полными наставлениями Владыки Йогинов, и он принесёт устные наставления к твоей собственной двери. Практикуй эти наставления, и ты не пожелаешь никаких других учителей и никаких других наставлений».

Позже, когда Дрогми пробирался по тем густым джунглям на юге Индии, которые носят название рощи Кува, он услышал характерный звук монашеского посоха. Подумав: «Где-то здесь должна быть деревня», – он огляделся вокруг и увидел статного монаха в трёх надлежащих одеждах и с патрой, который своим монашеским посохом стучал по стволу дерева. Из кроны дерева затем высунулась примерно до плеча женская рука с золотыми браслетами, которая стала вливать тому монаху нектар в его патру.

Дрогми был поражён. Его ум сам собой наполнился верой. Он решил, что это тот самый сиддха, о котором ему говорил Авалокитешвара, стал простираться перед ним и обходить его по кругу. Потом он поставил ногу того монаха к себе на голову и попросил принять его в ученики. Монах согласился и дал ему нектара из своей патры. Отведав этого нектара, обладавшего сотней вкусов одновременно, Дрогми тут же породил медитативное сосредоточение в потоке своего ума. А когда монах собрался уходить, Дрогми заметил такие знаки достижения, как то, что листья деревьев самопроизвольно соединялись и подносили ему росу, чтобы он мог освежить лицо.

«Я не могу наставить тебя, пока ты не получил от меня посвящения», – сказал монах.

«Но я получал посвящение у Неварца Джа Хума и у Шантипы», – заметил Дрогми.

«Для моей Дхармы тебе нужно иметь моё посвящение», – ответил тот. И в деревне на краю рощи Кува он в течение трёх ночей даровал ему посвящение Хеваджры. Также он дал Дрогми тантру и различные наставления.

Когда Дрогми попросил монаха о дальнейших учениях, тот ответил: «Меня снабжают провизией великие, средние и низшие нечеловеческие существа, так что я не нуждаюсь в золоте. Но в Ваджраяне очень важно создать благоприятную связь. Поэтому, если ты хочешь получить устные наставления, тебе следует сейчас же отправиться в свою страну, собрать там золота и вернуться с ним!»

«Учитель, где я найду тебя?» – спросил его Дрогми.

«Я собирался идти к славным горам Шрипарваты, – ответил он. – Но царь Чанака три года упрашивал меня быть его гостем, так что я отправлюсь к нему и пробуду у него семь лет. И ты приходи ко мне туда».

Этот монах был махасиддхой Праджненадраручи, то есть Красавцем с Прекрасной Мудростью, учеником наставника Дурджаячандры. Он был известен под тайным именем Вираваджра. Так объяснял мне учитель.

Когда Дрогми и его спутники собирались уже возвращаться в Тибет, Так-лоцзава сказал: «Я останусь в Ваджрасане, чтобы обходить ступу». Но Дрогми и Ленг стали уговаривать его идти с ними, и в конце концов он согласился.

Итак, они втроём вернулись в Дромпа Лхаце. Настоятель, учителя, монахи и покровители встретили их невообразимыми почестями и тут же устроили приём в их честь. Великий мастер Дрогми, пока был в Индии, стал совершенно сведущим учителем, и Ленг стал сведущим, хотя и не в такой степени. Что же касается Така-лоцзавы, то он ничему не научился, кроме как читать Сутру Сердца на языке индийцев. Когда его спросили: «Почему Дрогми знает так много, а ты только это?» – то он, как говорят, ответил: «Дрогми ушёл куда-то со своей капалой, а я, чувствуя приверженность к ступе Махабодхи в Ваджрасане, всё время оставался при ней и совершал вокруг неё обхождения».

Тем не менее, благодаря своей чистой нравственности и силе полученных от ступы благословений, Так-лоцзава смог основать большой монастырь, известный теперь под названием Такде.

А Ленг сказал: «В этом Тибете все тупы, как коровы, и не понимают разницы между сведущим и невеждой. Поэтому я возвращаюсь в Индию».

Он вернулся в Индию и действительно стал очень сведущ, но никаких особенно великих деяний, судя по всему, так и не совершил. Так объяснял мне учитель.

Великому мастеру Дрогми теперь не было равных; даже настоятель и другие учителя вошли в Ваджраяну по его доброте. Трое божественных и почитаемых братьев также приняли его как своего Гуру. Царь Пал Де поднёс ему свою дочь, Лхачик Дзеден Очак, в качестве опоры для реализации вместерожденной изначальной мудрости, а её брата Лхацуна Кали – как помощника. И некоторое время Дрогми жил в горах Лхаце, занимаясь там практикой, трудом на благо других и прочим.

Потом Дрогми объявил: «Я собираюсь снова отправиться в путешествие, чтобы попросить наставлений у махасиддхи Вираваджры. Поднесите мне золота и прочего, а я поделюсь с вами его наставлениями».

Все с радостью стали подносить ему золото, так что его набралось очень много. Взяв это золото с собой, Дрогми и Лхачик вместе отправились в Индию. Во дворце царя Чанаки они встретились с мастером Вираваджрой. Дрогми поднёс ему золото, мускус и прочие замечательные вещи, а также и саму Лхачик. С опорой на неё Дрогми затем получил развёрнутое посвящение Хеваджры. Также Вираваджра посвятил Дрогми в тринадцать мандал несравненных йога-тантр и дал ему соответствующие устные наставления. Он дал ему все глубокие наставления, восходящие к Домби Херуке, одарил приводящими к созреванию посвящениями, освобождающим руководством, объяснениями, введениями в чистую мудрость и приблизительно полусотней практик, разрешений на ритуалы и прочего к восьмидесяти великим тантрам – в первую очередь, Трилогии – и ста шестидесяти малым, таким как Рали; также он передал ему множество тайных наставлений. Дрогми и Лхачик оставались с ним в течение четырёх лет, а затем решили, что пора возвращаться в Тибет. Мастер Вираваджра сказал им: «Прошло много времени. Теперь вы должны в течение трёх месяцев предаваться приятным занятиям, а после этого – для поднятия вашего духа – вам нужно будет пойти и быть свидетелями зрелищ». Три зрелища увидели Дрогми и Лхачик перед обратной дорогой.





Зрелище первое



Раз они увидели большую толпу: люди собрались и стояли вместе, а затем внезапно, наполненные ужасом, стали разбегаться врассыпную. Когда Дрогми и Лхачик спрашивали, что стряслось, люди с выражением отчаяния отвечали им: «Царь Чанака покорил множество царств и стал очень знаменит. Так что теперь бесчисленные армии пятнадцати царей, таких как западный царь Бходжантахара, движутся сюда и находятся уже в пяти днях пути. Таково последствие великих лживости, лукавства и вероломности нашего царя. Теперь мы все непременно погибнем, и этот город станет безжизненным!»

Когда Дрогми и Лхачик рассказали Вираваджре об армиях пятнадцати царей, он ответил им: «Царь Чанака привержен Трём Драгоценностям и имеет веру в них, так что у него много заслуг. Ничего дурного не случится».

Однако все остальные (исключая тех немногих, кто обладал даром предвидения) были уверены, что будут разбиты, и говорили об этом так единодушно, что даже царь пал духом.

Когда началась битва, Чанака вступил в неё, восседая в павильоне, устроенном на спине у огромного слона. В середине этого павильона было множество символов Трёх Драгоценностей, перед которыми были разложены многочисленные подношения. Десять монахов и десять браминов почитали Три Драгоценности этими подношениями. Перед ними на троне восседал царь, по бокам окружённый людьми из своей свиты, такими как придворный подносильщик тюрбана и придворный подтиральщик носа. А на макушке у того слона стоял великий силач с огромной булавой, отлитой сразу из двадцати погрузок магадхийской бронзы. Также много людей было размещено на шее слона: помимо прочих, там находились десять силачей, которые должны были сбрасывать железные крюки, и над ними – десять командиров.

Вокруг этого огромного слона стояло ещё двадцать пять боевых слонов, а вокруг тех – пятьдесят обычных. И на каждом из этих слонов было по пядесят воинов. Вокруг слонов были расставлены колесницы, вокруг тех – кавалерия, вокруг кавалерии – пехота, и все эти роды войск были очень многочисленны. С такой армией вступил в битву царь Чанака.

И далее, поскольку в обычае было, чтобы сперва бились два царя, а остальные, пока не будет решён исход этой схватки, не бились, Чанака сошёлся со свирепым царём, противостоящим ему, и стал с ним биться, но даже когда прошло полдня, всё ещё непонятно было, кто из царей сможет одержать верх. Но когда слон царя Чанаки был уже полностью истощён и почти падал, Чанака трижды громко возгласил имя махасиддхи Вираваджры, а затем сказал силачу: «Пришло время тебе призвать всю свою силу. Если ты сможешь победить в этой схватке, я отдам тебе в жёны свою дочь от старшей жены и в придачу все новоприобретённые земли».

И тогда силач обрушил свою бронзовую булаву прямо в середину лба вражеского слона, на котором сидел другой царь, и убил его. В тот же миг все пятнадцать царей признали своё поражение, Чанаку объявили победителем, и все малые царства перешли к нему в подчинение. Однако Чанака почувствовал, что устал от сансары, и как только армии разошлись, он передал трон своему старшему сыну, а сам, взяв с собой сотню и полсотни человек свиты, пять королев, семь министров и по слуге для каждого из своих спутников, взошёл на корабль с провизией на пятьдесят лет и уплыл на нём, сказав, что собирается поселиться на острове посреди океана, чтобы там практиковать устные наставления, полученные от Вираваджры.





Зрелище второе



Позже Дрогми и Лхачик увидели маленькую девочку лет восьми – нагую, отбросившую стыд. Она называла себя дакини изначальной мудрости, делала и говорила, что думала, танцевала в воздухе и в танце оставляла на земле отпечатки ног.





Зрелище третье



После этого Дрогми и Лхачик увидели безумного слона, выбежавшего из джунглей. Он раскидывал деревья и убивал живых существ, хватая их своим хоботом и с силой бросая прочь. Казалось, что в своей ярости он разрушит все окрестные деревни; однако вместо этого он взял хоботом ту восьмилетнюю девочку, обошёл вместе с ней деревню и посадил её на вершину ступы. Благословение девочки излечило его от безумия, и он вернулся обратно в чащу. Что касается девочки, то она исчезла, как радуга в небе.





На прощание Вираваджра дал Дрогми учения Пути и Плода, правда без коренного текста. Потом Дрогми и Лхачик вернулись в Тибет, и Дрогми основал монастырь в Мугулунге. И хотя большую часть времени он проводил в горах Лхаце, но первая его встреча с владыкой Гаядхарой произошла так, как описано выше. Позже Дрогми позвал Гаядхару в Лхаце, и они перешли туда по перевалу Герпху. Но когда Дрогми попросил Гаядхару об Учении, тот ответил: «Для этого требуется особое место».

Отправившись бродить по окрестностям, они услышали звук воды, напоминающий мычание коровы. Гаядхара сказал: «Пойдём исследуем этот звук. Я буду учить тебя Дхарме там, где он растворится в земле».

Они пошли на звук и обнаружили, что его издавала речка Мангхар. Следуя вдоль её русла, они пришли в Мугулунг, где поток воды скрылся под землёй. «Слово мукта на санскрите означает освобождение», – сказал Гаядхара. И они остановились там.

Гаядхара согласился пробыть в Тибете пять лет и полностью передать Драгоценное Учение. Дрогми, со своей стороны, обязался поднести ему пятьсот унций золота. Но однажды, давая Дрогми устные наставления, Гаядхара сказал: «Три года прошло, и теперь я должен уйти». Когда же Дрогми напомнил ему о его прошлом обещании, он ответил: «Если бы учения не были окончены, я бы остался. Но что мне тут делать, когда я передал тебе всё? Если хочешь, можешь также поднести мне меньше, чем обещал».

«Если я поднесу меньше, чем обещал, это повредит благоприятной связи между нами, – подумал Дрогми. – Так что я всё равно поднесу столько, сколько было договорено».

Поскольку достаточного количества золота у самого Дрогми не набралось, он послал письмо Сурпоче, своему стародавнему ученику, который был очень богат и пользовался к тому моменту большой известностью в Нижнем Цанге. В этом письме говорилось: «Я дам тебе Дхарму. Дай мне золота!»

Когда письмо прибыло, Сурпоче находился в ретрите по практике Янгдаг-херуки в Сампа Вадонге, что в Шанге, куда его пригласил Сурчунг. В течение нескольких дней письмо лежало нераспечатанным, и никто не приносил его Сурпоче. Затем, во время одного из перерывов, Сурпоче всё-таки получил это письмо и смог его прочитать. Хотя все решили, что это препятствие в практике, и следует в любом случае остаться и завершить ретрит, Сурпоче сказал: «Я практикую из-за того, что стремлюсь к достижению. А корнем достижения является Дхарма. Владыка Дрогми и вообще обладает великими наставлениями, а сейчас у него вдобавок находится пандита Гаядхара, у которого он, как говорят, получил много учений. Я уверен, что теперь у него есть весьма глубокие наставления для меня, так что это не препятствие, а наоборот – достижение!» И Сурпоче радостно оставил Сурчунгпу руководить выполнением практик на всю оставшуюся часть ретрита, а сам отправился в Сампа Вадонг подчинять нага. Когда наг в конце концов был подчинён, он сказал: «Бери себе золота, сколько хочешь, пока не появятся куски, имеющие сходство с живыми существами».

Одни говорят, что золото это находилось там же, в Сампа Вадонге; другие – что оно было из океана. Как бы то ни было, Сурпоче получил весьма много золота от нага и ещё от себя добавил сто унций золота и много других подношений, после чего пошёл в Мугулунг и там передал всё это Дрогми. Дрогми был очень обрадован и даровал Сурпоче ряд наставлений, в числе которых были Метод Достижения Сарорухи и Непостижимое. Обретя эти наставления, Сурпоче сказал: «О, как богат стал поток ума этого старика, когда великий мастер дал ему устные наставления!»

Когда осенью вырос терновник, Сурпоче носил его ветви великому мастеру Дрогми в собственной накидке. И все восклицали: «Не делай так! Ты порвёшь свою накидку этими колючками!» Но Сурпоче лишь отвечал: «Если Сурпоче цел, то и накидка будет цела», – и продолжал трудиться. Также он выказывал свою приверженность и многими другими способами.

Собранные теперь пятьсот унций золота Дрогми высыпал в большую миску перед мастером Гаядхарой и также сделал ему богатые подношения, какие трудно и вообразить: тысячу мускусных мешочков, двести прекрасных белых ячьих хвостов по четыре с лишним локтя в длину, сотню чёрных хвостов, одежды, шелка и прочее. Увидев перед собой такую огромную кучу золота, Гаядхара сперва даже не поверил, что оно настоящее. Взяв это золото, он пошёл на рынок в Мангхар Дрилчен и там спросил у людей: «Что это?» Но все единодушно сказали ему, что это золото, притом наивысшей пробы, которую можно встретить.

Гаядхара был удовлетворён, вернулся к Дрогми и спросил его: «Чего ты теперь хочешь?»

«Если у тебя ещё остались какие-то наставления по Драгоценному Учению, – ответил Дрогми, – дай их мне!»

«Больше у меня ничего нет, – сказал Гаядхара. – И хотя ты не из тех людей, кому требуются такие вещи, однако таков мой обычай». С этими словами он повесил себе на спину тханку с изображением Панджаранатхи, надел на шею чётки, поставил на голову торму и поклялся, что больше никаких наставлений у него нет. После этого он сказал: «Итак, чего ты хочешь теперь?» Дрогми снова и снова повторял, что ему ничего не нужно, но Гаядхара не желал его и слушать.

Некоторые говорят, что в конце концов великий мастер Дрогми подумал: «А не примет ли он такой просьбы?» – и попросил Гаяхару не давать никому другому тех наставлений, которые тот дал ему. И Гаядхара будто бы очень обрадовался, сочтя это признаком того, что Дрогми понял глубочайшие ключевые моменты его наставлений и смог оценить их по достоинству, так что согласился с таким его пожеланием.

Однако другие говорят, что когда Дрогми произнёс эти слова, Гаядхара ответил ему: «Не вполне понимаю, чего ты хочешь добиться таким образом. Эти твои слова насчёт того, чтобы не давать другим, и прочего несколько повредили благоприятной связи между нами, поэтому, хотя твоя линия в Дхарме будет процветать, но твои потомки по крови принесут мало пользы». Так что, видимо, Гаядхара сделал Дрогми такое же предсказание, как Наропа Марпе. Так объяснял мне учитель.

Кроме того, в завершение передачи учений Пути и Плода владыка Гаядхара также даровал ряд пророчеств и растолковал значение того сна, который в самом начале приснился великому мастеру Дрогми. Объяснение было таким: трёхэтажный дом – это три мира сансары. Чёрный человек, пришедший с юга, – Владыка Йогинов. Белый лев, извергнутый из его рта, был белым, как раковина, потому что символизировал Гаядхару в его белых одеждах – проявление сострадания Владыки Йогинов. А форму льва он имел в знак того, что Гаядхара – лев речи, против которого никто не может устоять. Золотая ваджра, извергнутая львом, означала Драгоценное Учение – сущность учений Ваджраяны. Вышедший из неё золотой сосуд, полный влаги, означал сохранность четырёх качеств линии устных наставлений – непересохший поток воды посвящения и прочее. Растворение этого сосуда в макушке Дрогми означало, что ему будут переданы устные наставления, обладающие этими четырьмя качествами. Три шара света, вышедшие из его тела и осветившие весь дом, означали три вида учеников – в полноте получивших писания, в полноте получивших наставления и достигших реализации – которые вместе со своими собственными учениками устранят тьму в трёх мирах. Таяние всего в свет и растворение этого света в великом мастере означало, что его ум и умы его учеников сольются воедино. А когда сам мастер растворился в своих ступнях, а ступни растворились в небе, то это значило, что он будет иметь двух сыновей; однако они уйдут, никого не оставив после себя, и родовая линия на них прервётся.

Пандита Гаядхара довольный вернулся в Индию. Великий мастер Дрогми также был полностью удовлетворён теми наставлениями, которые получил у Гаядхары. В соответствии с пророчеством Кхасарпаны, он больше не желал других мастеров и других наставлений.

Однажды, когда Дрогми жил в Мугулунге, попеременно практикуя и принося пользу другим, он увидел летящего по небу Вираваджру. Когда тот опустился на землю, Дрогми спросил его: «Зачем ты прибыл сюда?» «Хотел посмотреть на страну заснеженных гор и прояснить кое-какие твои сомнения, сын», – ответил Вираваджра. После этого он месяц пробыл у Дрогми, составил метод достижения под названием Пылающая Драгоценность, а потом как-то утром сказал: «В западной стране Уддияне дакини сейчас на торжественном пиршестве поедают плоть человека, семь раз рождавшегося брамином. Так что мне пора». Дрогми хотел было поднести ему золота, но Вираваджра сказал: «Мне это не нужно», – и, оседлав солнечный луч, стремительно улетел прочь.

В другой раз к Дрогми прилетел по небу пандита, которого он не знал. «Кто ты?» – спросил его Дрогми. «Меня называют повелителем Майтрипой, – ответил тот. – Я прибыл со славных гор Шрипарваты, чтобы дать тебе кое-какие наставления. Держи их в тайне и никому не рассказывай!»

Майтрипа передал Дрогми множество глубоких наставлений и, в частности, посвящение Ваджрайогини. Хотя все свои занятия они хранили в секрете, но этот секрет со временем просочился, люди стали потихоньку рассказывать друг другу, что в Мугулунг прибыл Майтрипа, и в конце концов это стало известно всем. Но когда к Дрогми пришла толпа людей, жаждущих встречи с Майтрипой, тот взлетел в небо и унёсся обратно в Шрипарвату.

Множество сведущих и реализованных мастеров подобным образом приносили устные наставления к самой двери великого мастера Дрогми. И много удачливых учеников было приведено им к созреванию и освобождению. Что касается его супруги, Лхачик Дзеден Очак, то она родила ему двух сыновей, которых назвали Индра и Дордже.

Завершив в этом теле все деяния ради пользы учеников, Дрогми ушёл в нирвану в полном соотвествии с пророчеством Гаядхары, где он сказал: «По причине некоторых тонких условий ты не достигнешь состояния Будды в этой жизни, пока тело не будет тобой отброшено».

Считается, что Дрогми прожил восемьдесят два года; хотя некоторые утверждают, что девяносто пять. Как бы то ни было, перед смертью Дрогми следующим образом высказал свою последнюю волю: «Я собираюсь снова войти в это тело и реализовать в нём твердыню Махамудры; поэтому в течение семи дней вам не следует даже дотрагиваться до него. Впрочем, вы всё равно не выполните мою просьбу, не так ли?»

Супруга Дрогми и его сыновья постарались сделать всё так, как он велел. Но у Дрогми был родственник со стороны отца, зловредный Дрилчен Тангава, отбросивший учение о деяниях и их плодах, который пожелал нажиться на его наследстве. Прикинувшись участливым, он пришёл в дом Дрогми и стал выведывать подробности о его смерти. Узнав о последней воле великого мастера, он воскликнул: «Неслыханно! Я даже историй не знаю о том, чтобы мёртвый снова вернулся к живым. А если труп пролежит столько дней, то он начнёт гнить и тем опозорит память мастера Дрогми. Лучше предать его огню сейчас же!»

Жена и сыновья Дрогми не стали слушать его. Тогда он сказал: «Так как нас, родственников по отцу, у Дрогми осталось много, то необходимо проконсультироваться у астролога». Втайне подкупленный этим человеком, астролог произнёс следующее: «Если не сжечь труп к утру четвёртого дня, будет большой вред для родственников по отцу, супруги и сыновей». Некоторые из учеников также высказались в том духе, что поскольку мастер скончался, то теперь более всего следует думать о его супруге и сыновьях. И они нарушили запрет Дрогми. В теле, как оказалось, всё ещё сохранялось тепло; но астролог дал этому некие смутные объяснения – вроде того, что так иногда случается с трупами определённого типа. В итоге тело отнесли туда, где теперь находится Чёрная Гробница Дрогми, и предали огню.

Наихудшее, что рассказывают об этих похоронах, состоит в том, что вместе с бесчисленными подношениями Дрилчен Тангва в том же пламени сжёг и сыновей Дрогми; но это, видимо, неправда.

Как бы то ни было, когда всё было кончено и прошло семь дней, неконцептуальная изначальная мудрость великого мастера Дрогми приняла форму сгустка белого сияния размером с большой горшок и, сопровождаемая чудесными звуками, свечением и цветочным дождём, стала разыскивать оставленное Дрогми тело. Не найдя его, она приблизилась к тому месту, где оно находилось, а оттуда взлетела в небо и там пропала.

Хотя Дрогми не удалось реализовать высшего достижения Махамудры в этом же теле, тем не менее в бардо он достиг твердыни состояния Ваджрадхары, пребывающего на тринадцатой бхуми. Так объяснял мне учитель.

Дрилчен Тангва после этих событий подчинил себе и супругу Дрогми, и его сыновей. Сокрушаясь о случившемся, ученики стали винить друг друга. Поскольку таким образом были нарушены самаи, Лхачик также вскоре умерла.

Пробыв некоторое время в болезненно-подавленном состоянии, умер и сын Дрогми Дордже. Индра, другой его сын, не пожелал более оставаться в той местности и отправился в восточную часть Тибета. В Чокхор Шонгма он встретил Ньяна-лоцзаву, они стали беседовать о Дхарме и устроили диспут. Индра несколько превзошёл переводчика, но поскольку во время диспута он отпускал в его адрес много ненужных непочтительных замечаний, то тот разозлился и проклял его насмерть.

Гибель настигла Индру следующим образом. Когда по пути он остановился в окрестностях Ронгму, то многие люди приходили к нему сделать подношения, поскольку знали, что он сын Дрогми. Все эти подношения были упакованы в мешки и сложены кругом. Боясь грабителей, Индра спал в середине этого круга, прикрепив завязки мешков к своему поясу. Однажды он уснул, оставив поблизости от себя непотушенный масляный светильник. От огня этого светильника занялись мешки с подношениями, пламя распространилось, и в этом пламени вместе со всем богатством сгорел и Индра.

Как и предвещало сновидение Дрогми, судьба его потомков по крови оказалась не слишком радостной; однако его ученики, ученики его учеников и держатели его линии распространили и развили полученное от него драгоценное учение, так что эта линия дошла даже до наших дней. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.2. Как у него появились последователи



Поскольку почитаемый владыка Дрогми обладал великими наставлениями и великой славой, большинство его современников – и влиятельные, и бессильные – преклонялись перед ним и опирались на него. Но сам Дрогми очень высоко ценил Дхарму и был крайне строг в отношении дарования устных наставлений. Он даже говорил: «Я не объясняю учения четырём ушам», – и действительно давал глубокие устные наставления своим ученикам только один на один. Ещё он говорил: «Никакого учения, когда ушей больше шести». Под этим он подразумевал другое своё правило – а именно то, что большую часть учений Ваджраяны он соглашался дать только в том случае, если присутствовало не более трёх его учеников. Поскольку к ограничениям, налагаемым наличием или отсутствием кармической связи, Дрогми добавлял ещё и эти, то ни один из его учеников, судя по всему, не получил полностью тех наставлений, которыми он обладал.

В основном ученики Дрогми делились на три категории: 1. ученики, полностью получившие писания, 2. ученики, полностью получившие устные наставления и 3. ученики, достигшие реализации.





1.2.3.2.2.1. Ученики, полностью получившие писания



Учеников, полностью получивших писание, у Дрогми было пять: Гьиджанг Укарва из Лхаце, Дракце Сонак из Шанга, Ре Кончок Гьялпо из Трангока, Кхон Кончок Гьялпо из Сакья, а также мастер Нгарипа – причём последнего называют полностью получившим писания позже, а остальных – полностью получившими писание ранее.





1.2.3.2.2.1.1. Гьиджанг Укарва из Лхаце



Согласно преданиям традиции Пути и Плода, Гьиджанг Укарва поднёс Дрогми молочную корову и столько земли, сколько бык может вспахать за один день. Всё указывает на то, что он был жителем нынешнего Дромпа Лхаце; однако родился он в Кхаме, поблизости от обители великого духа местности Шакра Лхаце. Под руководством великого мастера Дрогми Гьиджанг Укарва изучал Трилогию и, в частности, стал большим специалистом по Сампута-тантре. Также он получал много наставлений у индийских мастеров, таких как Красный Нищий и Накпо Розин. Он был из тех людей, которые получают силу от защитника.

В некоторый момент времени Гьиджанг Укарва обязался поднести Дрогми шестьдесят унций золота в качестве подношения за учение; после этого он отправился в Кхам. Став наставником царя Цонгкхи в Цонгкха Цонгон, что в области Доме на востоке Тибета, он получил множество подношений. Но когда он хотел уйти оттуда, взяв с собой сто унций золота и прочее, чтобы поднести это великому мастеру Дрогми, то царь не пожелал отпустить его. Тогда Гьиджанг Укарва отправил все свои бесчисленные подношения с нарочным, сопроводив их запиской: «В доказательство того, что ты получил это, передай мне благословенную вещь, о которой я знаю».

Часть подношений была утеряна, а из золота в руки Дрогми попало только шестьдесят унций; но записка Гьиджанга Укарвы добралась к нему в полной сохранности. Великий мастер был доволен и в качестве ответного подарка послал Гьиджангу Укарве то рисованное изображение Хеваджры, на которое медитировал Гаядхара. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.2.1.2. Дракце Сонак из Шанга



Дракце Сонак был старшим сыном богатого купца по имени Цонгпон Пал, который жил в местечке Дракце в Шанге. Он был хорошо сложен, обладал острым умом и большими познаниями. Его отец по делам торговли часто путешествовал в западную часть Тибета и имел связь в Дхарме с великим мастером Дрогми. Однажды он пришёл к великому мастеру и сказал: «У меня есть сын, который обладает хорошим сложением и острым умом. Я подумал, что он мог бы получить учение у великого мастера. Однако наш предводитель поручил его заботам свою дочь, и сейчас он с ней. Если возможно будет разделить их, могу ли я привезти его сюда, чтобы он послушал учение?» «Прекрасно! – воскликнул Дрогми. – Поистине, нет никакой необходимости разлучать этих двух. Поскольку они оба могут быть введены в учение, ты должен привезти их обоих!»

Когда купец рассказал об этом разговоре супругам, те очень обрадовались и поехали в Мугулунг с бесчисленными подношениями для Дрогми. Они устроили для него неописуемое пиршество и прочее, поднесли множество прекрасных вещей ему и его супруге. В свою очередь, Дрогми даровал им полное объяснение Трилогии, а также различные наставления – в частности, по Непостижимому.

Потом они вернулись домой, и Сонак принёс некоторую пользу другим – в частности, своим родственникам, – оставив около десятка учеников, полностью получивших тантры. Сам он в наибольшей степени усердствовал в медитации. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.2.1.3. Ре Кончок Гьялпо из Трангока



Ре Кончок Гьялпо родился в местечке Трангок, что в Пхулчунге, у богатого человека из клана Ре, став старшим из шести его детей – пяти сыновей и одной дочери. Он обладал приятным нравом, умело служил родителям и так далее. Будучи учеником одного из учеников Сурпоче, также он умел выполнять ряд ньингмапинских практик и так далее. Он был из тех людей, которые устраивают ритуальные пиршества.

Как-то в Трангок пришли странствующие нищие. Накормив и напоив их, Ре произнёс: «Вы, которых называют йогинами, бываете во всяких местах и должны много знать. Скажите, кого сейчас в Центральном Тибете считают хорошим мастером?»

Те ответили: «Поскольку учение очень распространилось, то теперь есть много людей, которые считают себя в нём сведущими. Однако что касается Дрогми-лоцзавы, то его все полагают несравненным учителем. Но он живёт недалеко от тебя, так что ты, наверное, уже много о нём знаешь».

Едва услышав имя великого мастера, Ре ощутил сильнейшую радость. Собрав сведений о нём, он спросил у своих родителей: «Нельзя ли мне посетить великого мастера Дрогми?» Те сказали: «Этот наш сын обладает хорошим нравом и почитает своих родителей, а когда он стучит в барабан, выполняя практики, то радостью наполняются все в округе. Видимо, у него сильная склонность к учению; так что пусть едет».

Ре нагрузил подношениями пять добрых коней, взял себе в спутники пятерых лучников, надел прекрасную бирюзовую серьгу, сам взобрался на доброго коня и отправился в Мугулунг. Когда супруга Дрогми только увидела его, она сказала: «Ты похож на любимого сына богатого человека, который сбежал из дома за Дхармой. Что случилось с тобой?» Когда Ре рассказал ей, она воскликнула: «Прекрасно! Замечательно! Я тебе помогу».

Встретившись с мастером, Ре сделал ему обильные подношения – поднёс бирюзовую серьгу, поднёс пятерых коней вместе с их поклажей, поднёс полные комплекты одежд и прочее, устроил роскошное пиршество за тантры и пиршество за лунги. После этого его спутники вернулись в Трангок, а сам он остался в Мугулунге, где слушал у мастера объяснение Трилогии, а также ряд тайных наставлений – в частности, Непостижимое. Потом он также вернулся домой, и хотя принёс другим некоторую пользу, всё же в основном просто занимался медитацией. Его и Кхона Кончока Гьялпо вместе называли «двумя Кончоками Гьялпо». Судя по всему, это были два особенно близких Дрогми ученика. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.2.1.4. Кхон Кончок Гьялпо из Сакья



Когда Кхон Кончок Гьялпо и его старший брат были в Джакшонге, что в Ялунге, то последний сказал: «Поскольку ньингмапинцы раскрыли свои тайны публичным исполнением священного танца двадцати восьми Вангчукма и прочим, то благословения там пришли в упадок. Тебе следует вступить в другую традицию тайной мантры и практиковать её».

Кончок Гьялпо решил отправиться к мастеру Дрогми. Нагрузив осла маслом, ячменной мукой и тремя разделанными овечьими тушами и также дав разделанную овечью тушу и несколько сумок с маслом своему помощнику, Аджо Гьяле, он тронулся в путь через перевал Драпху. Но только лишь он подошёл к перевалу, как навстречу ему на лошади выехал монах в шапке пандиты, сопровождаемый ещё четырьмя людьми. Едва увидев этого монаха, Кончок Гьялпо испытал великую радость в своём сердце.

«Кто ты?» – спросил он у монаха.

«Я младший переводчик из свиты Дрогми-лоцзавы, – ответил тот. – Меня зовут Балти-лоцзава или, иначе, Кхьин-лоцзава». Затем он стал спрашивать Кончока Гьялпо, откуда тот сам, а также прочее. Кончок Гьялпо ответил ему: «Я из местечка Джакшонг в Ялунге. Иду к великому мастеру Дрогми». Балти сказал: «Ты не доберёшься в Мугулунг до темноты, а деревень по дороге нет. Так что лучше тебе остановиться сейчас у меня в монастыре. Кроме того нам нужно поговорить».

От отвёл Кончока Гьялпо в Балпхук, где был его монастырь, и там сказал ему: «Того имущества, которое ты везёшь с собой, недостаточно даже для того, чтобы просто встретиться с владыкой Дрогми – не говоря уже о том, чтобы получить у него учение. Кроме того, сейчас он в ретрите. Так что, может быть, ты вообще напрасно отправился в путь. Останься немного со мной. Я дам тебе те учения, которые ты хочешь. А потом, когда ретрит владыки Дрогми окончится, я собираюсь пойти к нему и попросить о посвящении, и ты, если составишь мне компанию, сможешь сам посмотреть, возможно ли встретиться с ним и получить у него Дхарму».

«В общем, я благодарен тебе, – ответил Кончок Гьялпо. – Но мне нужно получить знак от Трёх Драгоценностей насчёт наличия между нами кармической связи и прочего. И вообще, мне нужно подумать. Так что я дам тебе свой ответ завтра».

«Да будет так!» – сказал Балти-лоцзава и отвёл Кончока Гьялпо в покои для гостей. Там Кончок Гьялпо устроил надлежащее ритуальное пиршество, расставил тормы и обширно выполнил все положенные практики. Он вознёс молитвы к учителям, к Трём Драгоценностям, а также к защитникам и охранителям Дхармы. После этого он стал спать. В течение ночи он видел много смутных сновидений, а на заре – несколько хороших. В его уме возникло медитативное сосредоточение, и так далее.

Утром Балти-лоцзава спросил его: «Каковы были знаки?»

«Знаки были хорошие, – ответил Кончок Гьялпо. – Но этого недостаточно. У меня есть старший брат, который также является моим учителем и идамом. Нехорошо было бы мне принимать решение, не спросив его».

«Прекрасно! – сказал ему Балти. – Практикующий тайной мантры всегда должен в первую очередь думать о своих самаях». Он был очень доволен.

Кончок Гьялпо написал письмо, где спрашивал мнения брата, и отослал это письмо с Аджо Гьяле. Выражая своё согласие, почитаемый старший брат передал запечатанное письмо для Кхьина-лоцзавы, где было написано следующее: «Между моим младшим братом и тобой существует кармическая связь. Ты будешь полезен ему, так что я вверяю его тебе. Обращайся с ним хорошо. Есть, однако, некоторые знаки, что ты столкнёшься с препятствиями; так что будь энергичен в применении методов для их отбрасывания».

Итак, Кончок Гьялпо остался в Балпхуке и сосредоточился на изучении коренной тантры Хеваджры. Когда же великий мастер Дрогми закончил ретрит, Кхьин-лоцзава вместе со своими учениками и Кончоком Гьялпо отправился просить его о даровании посвящения. Когда они встретились с Дрогми, и Кончок Гьялпо попросил о благословении, то Дрогми взялся за его волосы и долго стоял, держа их, а затем произнёс: «Юный ученик! Твои волосы ощущаются совершенно иначе, чем у всех прочих. Твой род – это род людей, которые принесут буддийскому учению великое благо».

«Ему ещё нужно дать посвящение!» – сказал Кхьин-лоцзава.

«А он уже получал посвящение?» – спросил Дрогми.

Согласно традиции, которой следовал великий мастер, посвящений давалось три: «начальное посвящение открытия дверей учения», «промежуточное посвящение восстановления обетов» и «конечное посвящение ясного постижения».

«Я дал ему посвящение открытия дверей учения», – сказал Кхьин-лоцзава.

«Хорошо», – сказал Дрогми.

Кончоку Гьялпо позволили остаться в качестве помощника, пока великий мастер и его ученики выполняли порождение и подношения, а затем он в течение трёх ночей получил от Дрогми посвящение Хеваджры.

Потом он снова вернулся вместе с Кхьином-лоцзавой и его учениками в Балпхук. Кхьин-лоцзава после этого ещё восемнадцать месяцев давал объяснения и изучал тантры, а затем вдруг скончался, причём его смерть сопровождалась чудесными звуками, сиянием и цветочным дождём.

Погрузив всё имущество, оставшееся от Кхьина-лоцзавы, на семнадцать лошадей, Кончок Гьялпо отвёз его Дрогми-лоцзаве. Сделав таким образом подношение, он стал умолять великого мастера дать ему Дхарму. Но тот ответил: «Умер отец, и ты пришёл к деду? Ты не ошибся. Но если тебе нужно учение, принеси золота!»

Кончок Гьялпо отправился в Джакшонг, и там они с братом разделили имущество. Продав доставшуюся ему часть полей, Кончок смог добыть тринадцать коней, нагруженных товарами. Но когда он привёл их к Дрогми, тот сказал: «Чем я буду кормить этих животных? Забери их обратно и принеси что-нибудь другое». Тогда Кончок Гьялпо протянул ему чётки из драгоценных камней со словами: «Этого хватит, чтобы заплатить за траву». «Трудно поспорить», – ответил Дрогми и принял его подношение. После этого он дал Кончоку Гьялпо полное объяснение тантр, а также ряд наставлений – в частности, Непостижимое.

Потом Кончок Гьялпо попросил Драгоценные Учения Пути и Плода.

«Я поклялся не объяснять писаний тому, кто полностью получил наставления и не давать устных наставлений тому, кто полностью получил писания», – ответил Дрогми и не дал ему Драгоценных Учений.

Тем не менее, из числа четырёх или пяти духовных сыновей Дрогми этот почитаемый владыка Кончок Гьялпо принёс наибольшую пользу другим. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.2.1.5. Мастер Нгарипа, полностью получивший писания позже



Отцом мастера Нгарипы был пурангский монах, которого звали мастер Дордже Пхурпа. Когда этот монах находился в местечке Йопсо, что в Джанге, для отправления погребальных ритуалов по недавно умершему человеку, то соединился со вдовой этого человека, отчего и родился мастер Нгарипа.

Когда Нгарипа был ещё мал, Дордже Пхурпа сказал ему: «Поскольку ты сын монаха, то должен обладать благими качествами. Для этого, в свою очередь, ты должен уметь читать; так что читай вот это». С этими словами он дал сыну Собрание Уроков, а сам отправился заниматься начитыванием. Когда он вернулся, Нгарипа уже играл с другими детьми.

Отец стал ругать Нгарипу, говоря ему: «И чем ты отличаешься от других детей? Не учишься чтению, дурно ведёшь себя!» «Но мне нечего читать», – ответил Нгарипа. «А как же Собрание Уроков?» «Я уже выучил его вплоть до мельчайших пометок».

Отец отвёл Нгарипу домой и стал его проверять. Действительно, оказалось, что Нгарипа великолепно помнит весь текст этой книги, включая мелкие замечания. Отец был поражён, а Нгарипа добавил: «Это ещё не всё. Вчера я помнил плохо, а сейчас освежил свою память и могу повторить», – и затем он по памяти повторил множество учений, таких как учения о поведении и прочих. Коротко говоря, понимание любых областей знания рождалось в Нгарипе естественным образом, так что в обучении он не нуждался.

В той местности жил человек, которого называли Старым Пандитой. Он сказал: «Ратнакирти! В прошлой жизни ты также практиковал учение Махаяны. Твоя практика и в этой жизни восхитительна. Но в силу самай, которыми я связан со своим учителем, я не дам тебе объяснений касаемо твоей семьи, имени и прочего». И действительно, больше никаких намёков Старый Пандита не дал.

Позже этот совершенно сведущий мастер, уже с восьми лет имевший множество учеников, отправился в Мугулунг. Там он сделал великие подношения владыке Дрогми. Дрогми очень понравились его проницательность, познания и прочее, так что он полностью передал ему объяснения писаний.

В благодарность за тантры мастер Нгарипа устроил торжественное пиршество, на котором сделал великие и обильные подношения самому великому мастеру, а также его свите и ученикам, которых всего было около двухсот человек. Великому мастеру он поднёс сотню разделанных туш и сто унций масла, его супруге – пятьдесят разделанных туш и пятьдесят унций масла, сыновьям – по двадцать пять туш и двадцать пять унций масла, каждому из монахов – по туше и по унции масла, и так далее.

Потом Нгарипа устроил ещё праздник в узком кругу у себя дома, пригласив туда мастера Дрогми с супругой и ближайшим окружением, и там также были обширные подношения и великолепное пиршество. Будучи у Нгарипы, великий мастер заметил у него рукопись – ту рукопись, где Нгарипа кратко освещал трудные места тантры согласно объяснениям самого великого мастера. Со словами: «Твоё понимание – это как пришествие в мир самого Ваджрагарбхи! Мне нужна эта рукопись», – Дрогми забрал текст себе. И когда позже Нгарипа попросил вернуть ему его книгу, Дрогми ответил: «Она затерялась среди моих собственных, и найти её невозможно», – поскольку не хотел её отдавать.

Когда Нгарипа попросил Дрогми об устных наставлениях, тот ответил: «Если тебе нужна Дхарма, неси мне золото».

Нгарипа отправился в Конгпо, где принял к себе много учеников. Когда однажды ему поднесли двадцать шесть коней сразу, то оседлав одного из них, он пригнал двадцать пять оставшихся к Дрогми и поднёс ему вместе со всей поклажей.

Однажды Нгарипе приснилось, что он видит множество белоснежных дверей, и кто-то говорит, что за ними сокровища великого мастера; но ключ ему в этом сне был дан только к одной из них. «Владыка, – сказал Нгарипа великому мастеру, когда проснулся. – Ты имеешь власть над множеством сокровищ Дхармы; но ты не даёшь их своему слуге!»

«Если не дать их тебе, то кому же ещё их дать?» – ответил на это Дрогми и затем передал Нгарипе ряд наставлений – в частности, Непостижимое.

Говоря коротко, из всех учеников, полностью получивших писания, Нгарипа был наилучшим. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.2.2. Ученики, полностью получившие устные наставления



Учеников, полностью получивших устные наставления, у великого мастера Дрогми было три. Низшим из них считается Лхацун Кали, средним – Дром Депа Тончунг, а высшим – Се Кхарчунгва. Все эти три ученика полностью получили передачу пути, а на низшего, среднего и высшего разделяются в соответствии с той пользой, которую принесли другим.





1.2.3.2.2.2.1. Лхацун Кали



Лхацун Кали был сыном властителя Пал Де, и поскольку он также был братом Лхачик Дзеден Очак, то полнота устных наставлений была передана ему в силу его принадлежности к семье. Он умер молодым и не успел принести другим никакой особенной пользы, поэтому его называют «сосудом посредством семейных связей». Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.2.2.2. Дром Депа Тончунг



Человек по имени Дром Цандаварти совершил путешествие из Доме, что на востоке Тибета, в местечко Чекха, что на западе, в Пхеньюле, и там осел. Среди его потомков был тот, которого звали Трогьял Еше. Он породил двух сыновей и дочь. Старшего сына назвали Дром Депа Шакья Гьял, младшего – Депа Тончунг, а дочь, родившуюся после них, – Намка Дордже. Что касается Депы Тончунга, то он был очень сведущ в ньингмапинских тантрических передачах, особенно Мамо Ботонг – в частности, в Реализации Жизненной Силы Богини.

Однажды дакини дали Дрому предсказание, в соответствии с которым он отправился через перевал Лакпа в Самье и там на среднем этаже извлёк скрытое сокровище, в котором содержались тайные наставления, называемые Дротик Богини Шириной в Четыре Пальца. Практикуя согласно этому тексту, через двадцать один день Дром воочию увидел лицо богини, сияющее, подобно луне.

«Если тебе есть, что сказать, говори, – потребовала богиня, – ибо долго я здесь не пробуду».

Дром тут же выпалил имена трёх врагов, которые терзали его сердце, и сказал: «Их надо уничтожить!»

Следующим вечером в то же время богиня бросила на мандалу головы этих трёх и сказала: «Установи время смерти для этих трёх и для семи слуг каждого из них в пределах семи дней». Некоторые, впрочем, говорят, что речь шла о семи врагах и о трёх слугах каждого из них. Как бы то ни было, Дром разослал письма своим врагам, где сообщал им: «Если хотите съесть что-то, то ешьте, и если хотите нарядиться во что-то, то наряжайтесь, ибо в такое-то и такое-то время вы умрёте».

Итак, в течение семи дней у двадцати пяти человек пошла горлом кровь, и они умерли. Слава Дрома как великого колдуна стала обширной, как небо. К нему без конца шли просители и несли ему подношения. И хотя он стал очень богат, всё же его угнетала мысль о том, что он убил столько людей сразу. Он научил колдовству Озера Дордже, своего младшего брата, и выполнил множество основных благих действий во искупление своих прегрешений. Затем он поручил младшую из двух своих жён, от которой у него были сыновья и дочери, заботам Депы Шакья Гьяла, своего старшего брата, а сам, взяв с собой множество ценностей, вместе со своей старшей женой и тремя десятками других спутников отправился в Мугулунг. Даже находясь в дороге, он получил множество подношений, так что успешно прибыл на место, имея при себе весьма обильное имущество. Из этого имущества он сделал великое подношение владыке Дрогми и устроил для него обильное пиршество. Затем он попросил об устных наставлениях, и Дрогми дал их.

И потом о каждом отдельном учении Дром просил, поднося десятую часть унции золота, несколько парчовых ножных подушек, а когда те кончились, то несколько шёлковых одежд, а ещё торму, которую с трудом могли поднять двое мужчин. Но когда были переданы почти все устные наставления, и их оставалось всего на четыре раза, у Дрома закончилось золото.

Сказав об этом Дрогми, Дром затем спросил его: «Не могу ли я поднести тебе что-нибудь другое вместо золота?» Но Дрогми ответил: «Если у тебя кончилось золото, у меня кончилась Дхарма», – и не пожелал передавать оставшиеся наставления.

Тогда Дром выменял у супруги Дрогми то золото, которое сам же поднёс ей прежде, дав взамен него множество других ценностей. И когда он сказал Дрогми: «Теперь у меня снова есть золото», – то Дрогми со всем тщанием передал ему оставшиеся устные наставления.

Как-то супруге Дрома приснилось, что к ней по небу прилетело с запада множество женщин, и эти женщины говорят ей: «Твой муж вскоре отправится в Уддияну. Не лучше ли тебе сейчас же присоединиться к нам и стать нашей попутчицей?» – а затем берут за руки, и она улетает вместе с ними. Рассказав об этом мужу, она спросила его: «Не следует ли применить какой-нибудь метод, чтобы отвратить смерть, предвещаемую этим сном?»

Дром передал этот вопрос великому мастеру Дрогми, и тот сказал ему: «Ах! Я хотел поговорить с тобой о том же самом, но запамятовал. Если ты хочешь отвратить смерть от своей супруги, ты должен искупать её, убрать всевозможными украшениями, а затем поднести мне как мудру на срок в семь дней. И если ты сможешь полностью отсечь свою привязанность к собственности, то смерть будет отвращена. Однако я сомневаюсь, что тебе это удастся, поскольку вы, жители Центрального Тибета, весьма скупы». Супруга Дрогми была в ужасе от этих слов. Она сказала ему: «Этот человек столько лет служил тебе и делал тебе подношения! Как ты можешь говорить ему после этого, что он скуп, как и все прочие жители Центрального Тибета! Никто не позволил бы себе такого!» «Да что мне за дело, – ответил Дрогми. – Я просто надеялся ему помочь».

Вернувшись домой, Дром обнаружил свою супругу в медитативной позе, с кожей, поблескивающей от пота. Когда он передал ей слова великого мастера насчёт купания и прочего, она ничего на это не ответила. В тот момент, когда он снова на неё посмотрел, она уже отлетела в Кхечару.

После этого Дром поднёс великому мастеру все украшения своей супруги, а также прочее, устроил пиршество для всех дрилченцев в Мангкхаре, сделал безмерные пожертвования и так далее. Люди впоследствии говорили, что Дромом тогда была раскрыта неистощимая сокровищница.

Таким образом Дром провёл восемь лет с великим мастером Дрогми. Своей невероятной приверженностью и исключительным служением он очень радовал великого мастера, и тот полностью передал ему устные наставления.

Но когда он решил вернуться домой и попросил взаймы трёх лошадей – в качестве средства передвижения, а также чтобы погрузить книги и прочее, – то Дрогми сказал: «Не заговаривай мне зубы. Нет такого обычая, чтобы мастер делал подношения ученику. Если не можешь уехать, оставайся здесь».

Люди Дрома очень рассердились и стали отпускать разные оскорбительные замечания. Даже сам Дром впал в лёгкое уныние и сказал: «До сих пор Мугулунг был Ваджрасаной, а великий мастер был Шакьямуни. Но теперь я, возможно, даже не смогу вернуться назад. Было бы стыдно, взяв из своего дома столько имущества и пробыв здесь так долго, прийти обратно пешком; так что для начала надо бы разыскать себе лошадей».

После этого Дром отправился в направлении Дингри; и поскольку он сразу же стал очень известен как духовный сын самого великого мастера Дрогми, то многие приходили к нему попросить учений и что-нибудь поднести, так что вскоре он стал обладателем примерно двух десятков лошадей.

Но когда Дром передал нескольким своим ученикам благословение на практику Непостижимого, у него пошла носом кровь, и его стал бить озноб. На рассвете у него открылось ясновидение, а затем он отошёл в нирвану, оставив завещание, где было написано, в частности, следующее: «Мой учитель – поистине сам Ваджрадхара. Он испытывал меня, а я этого не понял; от этого возникли некоторые дурные последствия. Тем не менее, в состоянии бардо я обрету благо. Передайте всё моё имущество и эти кости в руки моего учителя; и если вы попросите у него устных наставлений, он даст вам их, и вам не придётся переносить ради этого тех трудностей, какие выпали мне».

Кремация его тела сопровождалась чудесными звуками, сиянием и дождём из цветов. Когда с кремацией было закончено, ученики Дрома собрали его кости, нагрузили семнадцать лошадей его имуществом и, дудя в раковины, отправились к верхней части Мугулунгской долины. Звуки этих раковин Дрогми услышал, когда сидел, занимаясь своим обычным подношением торм. «Мне кажется, моё сердце сейчас разорвётся, – воскликнул он. – Посмотрите!»

Выглянув, люди увидели тех учеников Дрома. Они подошли к Дрогми, рассказали ему о случившемся и передали ему всё, что от Дрома осталось. Положив кости Дрома к себе на колени, Дрогми сказал: «Неужели сын вернулся к своему отцу?» – и заплакал.

Потом он сказал: «Учителя наставляли меня, чтобы я как следует испытывал учеников. Но здесь испытание оказалось слишком суровым, и последствия его дурны. Если кто из вас хочет получить устные наставления, я готов дать их».

Хотя устных наставлений пожелали немногие, однако посвящение Хеваджры они попросили. А тремя, кто попросил также прояснения наставлений, были Мара Серпо и Рокпо из Пхеньюла и Пхакпа Чонанг.

Коротко говоря, Дром полностью получил наставления посредством своего богатства. Хотя в Острой Ваджре сказано, что его линия не получила распространения, однако это не вполне соответствует истине. Линия от этого мастера продолжалась в течение шести или семи поколений и лишь после этого оборвалась. Поэтому его считают средним из получивших от Дрогми устные наставления. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.2.2.3. Се Кхарчунгва



Се Кхарчунгва родился в местечке Чидрум, что в Докме. В клане Се, к которому он принадлежал, было два малых клана – Кья и Че; причём что касается последнего, то все люди, которые в нём рождались, отличались красноречием, острым умом, приятным голосом, хорошим сложением и красотой черт лица. Се Кхарчунгва также родился в роде, относящемся к этому малому клану.

У Се было много яков. Как-то осенью вышло так, что его пастух оказался занят другой работой, и ему самому пришлось отводить своих яков на горное пастбище. Стоя там, он увидел, что небо над Мугулунгом исключительно ясно, и в нём висит белое облако – размером с такое поле, которое можно засеять одной поклажей зерна, – окружённое множеством радуг, мерцающие концы которых указывали во все направления. У Се тут же возникла мысль: «Это облако скрывает за собой мастера, дающего учение, которое обязательно приводит к состоянию Будды, – сомнений тут быть не может».

Одновременно печаль и радость возникли в его уме, и состояние это было едва выносимым. Отойдя немного, Се увидел нескольких молодых мужчин, копавших дёрн, и спросил их: «Послушайте, что находится за тем облаком белого цвета?»

«Вообще, там находится плато Кочак, – ответили те. – А если говорить о той области справа, то это Мангкхар Мугулунг. Там живёт мастер по имени Дрогми-лоцзава, который знает, как делать людей буддами».

Когда Се услышал это, из глаз его хлынули слёзы, все волоски на теле встали дыбом, и на время он совершенно потерял голову. Очнувшись от захватившего его невыразимого состояния, он вспомнил об учителе, и чувства снова переполнили его. И тех мужчин, судя по всему, также переполнили чувства: они восклицали: «Разве нам не следует пойти к этому мастеру?» – почтительно соединяли ладони, пели песни и приплясывали.

Се пораньше отвёл вниз своих яков, а затем отправился к дяде по материнской линии, Тончунгу Дарье, который его очень любил. «Дядя! – сказал он. – Мне нужно поговорить с тобой о чём-то таком, о чём я никогда с тобой раньше не разговаривал, и, кроме того, мне нужно задать тебе вопросы на очень важные темы; так что давай с тобой вечером сходим в какое-нибудь тихое место». «Разве у нас есть, о чём вести длинные разговоры? – удивился дядя. – Но, в принципе, я вовсе не против».

Се запасся дровами, пивом и большим куском мяса, и они с дядей отправились в заброшенный дом. Там они развели огонь, выпили пива и съели мясо, а потом Се рассказал о том, что с ним случилось, закончив словами: «Мне непременно нужно пойти к этому учителю!»

Дядя сказал: «Я тоже о нём наслышан. Но я связан обязательствами, а ты не способен осуществить такое путешествие».

После долгой дискуссии о том, кто может путешествовать, а кто не может, дядя в конце концов произнёс: «Хорошо, мы пойдём туда вместе. Моя мать недавно выменяла у кочевников шесть десятых частей унции золота, обернула это золото шерстью и спрятала в щель в стене. Я украду это золото и принесу его; и ты тоже сколько-нибудь принесёшь». На том и договорились.

По пути в Мугулунг Се и его дядя встретили смешанную группу монахов и тантриков примерно в два десятка человек. Это были эманации Дрогми. Когда двое путников поведали им свою историю, они сказали: «Если вы направляетесь в Мугулунг, то мы могли бы проводить вас. Мы хорошо знаем то место и можем защитить вас от опасностей на дороге».

Итак, они объединились и пошли в Мугулунг вместе. Благодаря великим заслугам, они прибыли туда как раз в то время, когда великий мастер собирался давать посвящение Хеваджры. Когда они встретились с ним, Се почувствовал в себе веру такой силы, что его тело и ум с трудом могли её вынести. Его жгло изнутри, как огнём, трясло, словно в лихорадке, и у него вырвался крик, так что Дрогми спросил у него: «Что с тобой, юный странник?» «В моём уме происходит что-то, что я не умею выразить», – ответил Се.

Великий мастер был очень доволен. Он сказал: «Юноша с острым носом и ровными зубами! Похоже, в тебя вошло моё благословение. Твой род принесёт буддийскому учению великую пользу!»

К утру тантрики и монахи, бывшие эманациями Дрогми, бесследно исчезли. Что касается Се и его дяди, то они в течение трёх последующих ночей получили от Дрогми посвящение Хеваджры, а затем ещё несколько дней слушали у него объяснение коренных падений, метода достижения Хеваджры в шести ветвях и йоги подношения торм. Се очень хорошо понял все объяснения. Когда же учения были окончены, великий мастер ушёл в ретрит. Тем не менее, Се с дядей остались, хотя больше не было ни встреч с мастером, ни учений, и стали прилежно прислуживать его супруге. Также они очень бережно и старательно выполняли у него все обычные осенние и весенние работы.

И однажды во время ритуального пиршества Дрогми сказал: «Пусть будет песня!»

Никто не знал, как нужно спеть; и тогда супруга Дрогми сказала ему: «Тот юноша из Джанга с некоторых пор умеет это делать. Позвать его?» Дрогми дал разрешение, и когда Се пришёл и исполнил для него песню, остался очень доволен.

И далее, поскольку Се был хорошо сложен, приятен лицом, сладкоречив и весьма умел в песнях и прочем, то супруга Дрогми питала к нему некоторую склонность. Она давала ему превосходную еду и прочее; однако Се знал, что всё это берётся из подношений верующих. Когда во время прополки сорняков или в других случаях Се рассказывал истории, пел песни и так далее, это привлекало множество покровителей. Так он добывал себе и средства к существованию.

Когда осенью Се и его дядя работали на поле, бережно и старательно убирая урожай, посеянный для Дрогми, тот заметил их и спросил: «Кто эти двое?» «Это те мужчины из Джанга, которые пришли сюда в прошлом году», – ответила его супруга. «И что, они всё ещё здесь?» – спросил Дрогми. «Они остались, чтобы попросить тебя об учении. В прошлом году, когда ты встретил того юношу, ты отозвался о нём очень хорошо. Неужели теперь ты откажешь этим людям в Дхарме?»

«Я дам им Дхарму», – сказал Дрогми.

После этого разговора супруга великого мастера пошла к Се и его дяде и сказала им: «Встаньте у той двери, через которую мастер заходит в дом, и когда он приблизится к вам, сообщите ему свою просьбу!»

Когда Дрогми подошёл к своему дому, и те двое заговорили с ним, он подозвал их к себе и спросил: «Почему вы всё ещё здесь?»

«Мы хотим учения!» – ответили те.

«Хорошо. Я дам его вам», – сказал Дрогми.

В качестве подношения за посвящение Се с дядей дали великому мастеру две унции золота, и ещё одну унцию они дали ему для ритуального пиршества. Это второе посвящение они получили для того, чтобы восстановить свои обеты. Говорится, что Се был единственным из всех учеников Дрогми, кто смог получить у него посвящение, поднеся всего три унции золота. Так объяснял мне учитель.

Передав посвящение, Дрогми сказал: «А теперь убирайтесь отсюда, и чтобы я больше вас здесь не видел!» Но Се стал настаивать, чтобы мастер разрешил ему ещё вернуться. «Чего ты этим добиваешься?» – спросил его Дрогми. «Хочу получить у владыки Драгоценное Учение», – ответил Се. «Если тебе нужно учение, тащи сюда золото. И без золота не возвращайся!»

Добравшись до дома, Се вычислил причитающуюся ему долю в семейном имуществе. Она составила три десятка яков, самцов и самок. Осенью, когда все были загружены работой, Се сказал: «Я позабочусь о яках, а заодно немного попрактикую чтение мантры. А вы можете заняться другими делами».

Он несколько раз на три или четыре дня отводил стадо на горные пастбища, таким образом усыпляя бдительность в других людях. А затем однажды он погнал стадо не на пастбища, а к переправе в Лхаце.

«Мне нужно перебраться на ту сторону», – сказал он паромщику. «За перевоз каждых шести яков, самцов или самок, ты должен будешь отдать одного», – ответил тот.

«Если я поступлю так, как он говорит, – подумал Се, – то не смогу сделать достаточное подношение мастеру». Он простёрся в направлении Мугулунга, вознёс молитвы и выполнил подношение тормы для защитников учения. После этого все его яки вдруг бросились в реку, ведомые самкой с белым пятном на лбу, и Се, успев схватить последнего, чёрного яка сзади за хвост, вместе с ними быстро и благополучно переправился через реку. А паромщики были очень огорчены, что остались ни с чем, и принялись ругаться, обвиняя в этом друг друга.

Ведя стадо по нижней части Мугулунгской долины, Се повстречал великого мастера Дрогми с его супругой, которые как раз там в это время гуляли. Когда Се поднёс яков мастеру, тот заметил: «Подношение не слишком богатое, но пригодится для украшения верхней части долины. Скажи, а есть ли телята у этих самок?» Он всякими способами выказал, что доволен сделанным подношением, погладил каждое из животных и всем им дал имена.

После этого Се Кхарчунгва провёл с Дрогми восемь лет, за которые получил полную передачу Драгоценного Учения вместе со связанными с ним наставлениями, а затем ещё четыре года, за которые получил остальные циклы пути. Поскольку до этого он уже находился у Дрогми в течение года, то всего получается тринадцать лет. В его подношениях не было ничего особенного, но его поведение очень радовало великого мастера; в силу этого он и получил полную передачу Драгоценного Учения и всех прочих циклов пути.

Как-то великий мастер Дрогми сказал: «У меня не осталось никаких устных наставлений. Все их украл у меня этот сладкоречивый Се!»

Из глаз у Се потекли слёзы. «Разве я не твой ученик?» – спросил он.

«Это просто шутка, – ответил великий мастер. – Если бы я не дал их тебе, то кому бы ещё я их дал?»

Получив в полноте устные наставления, Се пожелал также получить передачу писаний. Но когда он попросил об этом, Дрогми ответил ему: «Согласно обещанию, которое я дал одному из своих учителей, я не могу удовлетворить твою просьбу. Но если тебе интересны писания, ты можешь обратиться к Кхону Кончоку Гьялпо».

Когда Се собрался в путь, на прощание Дрогми сказал ему: «Ты получил полную передачу устных наставлений в силу своих приятных манер и потому что искусно выражал почтение к старшим и дружеское отношение к равным. Если говорить точнее, ты получил их благодаря хорошо подвешенному языку. О тебе позаботился твой собственный голос, так что пользуйся им. Спой мне песню прямо сейчас!»

Се исполнил песню, в которой восхвалил тело, речь, ум, достоинства и деяния великого мастера. Дрогми остался очень доволен и многими способами выказал Се свою любовь – гладил его по голове, крутил его уши, вливал в его рот пиво из своего собственного рта и так далее.

После этого Се сказал: «Я отправляюсь в Сакья, но мне нужно будет иметь при себе запечатанное рекомендательное письмо. И, кроме того, если Кончок Гьялпо скажет, что ему нужно Драгоценное Учение, то могу ли я ему его объяснять?»

«Я не хочу, чтобы ты давал ему полное объяснение, – ответил Дрогми, – но ты можешь рассказать ему внутреннюю структуру и краткое содержание тайных наставлений».

Итак, Се отправился в Сакья, имея при себе запечатанное письмо для Кхона Кончока Гьялпо от великого мастера Дрогми, где говорилось следующее: «Ты наилучший из тех моих учеников, кто полностью получил писания. Се – наилучший из тех, кто полностью получил устные наставления. Я же наилучший среди всех учителей, которых вы когда-либо имели. Распространяйте же наилучшее учение, объяснённое наилучшим для наилучших!»

Когда Се встретился с Кхоном Кончоком Гьялпо и отдал ему это письмо, то прочитав его, тот схватил Се за руку и стал приплясывать на месте, восклицая: «Учитель так похвалил нас! Нет на свете людей, более счастливых, чем мы двое!»

По этому случаю Кончок Гьялпо вывесил у себя множество флагов и также устроил замечательное ритуальное пиршество. Он сказал Се: «Я полностью передам тебе все наставления. Что касается подношения, то это необязательно. Ведь мы с тобой из одной семьи!»

Но Се ответил ему: «Я не могу оставить тебя без подношения», – и отправился домой за подношением.

Поскольку Се уже был известен как любимейший духовный сын Дрогми, то в родных краях его встретили со всадниками на лошадях, танцорами в масках и так далее. Се устроил большую церемонию пробуждения бодхичитты для всех жителей своей местности, а те поднесли ему пятьдесят унций золота. Также для некоторого числа избранных Се дважды дал двухдневное посвящение Чакрасамвары, и за это ему также сделали много подношений.

Коротко говоря, Се набрал добра на двести унций золота, а затем отвёз всё в Сакья и сделал там обширное подношение Кхону Кончоку Гьялпо. После этого он провёл с ним шесть лет, в совершенстве изучил Трилогию и даже был Кончоку Гьялпо личным помощником, что доставило тому большую радость.

Затем Се сказал: «Я спрашивал у учителя, можно ли дать тебе Драгоценное Учение. Но он разрешил мне объяснить тебе только внутреннюю структуру тайных наставлений. Хочешь ли ты послушать о ней, наставник?»

Кончок Гьялпо ответил на это: «Я не имел возможности просить о Драгоценном Учении, так что если я получу из него даже столько, то и это будет великое благо. Конечно же, я хочу!»

Таким образом они взаимно стали друг для друга учителями.

После этого Се вернулся домой и затем, чтобы углубить свою реализацию, в течение шести лет посетил все опасные места Джанга и Ра и пожил в каждом из них. Практикуя однонаправленное сосредоточение на драгоценном учении, он обрёл реализацию и невыразимый опыт.

Поскольку Се в совершенстве овладел энергией коренной мантры, то смог подчинить нагиню Кхарчунга, связать её клятвой и передвинуть место её пребывания, основав на его прежнем месте монастырь. Люди же, которые были поражены проказой по вине этой нагини, могли избавиться от страданий, всего лишь потерев свои болячки мочой или слюной Се.

Се достиг совершенства на пути третьего посвящения, и хотя у него была жена, но детей после него не осталось, так как он реализовал семенную жидкость. Также он обладал ясновидением и такими чудесными силами, как эманация множества тел.

Вкратце, поскольку линия передачи этого Драгоценного Учения Пути и Плода от Дрогми и до наших дней проходит через Се, то он наилучший из учеников, которым были полностью переданы устные наставления. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.2.3. Ученики, достигшие реализации



Среди учеников Дрогми реализации достигло трое мужчин и четыре женщины.





1.2.3.2.2.3.1. Трое мужчин, достигших реализации



Трое мужчин, достигших реализации, таковы: 1. Гьергом Сево, 2. Шенгом Рокпо и 3. Глуттон из Центрального Тибета.





1.2.3.2.2.3.1.1. Гьергом Сево



Гьергом Сево происходил из рода Джеу. Он родился в Гьерда, нижней части долины Гьерпху, став единственным сыном своего богатого отца. Исполнившись веры в великого мастера Дрогми, он отправился просить у него учения. При этом к великому мастеру он поехал на породистой лошади, одетый в панцирь тонкой работы стоимостью в тысячу унций золота (он так и назывался – «прекрасный и стоящий тысячу») и шлем стоимостью в семь унций золота, с кожаным щитом стоимостью в три унции золота, а также с необходимым воину оружием, которое также было очень искусно сделано: ножом, копьём, стрелами и прочим. С ним был ещё один юноша, одетый в броню и на добром коне, а также ещё пять спутников.

Дрогми был в Такпоче, когда они встретились. Увидев Гьергома Сево, великий мастер предрёк: «Сын! Облачённый столь внушительным образом, ты будешь победоносен в битве со своими клешами!»

Гьергом тут же поднёс ему лошадей вместе со всей бронёй и вооружением, а также прочие вещи и затем попросил наставлений. Дрогми даровал ему посвящение и дал устные наставления.

Оставшись в этом месте, следующие тринадцать лет Гьергом медитировал и в результате обрёл ясновидение и столько чудесных сил, что и не перечислить. А после этого он ушёл, сказав, что отправляется на юг – к славным горам Шрипарваты.





1.2.3.2.2.3.1.2. Шенгом Рокпо



Шенгом Рокпо родился в Танаке, у мастера Бон из клана Шен, и при рождении получил имя Шентон Юнгдрунг Друп. После смерти своего отца он собрал подношения в Рутоке, что в Джанге, и использовал пришедшее к нему великое богатство для почитания его памяти.

Шенгом не имел веры в религиозное учение традиции Бон. Его ум был очарован славой великого мастера Дрогми. Он отправился к нему в Мугулунг, сделал обильные подношения, а затем попросил об устных наставлениях. Получив их, он тринадцать лет медитировал в таких местах, как расположенные на севере Семодо и Намцо Чукмо, и в результате обрёл достижение. После этого он сказал: «На снежной вершине Кайлаша живёт множество держателей изначальной мудрости, которые исповедуют Бон. Я отправлюсь к ним, отвращу их от дурного пути и упрочу в пути совершенном».

Оседлав солнечный луч, он быстро достиг Кайлаша. Там он отвратил от дурного пути всех бонских держателей изначальной мудрости и отправил их всех в Кхечару. Сам он не стал оставлять тела и по сей день живёт на горе Кайлаш. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.2.3.1.3. Глуттон из Центрального Тибета



В Пхеньюле этот человек был известен как Мясник Таши Сенге. В действительности он не занимался забоем скота, а был предводителем нескольких сотен порочных людей и сам был могучим головорезом, занимавшимся исключительно разбоем и грабежом. Однажды он овладел собственной двадцатилетней сестрой, и в результате та забеременела. После этого ему опротивели все его деяния; отдав сестру Мяснику Джауру Драку и взяв с собой несколько дорогих вещей – в частности, бесценную бирюзу, которую он украл у собственной прекрасной невесты, – Таши Сенге бежал.

Прибыв к небольшому монастырю близ Чушула, он увидел на крутом склоне горы синего сланца, которая возвышалась напротив монастыря, двух оленей, стоящих один подле другого. Ему удалось подстрелить обоих одной стрелой. Одну из туш он сразу же разделал и отнёс вниз. Монастырь в тот момент был пуст, так как преданные практикующие, которые там жили, отправились к своим ученикам, чтобы принести им пользу. Вспоров заделанную дверь в их хижину, Таши Сенге заглянул внутрь. Обнаружив там мешок с ячменной мукой и три бочонка пива, он высыпал муку в пиво и затем почти всё его выпил. После этого, положив перед собой меч и соорудив подушку из ножа, пики и стрел, он заснул.

Когда практикующие вернулись и увидели, что натворил Таши Сенге, то они чрезвычайно испугались и стали кричать ему: «Уж не демон ли ты ракшас? Невозможно, чтобы ты был человеком! Убирайся отсюда сейчас же, потому что скоро сюда придут наши покровители, и они непременно тебя убьют!»

Они наговорили ещё много подобного, чтобы напугать Таши Сенге, но он лишь ответил им: «Я поступил плохо, но и ваших покровителей я не боюсь».

Тогда практикующие сказали ему: «Похоже, что ты из тех, для кого никакое действие не является слишком жестоким и грубым. Но такое поведение может привести тебя только в ад. Не лучше ли тебе вместо этого пойти в Мангхар Мугулунг к человеку, которого называют владыкой Дрогми, и который знает, как делать людей буддами?»

Едва услышав имя великого мастера, Таши Сенге лишился чувств. Оправившись, он сказал: «Я благодарен вам! Один лишь звук имени этого мастера сделал меня счастливым. За вашу доброту и в возмещение уничтоженных мной муки и пива я прошу вас принять эту оленью тушу и также ту тушу, которую вы найдёте на склоне горы».

После этого он взял свою пику, нож, стрелы и прочее и удалился. У перевала Силма он встретил группу торговцев, возвращавшихся из Лато, что в западном Цанге, и присоединился к ним. Когда они подошли к перевалу Кхарак, им преградила путь большая шайка бандитов. Торговцы очень их испугались, а Таши Сенге сказал: «Эти люди находятся под моей защитой. Пусть они идут с миром, куда им надо. Вы не должны их грабить».

Бандиты не послушали его. Тогда он сказал: «В таком случае, посмотрим, сможете ли вы выстоять против меня. Пусть трое ваших мужчин возьмут щиты и встанут в отдалении на расстоянии сажени друг от друга».

Когда трое бандитов сделали, как он сказал, он выпустил в них стрелу. Эта стрела пронзила всех трёх вместе со щитами и застряла в скале, войдя туда на ладонь. Остальные бандиты тут же разбежались, так что их только и видели. Торговцы воскликнули: «Ты настоящая Нирманакая!» – и в благодарность за спасение сделали ему много прекрасных подарков.

Добравшись в конце концов в Мугулунг, Таши Сенге совершил обильные подношения мастеру Дрогми, подарив ему бирюзу и прочие ценности, которые у него были. Передав Таши Сенге ряд устных наставлений, Дрогми сказал супруге: «В каждый из трёх приёмов пищи всякий раз давай этому человеку две меры ячменной муки, половину туши и полную меру пива».

Как-то на ритуальном пиршестве, устроенном для великого мастера Дрогми, Дрогми дал Таши Сенге торму, сделанную из целого мешка ячменной муки, половины туши и кувшина пива. Тут же, сидя в собрании, Таши Сенге во мгновение ока её проглотил. Увидев это, Дрогми заметил: «До сих пор, верно, мы давали ему недостаточно. Нужно будет давать ещё втрое больше».

В другой раз, когда великий мастер Дрогми был приглашён на дхармовое собрание в нижнюю часть долины Мангкхар, он взял с собой помощником Таши Сенге, сказав ему: «Тебе тоже следует сегодня развлечься. Не забудь свои украшения – нож, пику, стрелы и прочее!»

Среди собравшихся было много молодых людей. Таши Сенге стал с ними состязаться. Когда он выпускал одну из своих толстых стрел, другим требовалось пять выстрелов, чтобы покрыть такое же расстояние, а когда он прыгал с трамплина, то другие с трудом могли достичь его даже пятью прыжками. А после этого он в одиночку выпил бочку пива и проглотил такую огромную гору ячменного теста, что его хватило бы, чтобы насытить сотню мужчин.

Также Таши Сенге соревновался с другими в силе. Двадцать пять мужчин взяли по канату, а другие концы этих канатов взял Таши Сенге, и они не могли перетянуть его. А потом он одним рывком выдернул эти канаты у них из рук, стал крутить ими над головой и спел так:



Я известный в Мангхаре великий силач,

Столп великий – опора великого мастера,

Дорогое дитя Лхачик Дзеден Очак,

И защитник учения, ограждающий практиков.



Видя такие подвиги, все были поражены и говорили: «Великий мастер поработил настоящего титана».

В тех кругах он после этого получил большую известность. А когда он обратил свои способности на службу практике – йогическим упражнениям и прочему, – то смог распустить множество узлов на своих каналах, таким образом чрезвычайно углубив своё медитативное сосредоточение.

По возвращении в Мугулунг Таши Сенге обрёл ясновидение и также множество чудесных сил, а затем улетел на славные горы Шрипарваты, где, выбрав не оставлять тела, пребывает и до сегодняшнего дня. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.2.3.2. Четыре женщины, достигшие реализации



Следующие четыре женщины достигли реализации: 1. Томо Дорджецо, 2. Ремо Коне, 3. Шапмо Чамчик и 4. Чемо Намкха Еше.

Также эти женщины используются как образцы четырёх способов собрания сущностных компонентов.





1.2.3.2.2.3.2.1. Томо Дорджецо



Томо Дорджецо родилась в Мангкхаре – в местечке под названием Тоцо. Она стала женой мангкхарца по имени Драдул Джепа и родила ему шестерых сыновей. Это была очень богатая семья. Но несколько их земляков сговорились против них, убили Драдула Джепу и всех его шестерых сыновей и отняли всё их имущество. Это событие послужило катализатором: горе, которое испытала Томо Дорджецо, стало причиной собрания сущностных компонентов, и она обезумела. Услышав разговоры о её сумасшествии, великий мастер Дрогми сказал: «Вот сосуд для моего учения!»

Прикрепив женщину к носилкам, родственники принесли её к Дрогми, и тот дал ей посвящение и устные наставления. В результате этого она обрела достижение и затем отправилась в западную страну Уддияну.

Здесь было то, что называют естественным собранием сущностных компонентов у человека с остаточной кармой. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.2.3.2.2. Ремо Коне



Ремо Коне называют так, потому что она родилась в Мангхаре в местечке Ре. При рождении она получила имя Монмо Гокьи, но обычно её называли прозвищем Коне, что означает Редкостная, поскольку она была единственным ребёнком своих родителей. Она стала женой кочевника, и очень любила своего мужа. Когда он умер, она совершенно обезумела от горя. Не осознавая происходящего вокруг, она трижды выкрикивала имя своего покойного мужа, а затем падала без чувств; оправившись, она снова принималась кричать его имя. Днём и ночью эта женщина громко рыдала. Будучи в тех краях, великий мастер Дрогми услышал звук её рыданий и спросил: «Что это?» Когда ему объяснили, то он сказал: «Вот сосуд для моих устных наставлений!»

Брат Коне привёл её к великому мастеру и также принёс ему много подношений. Когда Дрогми дал женщине учение, она ничего не сказала ему в ответ. Брат стал кричать ей в самое ухо, но от этого она только зарыдала, широко распахнув глаза, из которых уже не могла выкатиться ни одна слезинка, и завыла в голос. Когда ей брызнули в лицо холодной водой, она немного пришла в себя, собрала свою одежду и спросила: «Что со мной? Я плохо себя чувствую».

Великий мастер ответил ей: «Я медитирую на тебя. Продолжай плакать!»

Коне издала три громких всхлипа и затем упала без чувств. Придя в себя, она сказала: «У меня пересохло во рту. Дайте мне пива!»

Ей дали полный кувшин пива с сушёным мясом, и она выпила его большими глотками. На ночь Дрогми оставил её спать между свекровью и золовкой, наказав им: «Если она попросит еды или питья, дайте ей всё, что она скажет. И не говорите с ней о таких вещах, как смерть».

Коне проспала всю ночь. Проснувшись на утро, она принялась ощупывать своё тело, восклицая при этом: «Уж не упала ли я с горы? У меня разбито всё тело! Может быть, я поранила голову?»

Когда позвали великого мастера, он сказал: «Ты не упала с горы. Я на тебя медитирую. Не отвлекайся и продолжай плакать».

После этого к женщине отчасти вернулся разум, и её ум успокоился. Тогда Дрогми сказал: «Теперь можно давать посвящение».

Он дал ей посвящение Хеваджры. Когда же он стал объяснять ей Непостижимое, она ощутила стойкую уверенность на словах:



Как восхитительна недвойственная изначальная мудрость,

Достигнутая посредством сознания зрения!



После этого она семь дней и семь ночей пребывала в уединении, погружённая в однонаправленную медитацию, а затем постепенно обрела достижение.

Позже она поселилась в пещере Коне к востоку от верхней части долины Мангхар. Возвращаясь в Мангхар из путешествия, предпринятого для изготовления деревянной обложки для собрания сутр, Се Кхарчунгва проходил мимо этой пещеры. Сказав своим спутникам: «Мне нужно встретиться с сестрой в Дхарме», – он отослал их вперёд, а сам пошёл к Ремо Коне.

Они провели вместе ночь и много беседовали, сравнивая свой опыт. Утром она приготовила пищу у протекавшей поблизости большой реки. «Вчера тут было много суеты и шума, – произнесла она. – Почему?»

«Это был караван с подношениями, которые сделали мне Шама, брат и сестра», – сказал Се.

«Отлично! – воскликнула Коне. – Выходит, и тебя утащил Мара?»

Как говорят, Се впоследствии рассказывал об этом случае, что за всю его жизнь ему ни разу не было так стыдно, как в тот момент.

Потом Накгьял пригласил Коне к демонице-якшини, чтобы та осуществляла у неё служение, и некоторое время она прожила там, а затем отправилась в Уддияну.

Тем не менее, говорят, что когда Сакья Пандита отправлялся в Монголию, то ему понадобился совет от Коне, и у них была встреча. И даже сейчас в разных местах в Накгьяле иногда слышат звук её кимвалов, находят свежие тормы и так далее. Так что временами, судя по всему, она до сих пор нас посещает.

Поскольку Коне освободилась, породив уверенность в словах учителя, то она служит примером преданного человека, у которого собрание сущностных компонентов происходит посредством благословения. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.2.3.2.3. Шапмо Чамчик



Шапмо Чамчик родилась в местности Шап в роду Джеце. Она была единственной дочерью своих богатых родителей – остальные шестеро их детей были мальчиками. Поэтому её и называли Чамчик, что означает «единственная сестра». Она обладала всеми качествами лотосовой мудры.

Великий мастер отправил ей запечатанное письмо, где было сказано следующее: «Будучи лотосовой мудрой, ты много потеряешь, если останешься среди обычных людей. Приходи ко мне! Я дам тебе устные наставления».

Охваченная радостью, Чамчик с обильными подношениями пришла к великому мастеру. Когда Дрогми давал ей посвящение Хеваджры, то на третьем посвящении она вступила во вместерожденное блаженство, и в ней родилось совершенное медитативное сосредоточение. «Породив в потоке своего ума изначальную мудрость великого блаженства, я пребываю в экстазе! – вскричала она. – Братья, будьте расслаблены!»

В течение последующих пяти лет великий мастер использовал её как опору для порождения вместерожденной изначальной мудрости. Она достигла освобождения посредством пути третьего посвящения и в конечном итоге отправилась в Уддияну. В её случае имело место собрание сущностных компонентов у обладающего остаточной кармой посредством великого блаженства. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.2.3.2.4. Чемо Намкха Еше



Намкха Еше называют Чемо, то есть сестрой, поскольку она была сестрой Дрома Депы Тончунга. Она обладала всеми качествами лотосовой мудры и уже с самого детства, куда бы ни пошла, везде говорила только о великом мастере Дрогми.

Однажды Дрому Шакья Гьялу приснился сон, где множество женщин явились к нему и сказали: «Отведёшь ли ты свою сестру в дом великого мастера? Или нам следует забрать её сейчас же?»

Проснувшись, Дром Депа Шакья Гьял сказал: «С тех пор, как она была ещё совсем мала, она говорила только о великом мастере, хотя никто не рассказывал ей о нём. Видно, у неё есть с ним кармическая связь. Так что будет только правильно отправить её к нему».

Чемо дали с собой восемь помощников и множество ценностей и отправили к великому мастеру. В то время он находился в Мангсангских скалах в Дрингцаме. Благополучно прибыв туда, Чемо сделала Дрогми обильные подношения, и Дрогми после этого полностью передал ей тайные наставления по стадии зарождения Варахи Кхечари, стадии завершения центрального канала, практикам подчинениея демониц-якшинь и прочему.

Для своей практики Чемо выстроила лиственную хижину у главной дороги Шун Дракрума и выходила на эту дорогу просить подаяния пищи. Практикуя там, она обрела достижение.

В частности, имея власть над якшинями, Чемо имела обыкновение говорить: «Делай как я, и будет вот так», – а затем взмахивать в воздухе пустой кожаной сумкой или пустой миской. Сумка после этого сама собой наполнялась едой, а миска – пивом. Таким образом Чемо кормила всех проходящих по этой дороге путников.

Некоторые однако полагают, что она обрела только обычные сиддхи.

Что касается трёх упомянутых выше женщин, то все они отправились в Кхечару, не отбрасывая своих тел. А что до Чемо, то она является примером того, как собрание сущностных компонентов происходит у усердного человека посредством приложения усилий. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.3. Ученики Се Кхарчунгвы



А каким же образом последователи приходили к наилучшим ученикам великого мастера? Хотя его ученики, которые полностью получили писания, и также те, которые достигли реализации, имели много своих учеников, а те – своих, но этой темы мы не будем сейчас касаться, а обратимся к тому, как ученики пришли к владыке Кхарчунгве – наилучшему из учеников, полностью получивших устные наставления. Поскольку он обладал великими благословениями и глубокими устными наставлениями, то оставил после себя около двухсот учеников, несомненно вставших на путь и достигших реализации, а также тридцать семь таких, которые полностью получили объяснения тантр. Но главными из его учеников считаются 1. братья Жангтоны – наивысшие воспреемники Драгоценного Учения, 2. Шама, брат и сестра, которые были средними его воспреемниками, и 3. Сегом Джангье, который был низшим.





1.2.3.2.3.1. Братья Жангтоны



Братья Жангтоны родились в западном Цанге, в местечке Динг, что в Лато. Они происходили из рода Джеу и пропитание себе по большей части добывали тем, что изготовляли каллиграфии, толкли золото в порошок, отделывали тексты и так далее. Кроме этого, у них было несколько полей и домов. Поскольку оба они были очень добродетельны и искусны, то многие пользовались их услугами.

Как-то владыка Кхарчунгва позвал их, чтобы они осуществили золочение, отделку и прочее над обложками, которые он сделал для собрания сутр и стотысячной Праджняпарамиты. Они пришли к нему, взяв с собой одного ученика. И поскольку они были хорошего нрава и приятного облика, не были жадными в еде и работали очень тонко, то владыке Се они весьма понравились. В перерывах и в свободное время он единственных звал их к себе – хотя у него работали тогда и другие ремесленники – и вёл с ними различные приятные беседы. «Братья! – сказал он им. – Меня очень радуют ваши достоинства. Приходите ко мне всякий раз, когда выдастся свободная минутка, и мы будем беседовать». Другим же он сказал: «Мастера! Если вы будете работать, как эти братья Жангтоны, то мы, покровители, преисполнимся веры. И для вас это также будет очень хорошо!»

Когда же сами братья исполнились глубокой веры и стали от всего сердца прославлять владыку Се, то он сказал им: «Мы сейчас являемся покровителями, вы же – объектами подношений. Так что не следует вам так делать. Но если в будущем возникнут благоприятные условия для почитания, осуществляйте его без колебаний!»

Посовещавшись, братья решили попросить у владыки Се Драгоценное Учение.

Когда работа над собранием сутр и стотысячной Праджняпарамитой была закончена, владыка Се щедро одарил всех мастеров и устроил для них замечательное пиршество. После того, как все прочие разошлись, братья Жангтоны устроили ещё одно пиршество – для учителя и его ближайшего круга. Поднеся учителю всё, что было ими получено, они сказали: «Владыка! У тебя есть то, что называют Драгоценным Учением. Дай это нам!»

Владыка Се ответил им: «Поскольку это ваш доход от работы, который вы должны использовать для собственного пропитания, я не могу принять его. Если вам нужны устные наставления, принесите мне золото из своего дома».

Вернувшись домой, братья распродали полученные ими подарки, а также поля и прочее, получили от этого около пятидесяти унций золота и с этим золотом отправились обратно в Кхарчунг, где попросили владыку об устных наставлениях. Жангтон Чобар, старший из двух, сказал: «Я буду больше медитировать, а ты больше учись», – и так они и поступили. Их преданность, поведение и прочее очень радовали учителя, так что он передал им устные наставления во всей полноте. Как-то он сказал, чтобы выразить своё одобрение: «Моё учение понимают эти два брата Жангтоны. Причём из двух понимание имеет Жангтон Сиджибар».

Таким образом, старший брат путём медитации с опорой на Ваджрагатху приобрёл больше понимания и прочего, чем младший своим усердием в изучении и диспутах.

Вкратце, поскольку передача сохранилась до сегодняшнего дня и получила широкое распространение, и поскольку братья получили все устные наставления до последнего слова, их называют высшими воспреемниками Драгоценного Учения. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.3.2. Шама, брат и сестра



Брат и сестра Шама происходили из местности Пхадрук в западном Цанге, в южном Лато. Их отцом был Шама Дордже Гьялцен, известный под прозвищем Джива Хапша, а матерью – Гьялма Мен. У этой пары всего было шестеро детей: старшим был Шама Сенге Гьялцен, следующим за ним – Шама Гьялцен, после них родилась их сестра Мачик Гьялмо, затем владыка Кхумбува, также называемый мастером Дзонгпой, Гьялчунгпа и последним – Лопон Цунчунг.

Наилучшими среди них были Мачик Гьялмо и владыка Кхумбува. Говоря в общем, Мачик была украшена всеми достоинствами лотосовой видьи. И также, в частности, у неё были на теле удивительные знаки: красный лотос с тремя лепестками повыше пупка, от горла к пупку – изображение трёх драгоценных ожерелий, на лбу – стяг победы, увенчанный солнцем и луной, на обоих плечах – красные вихри блаженства, под языком – изображение утпалы с мечом в центре, отмеченным слогом Там, и так далее.

Достигнув возраста четырнадцати лет, Мачик стала женой одного из жителей Пхадрука. Но ей не захотелось там оставаться, и прикинувшись безумной, она смогла добиться развода.

История Мачик такова. В период раннего распространения учения Тибетом правил царь Сонгцен Гампо, бывший проявлением Авалокитешвары, его китайская супруга Онгджо была проявлением Тары, а Тхонми Самбхота – проявлением Манджугхоши. Впоследствии этот царь родился как кашмирский отшельник Джаянанда, китайская царица родилась как Мачик Шама, а Тхонми – как Ма-лоцзава Чобар. И этот кашмирский отшельник, Цами, Абхая и другие мастера согласно предрекли Ма-лоцзаве: «В Тибете обитает проявление Тары – видья, относящаяся к лотосовому типу. Обопрись на неё для реализации вместерожденной изначальной мудрости. Если будешь практиковать Самвару, быстро обретёшь достижение».

Соответственно этому, Ма-лоцзава вернулся в Тибет. Он справился о той женщине, и ей оказалась Мачик Шама. Он взял её к себе, и она с радостью к нему пошла. И когда Ма-лоцзава опирался на Мачик как на супругу во время посвящения в своего идама, то она воочию увидела себя и его как божество в форме яб-юм, и также увидела себя как восемь богинь подношений, осуществляющих подношения, и так далее.

Через некоторое время Ма-лоцзава принял постриг и отправился в Цанг, где был отравлен. Он умер в Шапе. Его смерть послужила катализатором, и у Мачик произошло собрание сущностных компонентов, и притом в очень тяжёлой форме. Она столкнулась с семью великими знаками препятствий: каждый день она теряла бодхичитты примерно с горчичное зёрнышко, вороны не ели её торм, и так далее.

Когда Мачик стала справляться о том, какой из мастеров обладает наилучшими устными наставлениями для отбрасывания таких препятствий, то узнала о славе Дампы Гьягара из Дингри и отправилась к нему. Когда она рассказала Дампе о том, что с ней происходит, он ответил ей: «Таковы последствия того, что ты не поднесла своему учителю даров, когда просила его о посвящении, без разрешения сидела на его сидении, не спросив его, служила супругой другому человеку, и так далее. Сделай подношения своему учителю, если он ещё жив. Иначе – его ступе или тому, кто был дорог ему: например, его сыну».

Мачик сказала на это: «Я не сделала подношений своему учителю при посвящении, потому что мы уже объединили до этого всё наше имущество и не разделяли его на «твоё» и «моё». У меня ничего не было сокрыто!»

«Твой брат тайно взял себе лошадь в качестве выкупа за тебя, – сказал Дампа. – Потребуется много вещей, чтобы исправить это. Принеси мне половину туши, полную капалу пива, яйцо от чёрной курицы и прочее».

Мачик так и сделала. Мясо и пиво Дампа использовал для ритуального пиршества, где собралось около восьмидесяти человек, а яйцо поместили в тайное место Мачик и оставили там на весь день. Когда же яйцо наконец было извлечено, то оказалось, что внутри оно полно чёрной крови; вдобавок, из него высовывался железный скорпион.

Говорится, что по указанию Дампы Мачик также поправила узорную верхушку на внешнем реликварии Ма-лоцзавы и сделала подношения его сыну. Таким образом собрание сущностных компонентов было исцелено, и в течение года она была здорова.

А затем собрание сущностных компонентов случилось снова, и когда Мачик рассказала об этом Дампе, он велел ей обратиться к некоторым сутрам и тантрам, а также совершить путешествие по стране. Мачик выполнила ретрит и прочитала множество сутр и тантр, но без какого-либо результата. Однако когда она путешествовала, то на берегу реки в нижней части долины Кхулунг в Ронге она услышала, как несколько молодых монахов и учеников Нубпы поют такую песню:



Ах! Тайна всех будд.

Совершенное состояние будды

Никогда не было рождено.

Из нерожденного состояния

Рождается всё существующее.



Услышав это, она избавилась от сомнений. В её уме произошла великая перемена, которая оказалась благотворной.

Спустя год Мачик снова заболела таким же образом, как и прежде. Когда она рассказала об этом Дампе, он дал ей барабан и велел бить в него. Ударив в барабан, она извлекла из него великий звук. Но когда она попросила затем о средстве от своих препятствий, Дампа знаком велел ей удалиться. Ей не было позволено остаться. И она решила, что устные наставления, которыми обладал Дампа, не могли помочь в её случае.

Тем временем владыка Се Кхарчунгва отправился в Пхадрук, чтобы сделать деревянные обложки для собрания сутр и стотысячной Праджняпарамиты. Находясь в Дингри у Кечакпы Кхьюнгпо Хумкары, он стал пользоваться там большой славой как несравненный духовный сын великого мастера Дрогми. И Кечакпа Кхьюнгпо послал Мачик такое письмо: «Почему бы тебе не спросить у владыки Кхарчунгвы средства от твоей беды?»

Мачик и Кхумбува нагрузили лошадь большим количеством масла и ячменной муки и отправились к владыке Кхарчунгве. Они поднесли ему лошадь вместе со всей её поклажей, и затем Мачиг рассказала свою историю. Владыка Кхарчунгва слушал её, сидя с вытянутыми ногами, и потом, постукивая посохом по украшению на сапоге, стал спрашивать: «А не было ли сперва с тобой такого? А не случалось ли того-то и того-то?»

Он упоминал мелкие детали, и все его слова в точности совпадали с тем, что было с Мачик, так что она пала лицом на землю и простёрлась перед ним, а затем с великой преданностью воскликнула: «Господин! Уж не Будда ли ты?»

После этого она попросила у владыки Кхарчунгвы средства от своих препятствий, и он даровал ей посвящение Хеваджры. Также он дал ей несколько рекомендаций, а затем сказал: «Если тебе нужны подробности, принеси Кхарчунгу золото».

«У меня есть брат, – сказала Мачик. – Если я приведу его, может ли он тоже послушать?»

«Да, он тоже может прийти», – сказал владыка Кхарчунгва.

После этого брат и сестра сделали мастеру подношения тройственной чистоты и также порадовали его тем, что стойко переносили многочисленные трудности. Владыка Кхарчунгва пожелал передать им устные наставления во всей полноте. Однако в какой-то момент они почувствовали, что услышали уже достаточно, и собрались уходить.

Тогда владыка сказал братьям Жангтонам: «Эти брат и сестра Шама славные люди; кроме того, они являются подходящими сосудами для учения. Я бы хотел полностью передать им устные наставления, но они уже собираются уходить. Согласно традиции нашей линии, я не могу дать им учение, если они его не просят. Так что хорошо бы вам обсудить это с ними».

Братья Жангтоны сказали брату и сестре Шама: «Похоже, что устные наставления владыки Кхарчунгвы ещё не закончены. Поскольку он очень доволен вами, вам следовало бы остаться и попросить его об оставшихся устных наставлениях. Для нас это также было бы очень хорошо».

Но брат и сестра ответили: «Что вы говорите нам, почитаемые братья? Мы и так оставались здесь очень долго, трижды делали подношения тройственной чистоты и доходили до самых Джанга и Ра. Теперь у нас у каждого осталось лишь по грубой красной одежде, чтобы защититься от мороза, и в пути нам придётся спать у животов яков. Кроме того, мы были близки к сердцу мастера, так что он полностью передал нам все устные наставления. Если даже он и сказал вам, будто что-то осталось, он мог вас и обмануть». Сказав так, они ушли.

Поэтому в рассказах об этой передаче по линии Шанга говорится: «Устные наставления были слегка неполными». Однако этим брату и сестре было дано кое-что такое, что не было дано нам. Тем не менее, они разделяли практику посредством четырёх состояний, как в Методе Достижения Сарорухи, а также в качестве воззрения периода основы использовали воззрение Парамитаяны, не обращаясь к нераздельности сансары и нирваны. Это указывает на некоторую неполноту полученных ими устных наставлений. Так объяснял мне учитель.

Как бы то ни было, поскольку для Мачик не было ничего важнее практики, она смогла достичь чудесной способности узнавать обо всём, о чём ни подумает, а также научилась эманировать одно тело или даже множество тел. Как-то она сказала служанке: «Пойдём собирать чеснок! Но ты иди первой».

Служанка так и не дождалась Мачик; но пока она собирала чеснок, за ней повсюду следовал голубь. А когда служанка вернулась, то увидела, что Мачик сидит на своей подстилке уже с пригорошней чеснока.

«Кто дал тебе чеснок?» – спросила она.

«Я сама его собрала, – сказала Мачик. – Я была рядом с тобой на скале, когда ты оттуда чуть не упала».

В другой раз Мачик, обратившись голубем, отправилась послушать учение о Праджняпарамите, которое давал Цалунг Дангтон. Во время учения некоторые юные ученики кидали в неё камушки.

«Учение было очень глубоким, – говорила потом Мачик. – Но какие-то гадкие, противные дети кидали в меня камушки и мешали мне его слушать!»

А когда в Важрасане осуществлялись великие подношения, то Мачик чудесным образом отправилась туда и совершила обхождение прямо в небе, сохраняя при этом позу лотоса. Она была одета в тибетское платье. Великий Цами узнал её и стал о ней рассказывать. Индийцы преисполнились веры, и четверо странствующих нищих даже отправились в Тибет, чтобы попросить у неё учения.

Но она сказала им: «Поскольку я происхожу из окраинной земли и, кроме того, являюсь женщиной, то не богу быть вашим учителем», – и не стала учить. Одарив четырьмя унциями золота, она отправила их восвояси.

Также она владела и многими другими чудесными способностями. Подчинив себе четырёх богинь врат из свиты Самвары, она могла просто сказать: «Ты, с лицом сокола! Налей мне воды! Ты, с лицом совы! Разведи мне огоня!» – и в пустом горшке тут же появлялась вода, а в пустом очаге загорался огонь.

Вкратце, хотя она и стала могущественной достигшей, владыка Гонпава говорил о ней: «Эта маленькая женщина из рода Шама могла бы реализовать вершину достижения в этой самой жизни; но она отличалась такой неумеренной любовью к распеванию дох, что это стало для неё препятствием и несколько ей помешало».

Как бы то ни было, в совокупности линия Мачик и её брата Шама Чокьи Гьялпо, иначе называемого владыкой Кхумбувой, составляла восемь передач, подразделяемых на женские и мужские. Но до сегодняшнего дня, судя по всему, от них не сохранилось ничего, кроме отдельных лунгов. Тем не менее, брат и сестра Шама известны как «средние воспреемники». Так объяснял мне учитель.





1.2.3.2.3.3. Сегом Джангье



Сегом Джангье происходил из Пхадрука и был очень богат. Но когда он с большими подношениями явился в Мугулунг, встретиться с мастером Дрогми ему не удалось. Сегом сказал: «Если даже я не получу у него устных наставлений, за одну только встречу с ним я поднесу ему эту породистую, знаменитую лошадь!»

Супруга и прочие стали уговаривать Дрогми: «Прежде ты всегда говорил своим ученикам, что если им нужна Дхарма, они должны принести золота. Что же ты сейчас не даёшь учения, когда тебе привезли такие богатства? За одну только встречу с тобой этот человек готов поднести прекрасную лошадь и прочее, так что отчего бы тебе с ним и не встретиться?»

Но Дрогми ответил: «Прежде, когда я требовал золота, то таким образом подчёркивал величие учения и также проверял, достойны ли его ученики. Теперь же я раздал все свои учения, и золото мне больше не нужно». И он даже встречаться с Сегомом Джангье не стал.

Тогда Сегом отправился с богатыми подношениями к владыке Кхарчунгве. И когда он попросил его об устных наставлениях, тот полностью ему их даровал. Но поскольку Сегом не поддерживал практики, не развил мудрости и так далее – или поскольку не принёс другим пользы, – его называют низшим воспреемником. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.3. Финальное распространение и развитие традиции почитаемыми владыками Сакья, отцом и сыновьями.



Здесь три темы: 1. жизнь великого почитаемого владыки Сакьев, который осуществил раскрытие традиции, 2. как он получил Драгоценное учение и 3. как к нему пришли последователи.





1.2.3.3.1. Жизнь великого почитаемого владыки Сакьев, который осуществил раскрытие традиции



Как уже говорилось выше, Кхон Кончок Гьялпо обладал множеством достоинств. Из двух его жён младшую звали Мачик Шангмо, или Мачик Кхарголунгма (поскольку она была дочерью Шангшунга Гурувы и жила в Кхарголунге), и именно от этой его жены родился Сачен.

Сачен был эманацией того, кто известен как Бодхисаттва Дханашри, или как Дха-бодхисаттва, – старшего брата или племянника великого и славного владыки Атиши. И хотя некоторые утверждают, что почитаемый владыка Сачен был проявлением Авалокитешвары, но не Манджугхоши, и даже не включают его в число семи Манджугхош линии, однако в традиции данной передачи он, наоборот, считается не только проявлением Манджугхоши, но и главным среди этих семи.

Великий и славный владыка Атиша предрёк, что по благому знаку увиденных им семи слогов Дхи на белой земле Сакья в будущем в это место придёт семь проявлений Манджугхоши. Соответственно этому, великий почитаемый владыка Дракпа Гьялцен и говорит: «Манджушри, приняв человеческую форму…» Так что в данной традиции семью считаются Сачен, двое его сыновей, дядя (владыка Дхармы Сакья Пандита), племянник (Чогьял Пхакпа), а также братья Джамьянг Доньо Гьялцен (которого некоторые видели как Манджугхошу, восседающего на льве) и владыка Лама Дампа (которого Геше Шераб Дордже видел как Манджугхошу, излучающего свет).

Таким образом, Сачен был проявлением Манджугхоши; однако это не означает того, что он не был Авалокитешварой. Когда некий человек из Кхама сказал Сачену: «Говорят, что ты Авалокитешвара. Если ты не явишь мне доказательства этого, я убью себя!» – тот поднял правую руку в жесте дарования высшего достижения, и на ладони этой руки был виден глаз – указание на тысячу рук и тысячу глаз Авалокитешвары. Согласно этой и подобным историям, Сачена также называют Почитаемым Владыкой Великой Доброты. Так объяснял мне учитель.

Сачен, совершенный мастер, получил посвящение Хеваджры, а также различные писания и наставления от своего отца. Когда тот скончался, были выполнены астрологические расчёты, и вышло так, что всё будет хорошо, если в течение одного дня осуществить назначение на монашескую должность, заложить фундамент внешнего реликвария и выполнить все погребальные ритуалы.

Монахи и покровители желали, чтобы место в монастыре занял сам Сачен; однако его мать настояла на обратном, сказав: «Это было бы неправильно; будучи юным, он должен учиться. Кроме того, и его отец говорил, что мало найдётся ложного в учении переводчика; он очень ценил это учение, так что лучше оставить как есть».

Поэтому пригласили владыку Бари-лоцзаву, жившего в Сакья в Юкхармо. Он принял на себя ту должность, заложил фундамент реликвария Кхонов и осуществил погребальные ритуалы – всё в один день.

Сачену же он сказал: «Как сын благородного, ты должен иметь понимание учения; а на это тебе понадобится мудрость. Так что вот тебе практика для начала», – и передал разрешение на практику Манжугхоши Арапачаны. Сидя в славной Пещере Манджугхоши, что в Сакья, вместе с самим Бари-лоцзавой, Сачен практиковал Манджугхошу, пока не появились некоторые знаки препятствий в практике. Тогда Бари передал ему водную защиту гневного синего Ачалы и прочее.

Практикуя согласно этому, Сачен освободился от препятствий и спустя шесть месяцев воочию узрел лик почитаемого владыки Манджугхоши. В его видении Манджугхоша сидел в сукхасане на драгоценном троне, обеими руками выполнял мудру колеса Дхармы и цветом был подобен чистому золоту. По обе стороны от него стояли бодхисаттвы, каждый также чистейшего золотого цвета. Обращаясь к Сачену, Манджугхоша произнёс наставления по отсечению четырёх привязанностей – сжатую суть махаянского пути. С этого момента Сачен легко достигал понимания любых учений.

В это время старейшины Сакья собрались и после некоторой дискуссии приняли следующее решение: «Владыка Сачен должен заниматься учёбой. А поскольку Абхидхарма очень важна, будучи основой для объяснения Дхармы, то будет правильно, если сперва он изучит её. Дрангти Дарма Ньингпо очень сведущ в Абхидхарме; поэтому лучше всего послать Сачена к нему».

Когда Сачен прибыл в Нугрмик, что в Ронге, где обитал Дрангти, то все монахи уже собрались. Сачен не мог найти себе дом, поэтому просто развесил в переулке одеяло и жил за ним. Как-то один из монахов, которого звали Ярдрок Кхорлева, заболел разновидностью чёрной оспы, и за ним некому было ухаживать. Сачен не мог этого вынести и стал ухаживать за ним сам, но в результате этого заразился и слёг.

В Сакья в то время жил человек по имени Апхо Пхактон, про которого некоторые говорили, что в результате практики он обрёл ясновидение, а другие – что он просто может видеть призраков. Когда он сидел как-то на солнце после завтрака, то увидел, что со стороны Драчунга к нему скачет на чёрной лошади человек в длинных расшитых одеждах и церемониальной широкополой шляпе. Хлеща лошадь, этот человек ворвался в землю Сакья и воскликнул: «Кунга Ньингпо болен! Он того и гляди умрёт! О чём только вы думаете, люди Сакья!»

Когда Апло Пхактон рассказал об этом матери Сачена, она сказала: «Несомненно, как говорит Апхо, так оно и есть. Но в этом нет ничего хорошего!»

Потом прибыл и вестник, принёсший слухи о том же самом. Мать Сачена подумала: «Если владыка умрёт, что толку будет возвращаться в Сакья?» За исключением дхармового имущества, она всё обратила в золото и с этим золотом поспешила к Сачену.

Когда Сачен увидел свою мать, то из глаз его потекли слёзы, потому что, будучи ещё совсем молодым, он лежал теперь, умирая от тяжёлой болезни, в далёкой чужой земле. Чтобы вселить в него мужество, мать сказала ему: «Даже если ты умрёшь сейчас, это будет прекрасно, потому что ты умрёшь в окружении собрания монахов, обширного, как океан».

Однако Сачен не умер; оправившись от болезни, он превосходно изучил Абхидхарму под руководством Дрангти и его помощника – Джангчепы Кхьюнга.

После этого Сачен пожелал изучить эпистемологию и отправился в долину верхнего Ньянга, где слушал Ясную Эпистемологию у Кхьюнга Ринчен Драка и его помощника Медикпы. Однако тут его призвали обратно в Сакья старейшины, передав ему: «Получить эпистемологию ты можешь и позже, а Бари уже в почтенных годах, так что лучше бы тебе поспешить получить у него устные наставления».

Сачен полностью получил у владыки Бари циклы Чакрасамвары, Хеваджры и Ямари, а также все наставления Бари – Сто Методов Достижения и прочее. Передав почитаемому владыке Сачену руководство монастырём, Бари отправился в пещеру Лингбар, что в Джанге, и там отошёл в нирвану.

После этого старейшины сказали Сачену: «Наше семейное учение – писания и устные наставления, переданные владыкой Дрогми. Ты должен найти способ получить их совершенным образом».

Сачен стал наводить справки о том, где можно получить такие учения, и выяснил, что в Гьичу, что в Джанге, живёт Кхон Дралхабар, который весьма сведущ в писаниях и приходится ему родственником по отцовской линии. Он отправился к нему.

Получив у Кхона Дралхабара предварительную часть посвящения Хеваджры, Сачен увидел сон, где над чрезвычайно обширным потоком тёмно-красной воды, который называли океаном бытия, простиралось три моста, опирающихся на колонны из шариков теста, и многие люди умоляли: «Пожалуйста, переведи меня на тот берег! Пожалуйста, переведи меня!» – и Сачен перевёл трёх людей по всем трём мостам, семь человек по двум и множество – по одному, а затем устроился отдыхать на солнце на склоне горы, которую называли Малаей.

Когда утром Сачен рассказал мастеру Гьичуве об этом сне, тот шутливо сказал: «Где же тебе с твоими силёнками перевести больше трёх человек?»

Мастер очень ценил Сачена и свободно передавал ему учения. У него Сачен получил и освоил цикл Хеваджры, переданный Дрогми Нгарипе Салвай Ньингпо, Хеваджру традиции махасиддхи Кришны, переданной Го-лоцзавой, Чакрасамвару линии Пхамтхингпы, которую Гьичува получил у Мал-лоцзавы, и так далее.

Как-то Сачен услышал, что Се Кхарчунгва направляется в Докук, чтобы возглавить там дхармовое собрание. Многие молодые ученики Гьичувы собирались туда пойти. Сам великий мастер Сачен не любил зрелищ и прочего; однако владыка Кхарчунгва был очень известен, и Сачен хотел увидеться с ним лично, поэтому пошёл вместе с другими учениками.

Сидя во главе собрания, владыка Кхарчунгва делал много экстравагантных замечаний, и также он расспрашивал каждого из молодых учеников Гьичувы. Дойдя до великого мастера Сачена, он спросил его: «Кто ты, о благородный сын?»

«Я из Дромпхука», – ответил ему Сачен.

«Там жил один из моих учителей, – сказал Се. – Теперь его уже нет среди нас. Я хотел посетить его, но не осуществил этого. Говорили, там был некий Барива, но я не пожелал идти к нему. А как там дела теперь?»

«Я недостойный сын того человека», – сказал Сачен.

«Не обманывай меня, благородный сын, – воскликнул Се, – У моего учителя не было сыновей!»

Великий мастер Сачен не нашёлся, что на это ответить. Но когда другие ученики рассказали владыке Кхарчунгве его историю, тот присел на секунду с зажмуренными глазами, а затем произнёс: «Взглянув на свою практику и знаки жизненных ветров, я вижу, что так и есть. Неверна поговорка, будто живой и мёртвый никогда не встречаются. Сейчас пришло время именно для такой встречи».

Се посадил великого мастера Сачена к себе на колени, прижал его к сердцу и стал поливать слезами. Следующие три дня они провели, сидя на соседних подушках. Се дал Сачену превосходное объяснение внутренней структуры и содержания устных наставлений Драгоценного Учения, а затем сказал ему: «В этом дряхлом старике, которого ты видишь перед собой, скрыто учение. Приходи ко мне, не откладывая. Если ты решишь, что с этим можно и повременить, то когда ты соберёшься, я буду уже мёртв».

Потом Сачен и другие ученики вернулись в Гьичу. Великий мастер хотел тут же отправиться в Кхарчунг, но когда он уже собрал дорожный мешок, монах Тонпа Дордже О, с которым он был дружен, сказал ему: «Вообще-то, если практикующий тайной мантры что-то делает, то лишь после того, как спросит на это разрешения у учителя. А среди нас – среди всего множества монахов – нет ученика, которого мастер Гьичува ценил бы больше, нежели тебя. Так что не следует тебе уходить, не спросившись».

«Я не могу просить разрешения, – сказал Сачен, – потому что у меня нет подходящего подарка». Тогда Дордже О дал ему шёлковый шарф. Понимая, что Дордже О прав, Сачен пошёл разговаривать с Гьичувой.

«Почему ты уходишь?» – спросил Гьичува.

«Я хочу попросить о Драгоценном Учении».

«У этого Се хорошо подвешен язык. Он просто собрал учения, оставшиеся после моего учителя Нгарипы, и объясняет их. А никаких устных наставлений у него нет. Не ходи», – сказал Гьичува и не дал своего разрешения.

В благодарность за полную передачу писаний Сачен пригласил Гьичуву в Сакья. Он устроил большое дхармовое собрание и исполнил желания своего учителя.

После этого Сачен решил всё-таки отправиться в Кхарчунг. Но едва он собрал необходимое подношение – около трёхсот поклаж ячменя, и также кое-что ещё, – как Гьичува заболел, и Сачена позвали к нему. Когда Сачен прибыл, Гьичува был уже мёртв. Сачену передали, что его последней волей было: «Прими монашеские обеты и руководи этим монастырём Кхонов».

Полностью выполнив для Гьичувы погребальные ритуалы и прочее, Сачен вернулся в Сакья и стал готовить себе монашеские одежды. Услышав об этом, мастер Нам Кхаупа призвал его к себе и спросил: «Зачем ты готовишь эти жёлтые одежды?»

Когда Сачен рассказал ему, что произошло, Нам Кхаупа строго произнёс: «Все мастера равны, но чем смотреть в мёртвое лицо мёртвого мастера, посмотри на живое лицо живого мастера – то есть моё – и не принимай пострига!»

Сачен послушался его. Благодаря этому, впоследствии появились на свет почитаемые братья и так далее; так что этот мастер Нам Кхаупа принёс Сакьям большую пользу. Так объяснял мне учитель.

Хотя Сачен и не принял монашеских обетов, но руководство мнастырём Гьичувы он всё-таки осуществлял.

Поскольку Гьичува был учеником Мал-лоцзавы, Сачен собрал тексты по циклу Чакрасамвары, оставшиеся после него во множестве, и отправился с ними к Мал-лоцзаве в Гунгтханг. Мастер Мал сказал великому мастеру Сачену: «Некоторые проводят с Дахрмой всю жизнь, а другие тратят на достижение её понимания не больше мгновения». Как показалось его ученикам, он остался не в большом восторге от понимания Дхармы Саченом.

Когда Мал-лоцзава и несколько его учеников разбирали мантру Бхайравы и оказались в большом затруднении, Сачен, который до того сидел в отдалении, подошёл к ним и предложил: «Не стоит ли сказать этого так-то и так-то?» Мастер Мал воскликнул: «Те, кого я считал знающими, не знают, а тот, кого я считал незнающим, знает!» – и убежал.

Великий мастер Сачен был очень смущён и подавлен. Он снова сел поодаль от прочих. Но когда никто из учеников не держал тексты, ветер подхватил их и отнёс прямо к тому месту, где он сидел. Собрав листы, Сачен поднёс их в руки Мал-лоцзаве.

«Хороший знак!» – воскликнул Мал-лоцзава. Он сделал ещё несколько подобных замечаний, но особенно рад не был и дал Сачену только несколько разрозненных тайных наставлений, таких как Восемь Ветвей.

Когда Сачен собрался возвращаться домой, мастер Мал сказал ему: «Есть люди, которые говорят, будто даруют посвящение, а сами лишь насыпают ячменной мукой восьмилепестковый лотос на треснутом щите, лежащем в загоне для скота, да ещё повязывают шерсть вокруг горла кувшина. Не будь как они! Не растрачивай моё учение понапрасну!»

«Как я могу поступить таким образом с Дхармой своего учителя?» – ответил ему Сачен и после этого направился в Сакья. По пути туда он встречал кочевников Сангью, и поскольку как Благородный Сын Сакьев он был очень известен, то к тому времени, как он достиг дома, у него было уже семнадцать унций золота. Всё это золото он передал одному тантристу, наказав поднести его Мал-лоцзаве.

Когда тот человек прибыл, Мал-лоцзава был в собрании, которым руководил. Услышав о пришедшем, он сказал: «Верно, это голодный человек, которому нечего есть. Если найдутся вино и мясо, отнесите ему к дверям». Когда же ему сообщили о подношении, он самолично вышел наружу и спросил: «Что у тебя за подношение?» «Немного золота». «Сколько десятых долей унции?» «Семнадцать унций», – ответил посланец.

Мастер Мал добавил ещё целую унцию из собственного кармана и сказал: «Это подношение Благородного Сына Сакьев. Теперь у тебя восемнадцать унций. Поднеси все их в центре собрания!»

Для Сачена он передал послание, где говорилось: «Ты заслуживаешь наивысшего доверия. Я не сразу понял это вполне. Теперь у старика есть Дхарма; так что приходи побыстрее».

Прочитав это, Сачен тут же отправился к Мал-лоцзаве, который на сей раз полностью передал ему необычное объяснение Чакрасамвары для учеников по линии махасиддхи Наропы, тайные наставления Ямари, йога-тантры, Панджаранатху по линии Лочена и прочее. Также он дал Сачену священные объекты и сделал его своим преемником в учении. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.3.2. Каким образом почитаемый владыка Сакьев получил Драгоценное Учение



После дхармового собрания Гьичувы великий мастер Сачен хотел сразу же отправиться к Се Кхарчунгве; однако Се скончался почти одновременно с Гьичувой, и Сачен не смог получить у него Драгоценное Учение.

Когда Сачен стал разузнавать, у кого теперь лучше всего получить Драгоценное Учение Пути и Плода, ему рассказали о братьях Жангтонах, которые были наилучшими из учеников Се. Более сведущим из двух был Сиджибарва, младший, но он к тому времени уже умер. Оставался старший из братьев – Чобар. Сачен решил, что ему следует пойти к нему, и заговорил об этом с мастером Нам Кхаупой.

«Чего ты добиваешься?» – спросил его Нам Кхаупа.

«Я хочу попросить о Драгоценном Учении», – ответил Сачен.

«Эти так называемые преданные медитирующие – великие лжецы. У него нет никаких устных наставлений. Если ты хочешь достичь состояния Будды, я научу тебя методу достижения, и ты можешь медитировать на нём».

«Но я уже всё решил», – сказал Сачен, и поскольку он был непреклонен, Нам Кхаупа отпустил его.

Сачен взял с собой человека по имени Апо Гьялпо, дал ему броню, и они – как мастер и его слуга – отправились в путь. Когда они прибыли в Динг, владыка Гонпава сидел там на стрельбище, прял нить и боромотал всякие пустяки. Он был одет в одну только накидку из козлиной кожи поверх нижней одежды, и его волосы были влажными и перепутанными.

Остановившись на краю в овраге, великий мастер Сачен спросил у проходившей мимо девушки: «Где у вас тут живёт человек по имени Жанг Гонпава Чобар?»

«Жанга Гонпаву я не знаю, – ответила она ему, – Но если тебе нужен дядюшка Чобар, то он вон там», – и она показала в сторону стрельбища.

«Попроси его подойти сюда», – сказал ей Сачен.

Когда Жангтон подошёл, Сачен разостал перед ним белую одежду, которая у него была, и сказал: «Пожалуйста, садись».

Но Жангтон не пожелал садиться. Когда же Сачен сделал перед ним простирания, он сказал: «А к тому ли ты обращаешься человеку? Выглядишь ты, как ученик, пришедший издалека, – вдобавок последователь новых переводов».

«Именно к тому», – ответил Сачен и поднёс броню.

«Тут-то ты уж точно ошибся! – воскликнул Жангтон. – У меня нет ничего, кроме пищи, которую мне приходится искать себе днём и ночью. Что же такое ты хочешь одолжить у меня, что даёшь мне в залог целую броню?» Он стал выглядеть обеспокоенным.

«Я не прошу ничего одалживать мне. Я прошу тебя передать мне Драгоценное Учение», – сказал Сачен.

«О чём ты только говоришь? – произнёс Жангтон. – Я не то, что не знаю этого учения – я вообще впервые слышу о нём от тебя. Я могу объяснить только малые учения – кое-что из Дзогчен Чамунди и Цикла Брамина; но поскольку последователи новых переводов относятся к этим учениям подозрительно, но и ты, я думаю, не будешь иметь в них веры. Так что уходи!»

Поскольку Сачен предполагал, что Жангтон может согласиться передать учение, если проявить большую настойчивость, то сказал: «Уже поздно, и я не смогу сейчас никуда добраться. Мне нужно какое-то место, чтобы переночевать».

«У меня нет ни дома, ни другого места, где можно было бы принимать гостей, – ответил Жангтон. – Так что у меня тебе остановиться негде. А останешься ты или уйдёшь – дело твоё».

Ничего не желая отвечать на это, Сачен пошёл прочь.

«И забери свою броню!» – крикнул ему вдогонку Жангтон.

«Я уже поднёс её и не собираюсь брать себе снова», – ответил Сачен.

И поскольку ни Сачен, ни Жангтон не взяли её, она так и осталась лежать в том высохшем овраге.

Великий мастер Сачен подумал: «Судя по тому, как вёл себя этот человек, у него действительно может и не быть Драгоценного Учения. Накронг-лоцзава сейчас в Чактханге; пойду к нему и разберусь во всём как следует».

Он отправился в сторону Чактханга и дошёл уже до развилки на дороге, когда Тонпа Дордже О (которого в дальнейшем ещё называли Жангом Кьябпой, и который также был отцом Джосе Очока) спросил у владыки Гонпавы: «Чего хотел от тебя этот человек, который пожелал с тобой встретиться?» «Он сказал, что ему нужно Драгоценное Учение». «И что же ты ответил ему?» «Что я ни о чём подобном не знаю». «Когда мы были в Кхарчунге, туда пришло несколько молодых учеников Гьичувы. И одному из них Се Кхарчунгва сказал: «Ты сын моего учителя», – посадил к себе на колени и оросил слезами. Если это был тот самый человек, что вполне вероятно, не повредит ли отказ твоим обетам самаи?»

«Ах! – воскликнул Жангтон. – Это действительно может нарушить мои самаи. Но я не знал обо всём этом! Беги скорее и выясни, тот ли это человек. И если не тот, пусть идёт дальше, а если тот, то его нужно вернуть».

Тонпа Дордже О бросился бежать за Саченом и нагнал его у дорожной развилки. Поговорив с Саченом о той истории, Тонпа Дордже О убедился, что это действительно тот самый человек, и пригласил его вернуться обратно.

«Я не хочу, чтобы другие знали о нашей встрече, – сказал на сей раз Сачену Жангтон. – Давай поговорим с тобой в уединённом месте».

Он отвёл Сачена в одно ущелье в верхнем Динге и там спросил его: «Кто сказал тебе, что у меня есть Драгоценное Учение?»

«Я слышал об этом от владыки Кхарчунгвы», – ответил Сачен.

«В таком случае, почему ты не попросил об этом учении самого владыку Кхарчунгву?»

«Владыка Гьичува не разрешил мне пойти к владыке Кхарчунгве, поэтому я не смог его получить».

«Правду говорят, что иногда мары являются в образе учителей и настоятелей», – произнёс Жангтон.

«Не говори так, – сказал Сачен. – Лорд Кхарчунгва и мастер Гьичува покинули этот мир почти одновременно; так что если бы я пошёл тогда, то не дослушал бы объяснений Гьичувы, а устных наставлений Кхарчунгвы всё равно бы не получил. Гьичува знал это».

«Я просто шучу, – пояснил Жангтон. – Разве Гьичува мог ошибиться?»

Коротко говоря, владыка Гьичува знал, что Сачену суждено стать учеником Жанга Гонпавы. Так объяснял мне учитель.

После этого мастер Жангтон сказал: «Устные наставления я получал полностью; но поскольку текстов не существует, и поскольку я ещё ни разу никого не учил, то мне понадобится некоторое время на то, чтобы собраться с мыслями. Кроме того, было бы неправильно давать объяснения немедленно после просьбы о них. Тебе надо попросить меня по крайней мере три раза».

«Я просил тебя только что и ещё вчера, а это уже две просьбы, – сказал Сачен. – Если я ещё раз попрошу тебя завтра перед уходом, этого будет достаточно?»

«Поскольку ты уже получал объяснение внутренней структуры Драгоценного Учения у владыки Кхарчунгвы, я должен буду по крайней мере прислушаться к твоей просьбе, – сказал Жангтон. – Как бы то ни было, сюда скоро прибудет множество великих и малых пандит на собрание в память о Сетоне Дорджунге. Некрасиво было бы старому йогину давать Дхарму в одно и то же время и в одном и том же месте со всеми ними. Также мне нужно будет этой осенью собрать подношения за объяснение Дхармы кое-каким мирянкам. Поэтому приходи ко мне следующей весной!»

Сачен так и сделал. В качестве подношения он принёс с собой тринадцать унций золота, а также тёплый плащ для Дордже О, чтобы отблагодарить его за доброту. Но поскольку тот к тому времени уже умер, плащ достался его сыну Очоку.

Говоря вкратце, получать полное объяснение Драгоценного Учения великий мастер начал в возрасте двадцати восьми лет. Само Драгоценное Учение он получал четыре года, а затем ещё четыре года слушал Последующие Циклы Пути.

Далее, надо сказать, что владыка Гонпава в основном придерживался тайного поведения и делал вид, что вовсе не медитирует и не учит, разве что иногда понемногу объясняет Дхарму мирянкам. Казалось, что он всё время занимается совершенно обыденными делами – помогает с разными работами местным, собирает по дорогам человеческие и собачьи испражнения, чтобы отнести их к себе на участок, и так далее.

Когда по весне владыка Гонпава занимался сбором навоза, то сколько бы деревенских жителей ни говорило ему: «Дядюшка Чобар, собери-ка у нас навоз!» – он никому из них не отказывал.

Его жене это очень не нравилось; она говорила ему: «Уж не думаешь ли ты обслуживать всех их одновременно? Или ты хочешь, чтобы кончилось дракой?»

Однако мастер просто проявлял по отдельной физической форме на каждом участке и удовлетворял пожелания всех людей сразу.

Аналогичным образом, когда пора было вспахивать землю, собирать урожай или выполнять иную работу, он одновременно проявлял множество физических форм по числу просителей; но поскольку каждый полагал, что имеет дело с самим Жангтоном, то никто, видимо, не сознавал, что он способен проявляться во многих телах. Так объяснял мне учитель.

И раз уж зашла речь о таких чудесах, то когда устные наставления были завершены, и пора было дать пророчество о практике, Жангтон отвёл владыку Сачена на крышу и сказал ему: «Здесь, в Ваджраяне, самое главное – это медитация. Нас было двое братьев. Мой младший брат с великим усердием изучал объяснения трактата, а я медитировал. И хотя медитировал я не так уж много, но обрёл более глубокое понимание трактата, чем он. А чтобы ты не сомневался в моих словах, сейчас я кое-что тебе покажу».

Набросив свою козлиную шкуру, Жангтон вышел наружу. У дома стояла большая потрёпанная корзина; Жангтон накрыл её шкурой, а сам забрался под неё, и вскоре из-под этой корзины стали во множестве вылезать дикие животные из различных драгоценных субстанций. Они имели самые разнообразные формы, различались между собой мехом и расцветкой. Никогда раньше Сачену не приходилось видеть таких созданий! Они заполнили собой весь Динг, а потом стали растворяться одно в другом и наконец полностью вернулись обратно под корзину, откуда появились.

Затем из-под корзины вылетело множество птиц. Они также были из различных драгоценных субстанций, имели разные формы и окраску. Весь Динг был заполнен этими птицами; потом они также растворились одна в другой и вернулись под корзину.

После этого Жангтон проявил в воздухе перед корзиной фигуры повелителей трёх духовных семейств – обладающие природой света, окружённые радугами и сиянием, – а затем вновь растворил их.

Потом владыка Жангтон Гонпава заполнил всю долину Динг своими собственными изображениями, являющими собой нераздельность формы и пустоты. Он сел на каждую из корзин, и затем из его тела изошло невообразимое число разноцветных лучей, и вся долина обратилась в свет. Наконец, когда все Жангтоны растворились один в другом, владыка Жангтон вылез из-под корзины, встряхнул свою шкуру, надел её и вернулся в дом.

После этого он дал Сачену следующее пророчество: «Если важнее всего для тебя будет практика, ты сможешь достичь Махамудры в этом самом теле, не отбрасывая его. Если же ты больше будешь учить, то трое из твоих учеников обретут высшее достижение, семеро – успокоение, и ещё около восьмидесяти будут украшены реализациями. Не записывай этих устных наставлений в течение восемнадцати лет. Не упоминай, что обладаешь ими, – не произноси даже их названия. Когда же этот срок пройдёт, ты станешь хозяином учения и тогда делай с ним, что пожелаешь, – можешь учить ему и можешь составлять о нём тексты».

Отдельные части Драгоценного Учения Сачен также получал у Кьюры Акьяпа, Шамы Кончока и Дрангьюла Олкавы. Впоследствии первые двое из упомянутых стали его собственными учениками. Так объяснял мне учитель.

Ваджрагатху Сачен ежедневно освежал в памяти, а обширный путь – ежемесячно, и пропусков в этом не допускал. Однако прежде, в Гунтханге, он был отравлен монахом, который его ненавидел. И хотя его вылечили от отравления с помощью лекарства под названием сомо цици, однако часть яда осталась в его теле, и когда он находился в Йеру в монастыре Дронгчунг, то яд снова подействовал на него, и он впал в кому, где находился около трёх недель. И хотя он смог оправиться от болезни, но в результате неё все учения были совершенно им позабыты.

«В отношении других наставлений я могу опереться на друзей, книги и прочее, – думал Сачен. – Но что касается Драгоценного Учения, то учителя уже нет в живых, книг по этому учению не существует, и никто из моих друзей с этим учением не знаком. Если бы я даже отправился в Индию, трудно было бы получить эти наставления заново!»

Он ушёл в ретрит в Пещеру Манджугхоши, что близ восточного дворца, называемого Старой Резиденцией, и стал возносить молитвы. Через некоторое время Жанг Гонпава явился ему во сне и дал устные наставления. Сачен стал молиться ещё ревностней, и тогда владыка Гонпава явился ему воочию и передал устные наставления во всей полноте. При этом Сачен вспомнил и прочее, что забыл.

Потом Сачен опять стал усиленно молиться и в конце концов узрел лики Пятерых – властителя и его свиты. Вирупа, почитаемый Владыка Йогинов, обладал в этом видении телом тёмно-красного цвета, окружённым величественным сиянием, равным сиянию десяти миллионов солнц. Он восседал в ваджрной позе на фоне склона белой земли Сакья, охватывая её от Балдрока до Мондрока, а руки держал сложенными в мудру колеса Дхармы. Справа от него был махасиддха Канха – левой рукой он выполнял мудру медитации, а правой поддерживал рог, в который трубил, – а слева Гаядхара в просторных одеждах пандиты из белого хлопка, сидящий со скрещенными ногами, держащий у сердца перекрещенные ваджру и колокольчик. Сзади Коталипа поддерживал зонт, спереди Винапа разливал нектар из капалы, которую держал обеими руками. Все трое сиддхов были тёмно-синего цвета, с заплетёнными в узлы волосами, одетые в короткие белые штаны из хлопка.

В течение месяца Вирупа являлся Сачену – иногда один, иногда со свитой, – и за этот месяц Вирупа получил от него Гуру-йогу глубокого пути, обычную и необычную охранные практики Вирупы, Видарану традиции Вирупы, а также семьдесят две тантры. Таким образом, поскольку Сачен получил прямую передачу от самого Владыки Йогинов, две линии передачи сошлись в нём воедино.

Когда восемнадцать лет, на которые Жангом Гонпавой был наложен запрет, истекли, к Сачену пришёл с просьбой об учении бодхисаттва Асенг, сын Кьюры Акьяпа. Он сказал: «Ты обладаешь Драгоценным Учением, но никогда даже не упоминал его при нас. Теперь же ты должен учить!»

Поскольку эта просьба точно совпала с завершением указанного Жангом срока, Сачен воспринял это как благословение мастера и один на один передал Асенгу Драгоценное Учение. Для блага этого ученика он также составил текст Краткое Объяснение Трактата. Это было самым первым письменным объяснением в традиции этой линии. Так объяснял мне учитель.

Потом Сачен также учил Пути и Плоду по три ученика сразу, позже по пять, а ещё позже по двадцать пять и даже несколько более двадцати пяти, хотя он всё же не собирал таких больших групп, как это делается теперь. В первое время Сачен каждый раз устраивал по три ритуальных пиршества; впоследствии он оставил лишь два из них – одно в самом начале и второе на моменте восстановления обетов самаи.

Приведя таким образом к созреванию и освобождению бесчисленное множество учеников, Сачен продемонстрировал в монастыре Кьяво Кхаданг в Джанге уход в блаженство, причём отправился сразу в четыре чистых земли, проявив для этого четыре физических формы. Одна из них отошла в Сукхавати, вторая – в Поталу (то есть в места пребывания Самбхогакаи и Нирманакаи Авалокитешвары соответственно), третья – в мирскую землю Сердокчен, которую должна была очистить для главного духовного сына, а четвёртая – в страну Уддияну, где находятся все тантры Ваджраяны. Последнее было указанием на то, что Сачен является повелителем всей Ваджраяны. Так объяснял мне учитель.

Когда тело Сачена было подвергнуто кремации, многие ученики узрели его как Чакрасамвару, а некоторые – как Хеваджру. Когда же весной его пепел был развеян над озером, то поверхность озера покрылась красной плёнкой, которая приняла вид поддерживающей и поддерживаемой мандалы Чакрасамвары. Согласно древним текстам, на основе именно этого изображения была выполнена роспись потолка в его усыпальнице; но сейчас говорят, что образцами послужили картины, возникшие в дыме во время кремации. Так объяснял мне учитель.

Каким образом великий учитель Сакьев составлял тексты по Драгоценному Учению? Если сложить вместе всё, что написал он сам, а также что записали ученики, опираясь на его слова, то получится около двадцати объяснений трактата. Но главными из них считают Одиннадцать Комментариев. Списки этих одиннадцати в различных местах различны, однако согласно мнению Дакчена Ринпоче это были комментарии, данные для 1. Асенга, 2. Шу, 3. Лока, 4. Жены, 5. Сыновей, 6. Да, 7. Санга, 8. Га, 9. Манг, 10. Гау и 11. Ньяка. В Восхвалении Владыки Сачена, составленном Шуче, говорится:



Ты наставил писаниями

Восемь учеников и также трёх учениц,

Полностью получивших устные наставления.



В пришедшем из рук Ярлунгпы древнем тексте, где принимается тот же перечень, и который поэтому принимается как достоверный, приведены следующие пояснения.

Первым комментарием, как уже упоминалось выше, было Краткое Объяснение, составленное по просьбе бодхисаттвы Асенга. При этом существовали более пространаня и более краткая версии этого текста.

Вторым было Объяснение для Шуче, испрошенное Шуче Нгодрупом.

Третьим было Объяснение для Локьи, испрошенное Локьей Чодраком из Гьербу.

Четвёртым было Объяснение для Жены, составленное на благо Мачик Цецы, старшей из двух жён мастера и матери его старшего сына Кунги Бара. В этом тексте на стадии зарождения использовался Чакрасамвара, и вообще он несколько отличался от того, что мы сейчас называем Объяснением на Благо Жены. Так объяснял мне учитель.

Пятым было Объяснение на Благо Сыновей, составленное из отдельных замечаний, касающихся трудных мест, которыми изобилует Ваджрагатха. Этот текст был записан ради блага кровных сыновей Сачена (почитаемых братьев) и затем отредактирован его духовным сыном – Ньеном Пхулджунгвой Цуктором Гьялпо, также известным под именем Сонама Дордже.

Шестым было Объяснение для Дагьяла, составленное для бодхисаттвы Давы Гьялцена.

Седьмым было Объяснение для Сангри, составленное на благо духовного друга Сачена – Сангри Пхукпы.

Восьмым было Объяснение для Гатхенга, составленное Саченом для кхамца по имени Гатхенг после того, как он обнаружил, что тот человек несколько неточно передавал его слова в своих собственных записях.

Девятым было Объяснение для Мангхар, составленное ради блага госпожи Мангчунг.

Десятым было Объяснение для Госпожи Гау, составленное ради блага женщины, которую называли Госпожой Гаума, поскольку после очищения рождения в теле собаки она издавала звук собачьего лая.

Одиннадцатым было Объяснение для Ньяка, составленное Саченом для блага его духовного друга Ньяка Ширавы Вангчука Гьялцена.

Таковы одиннадцать. Из их числа текст Объяснения для Асенга был составлен самим Саченом, а большинство остальных было записано руками его учеников в точном соответствии с тем, что он говорил, и затем отдано ему для проверки; так что и этим текстам также можно доверять. Так объяснял мне учитель.

Что касается лунгов на эти комментарии, то непрерывные линии передачи такого рода остались только для Объяснения для Асенга, Объяснения на Благо Сыновей и Объяснения для Ньяка. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.3.3. Каким образом к почитаемому владыке Сакьев пришли последователи



Как и предсказывали владыка Гьичува и владыка Гонпава, учениками Сачена стало большинство современных ему сведущих и реализованных мастеров. Тем не менее, говорится, что главными его учениками были трое, которые обрели высшее достижение, семеро, которые достигли успокоения, а также восемьдесят украшенных реализациями. Но что касается последних, то их имена мы не упоминаем.





1.2.3.3.3.1. Трое, кто обрели высшее достижение



1.2.3.3.3.1.1. Цейлонский нищий



На острове Цейлон, расположенном близ Индии, некий техавадинский настоятель, достигший архатства, предрёг другому монаху, что тот сможет обрести высшее достижение, опираясь на учителя, являющего проявлением Вирупы, обитающего в Тибете и именуемого Сакьяпой.

Соответственно этому, из Цейлона в Тибет отправилось двое странников. Один из них смог дойти только до Непала; но другой достиг великого мастера Сачена, когда тот находился в Гунгтханге, поднёс ему множество различных лекарств и также парчовый балдахин-гагулу тонкой работы. После этого он получил посвящение и устные наставления, спустя шесть месяцев после этого обрёл высшее достижение и отправился к славным горам Шрипарваты, не отбрасывая тела.





1.2.3.3.3.1.2. Гомпа Кьибар



Человек, которого называли Гомпой Кьибаром, был уроженцем Мангхар Трангока. Когда он в Самлинге практиковал большие и малые голосовые вдохи на пути четвёртого посвящения, то на перевале Такце слышали голос, подобный звуку медной трубы и достаточно громкий, чтобы собаки кочевников начинали лаять. Опираясь на путь четвёртого посвящения, он достиг Махамудры без оставления тела.





1.2.3.3.3.1.3. Бодхисаттва Так



Бодхисаттва Так родился в Такде Сенге Лунге в Лато, что в западном Цанге. Он обладал чрезвычайно приятным нравом и был одним из тех, кто испросил у великого мастера Сачена наставлений: это были наставления по Пути и Плоду, а конкретнее – руководство по глубокому пути. Медитируя, он на время покинул своё тело, но затем вновь вернулся в него и отправился в нём в Кхечару.



Таковы были те трое, которых Сачен увидел в своём сне как переведённых им по всем трём мостам. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.3.3.2. Семеро достигших успокоения



Этими семерыми были следующие: драгоценный почитаемый владыка Дракпа Гьялцен, Шуче Нгодруп, Накгом Сонам Гьялцен, йогин из Царкха, Гатон Дордже Драк, Гомпа Отрак и госпожа Мангчунгма.





1.2.3.3.3.2.1. Драгоценный почитаемый владыка Дракпа Гьялцен



По сути своей Дракпа Гьялцен был Манджугхошей, но согласно тому, как его воспринимали ученики, в своей Сновиденной Биографии он написал: «Я не достигну освобождения на пути, принятом Бодхисаттвой Таком, но пойду по пути Шуче Нгодрупа».

Соответственно, он принял путь достижения успокоения на пути применения. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.3.3.2.2. Шуче Нгодруп



Шуче Нгодруп был племянником Шутона Ракпо, парамитаянского наставника из Лато, что в западном Цанге. Он очень хотел пойти к великому мастеру Сачену; но сколько бы он ни упрашивал своего дядю, тот не давал ему на это разрешения. Однажды дядя даже отругал его, сказав: «Ведь ты ходишь на мои подробные объяснения учения для молодых монахов. Я надеюсь принести тебе ими пользу. С чего тебе уходить?»

Шуче долго молчал, уперев взгляд в лицо дяди, а потом сказал: «В нашем парамитаянском учении говорится, что иногда мары приходят в образе настоятелей и учителей. Не таков ли ты?»

Дядя остолбенел и не в силах был ничего возразить на это, так что Шуче наконец смог отправиться в путь. Придя к великому мастеру Сачену и получив от него наставления, он рассказал великому мастеру о том возникшем препятствии, и говорится, что почитаемый владыка Сакьев прокомментировал это так: «Несколько более сильные слова, чем следовало – всё же ты говорил с человеком, у которого перед тем получал учения Парамитаяны и прочее».

Полностью получив наставления, Шуче сказал: «Здесь, в Тибете, я не могу жить. Я отправляюсь в Индию», – что и сделал.

Как-то великий мастер Сачен сидел на склоне белой земли Сакья, и с юга к нему подлетел гигантский гриф. Достигнув великого мастера, он обратился в монаха и выполнил простирания. Пробыв с Саченом некоторое время, он снова обратился в грифа и улетел. Все видели, что случилось, и стали спрашивать об этом Сачена, а он сказал: «Это Шуче Нгодруп прилетал из Индии. Он сказал, что хотел спросить, счастлив ли я».

А через небольшое время после того, как великий мастер Сачен скончался, было ритуальное пиршество в храме Горум, и почитаемые братья, которые его устраивали, сказали: «Вот бы и Апо Шуче был с нами в этот вечер!»

В то же мгновение раздался стук в дверь. Когда открыли, оказалось, что это Шуче. С собой у него были дары – связка свежих плодов мандрагоры и несколько рисовых колосков.

«Когда ты прибыл?» – спросили его.

«Когда вы сказали, что хорошо бы мне быть с вами здесь», – ответил Шуче.

Тогда почитаемый владыка Дракпа Гьялцен сказал ему: «Нас немного здесь, а из присутствующих все обладают чистыми обетами. Яви нам чудо!»

«Пожалуйста, не проси об этом», – сказал Шуче. Он стал выглядеть обеспокоенным. Однако Дракпа Гьялцен настаивал, и тогда Шуче забрался в яму за комнатой защитников, потом вылез оттуда, выполнил простирание и сел на своё место – а вслед за ним из ямы вылезло, простёрлось и село ещё семь точно таких же Шуче. Потом все Шуче растворились один в другом, и последний оставшийся улетел обратно в Индию.

Шуче – из тех, кто и теперь ещё остаётся среди живущих. Как видно из этого рассказа, он овладел способностью совершать чудеса и ясновидением. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.3.3.2.3. Накгомпа Согьял



Накгомпа Согьял родился в Танаке и ещё в ранней юности лишился родителей и других родственников. Странствуя, он наконец нашёл себе работу в Цал Гунгтханге, где стал прислуживать одному тантристу, созерцавшему Ямари в форме Лангцо Марпо. Он учился, наблюдая за тем, как тот человек медитировал. Однажды, когда он занимался начитыванием рядом с пасущимися животными, все они вдруг превратились в Ямари и стали издавать рокочущий звук: «Хри Кшти!» Когда Согьял рассказал об этом своему хозяину, тот сказал: «У тебя есть остаточная карма», – и выполнил для него ритуал смешения.

В конце концов Согьял встретился с великим мастером Саченом, получил от него наставления и через медитацию достиг успокоения на пути применения.





1.2.3.3.3.2.4. Йогин из Царкха



Когда великий мастер Сачен уже упокоился в мире, Ньяк, его духовный друг, странствуя среди кочевников Сангью, встретил одного старого кочевника, который имел знаки стабилизации капель пониже горла. Этот человек сказал: «Учитель был чрезвычайно добр ко мне; какая жалость, что я не могу прямо сейчас сделать большого подношения!»

Тем не менее, он поднёс Ньяку около сотни вещей, среди которых были золото, соль, чайные брикеты, масло и прочее, а также достаточно животных, чтобы всё это увезти.

«Не ошибся ли ты? – спросил Ньяк. – Ведь великий мастер ни разу не был здесь с тех пор, как покинул Гунгтханг!»

«Как я могу ошибаться? – ответил тот. – Великий мастер прибыл в Царкха в такой-то месяц и такой-то год и оставался здесь в течение трёх лет. За это время он наставил три десятка преданных медитирующих; и по его доброте я также обрёл знаки пути, которые ты можешь видеть».

Когда после этого старые ученики Сачена стали сопоставлять свой опыт, то оказалось, что великий мастер проявлял шесть физических форм одновременно: пока одна форма училась у Мал-лоцзавы в Гунгтханге, другая передавала наставления в Царкха, третья объясняла в Сакья Драгоценное Учение Пути и Плода, четвёртая заботилась о живых существах из числа кочевников Сангью, пятая вращала колесо Дхармы в Гонге, что в Шапе, а шестая раскрывала мандалу Намкха Дриме и освещала храм Дронла Чама в Дрингцаме. Но в то время этого, судя по всему, никто не осознавал. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.3.3.2.5. Гатон Дордже Драк



Гатон Дордже Драк происходил из Кхамского рода Га. Он получал учения и у Сачена, и у почитаемого владыки Дракпы Гьялцена, делал множество предварительных и последующих подношений. В частности, он сделал почитаемому владыке великое подношение, когда тот находился в Джанге в монастыре Ньилунг. В ответ на это почитаемый владыка дал ему устные наставления, известные как Послание к Гатону, – один из наиболее важных текстов традиции Пути и Плода. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.3.3.2.6. Гомпа Отрак



Медитируя, Гомпа Отрак достиг очищения рождения в аду. Когда он оказался на вершине большого дерева, росшего на одном из лугов земли Сакья, то у корней этого дерева увидел кипящую воду, которая булькала и пузырилась. Стоило ему подумать: «Только бы мне не упасть», – как он упал туда, и с него сошла вся плоть, обнажив белые кости. А как только он подумал: «Вот бы эта вода была холодной!» – вода мгновенно заледенела, и он оказался вмёрзшим в неё и не мог выбраться наружу. Приложив все силы, он вырвал изо льда половину своего тела, но другая половина осталась там, и Гомпа Отрак увидел, как из образовавшейся раны вывалились его лёгкие и сердце. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.3.3.2.7. Госпожа Мангчунгма



Госпожа Мангчунгма была уроженкой Гары. Медитируя в Самлинге, она очистила множество животных рождений. В частности, она имела переживание дзо: как она ковыляет по главной дороге, и затем на эту дорогу выбегает стадо яков, несущихся сломя голову. В этом переживании она пыталась убежать с дороги, но не могла. Когда она почувствовала, что яки растаптывают её, это ощущение послужило катализатором, и опыт был завершён. Говорится, что переживание было настолько ярким, что когда госпожа Мангчунгма огляделась, то увидела стадо яков, убегающих прочь. После этого явленное предстало для неё как блаженство. Одежда из ячьей шерсти, камни, шипы и прочее – всё это теперь проявлялось для неё как великое блаженство. Впоследствии она медитировала во всевозможных неуютных местах. Так объяснял мне учитель.



Таким образом, у Сачена было множество учеников. Однако главными среди них были его наследники и сыновья в Дхарме – двое почитаемых братьев.





1.2.3.3.3.3. Драгоценный учитель Сонам Цемо



Драгоценного учителя Сонама Цемо не было среди перечисленных выше, поскольку он и владыка Сачен по сути не были двумя, и поскольку они были равны в реализации. Исходя из этого, он и не обсуждался отдельно.

Далее, этот почитаемый владыка Сонам Цемо одиннадцать раз рождался в Индии такими пандитами, как Дурджаячандра; а когда он родился в Тибете, то даки и дакини прикрепили сообщение об этом к вратам Ваджрасаны. И когда это было провозглашено повсюду пандитой Девашри Каушамбийским, то Сонама Цемо обнаружили, и впоследствии он стал безгранично сведущ во всех областях знания.

Давая учение Пути и Плода в Старой Башне Сакья, Сонам Цемо установил в чистом видении девятнадцать учеников, явившись им одновременно в трёх зрительных образах – в частности, почитаемый владыка Дракпа Гьялцен узрел его как Манджугхошу. А когда он давал великому почитаемому владыке посвящение основы, то поистине проявил поддерживающую и поддерживаемую мандалу славного Хеваджры. Поскольку посвящение таким образом было даровано подобно тому, как его даровала Вирупе Найратмья, то и к этому событию также восходит линия прямой передачи.

Кроме этого, Сонам Цемо владел множеством чудесных способностей. Так, он мог совершить путешствие в такое святое место, как, например, Потала, участвовать в осуществлении решительного поведения вместе с обитающими там йогинями и вирами, а затем вернуться назад – и всё это за полдня. О нём сказано:



Простираюсь перед тобой и сорадуюсь тебе –

Кто почти уже близок.



Согласно этому, принято считать, что Сонам Цемо пребывал на второй бхуми, называемой Совершенно Чистая или, иначе, Почти Близость. Так объяснял мне учитель.

Хотя считают, что Сонам Цемо отправился в Кхечару, не оставляя тела, однако о нём сказано и так:



Из останков драгоценного учителя изошёл звук, подобный гудению огромных пчёл.



Судя по этим словам, возможно, что физическое тело всё-таки было им оставлено. Как бы то ни было, Сонам Цемо завершил два из четырёх задуманных им вводных трактатов (эти тексты известны как Врата для Детей, Врата в Дхарму и Врата в Мастерство), составил комментарии на двухчастную коренную тантру и Сампуту, в традиции тайных наставлений Хеваджры составил тексты Метод Достижения, Поток Посвящения и прочие, а также ещё ряд текстов с устными наставлениями, таких как Именно к Данному Писанию.





1.2.3.3.3.4. Дальнейшие подробности касаемо почитаемого владыки Дракпы Гьялцена



Из двух почитаемых братьев великий почитаемый владыка Дракпа Гьялцен был добрейшим и важнейшим для этого Драгоценного Учения. И та исключительная и чрезвычайно прямая передача наставлений, которая не пришла к другим ученикам владыки Сачена, таким как драгоценный учитель Сонам Цемо, была передана через Дракпу Гьялцена. Также он составил единый сборник, которого не существовало до того, и так далее.

Обширное жизнеописание Дракпы Гьялцена можно найти в других текстах; здесь же приводятся только те чудесные истории, которых там нет.

Когда строили Старую Башню Сакья, то в месте обитания злого чёрного нага по имени Кхун лежало множество красных валунов, так что там даже трудно было ходить. Почитаемый владыка Дракпа Гьялцен сказал тому нагу: «Я строю здесь храм; так что тебе придётся подвинуться». Наг был недоволен этим и сказал: «Не придёт такого времени, чтобы я подвинул своё золото, не говоря уже об остальных богатствах».

Изгонять этого нага особенно далеко не было нужды. Дракпа Гьялцен связал его клятвой не вредить живым существам вообще и определённым существам в частности, и когда затем Мон Ваджра Раджа стал прокладывать путь водой из сосуда, а великий почитаемый владыка с ваджрой и колокольчиком в руках погнал нага сзади, то ушёл не только сам наг, но и валуны с его прежнего места обитания последовали за ним, подобно стаду овец, ведомому пастухом. Теперь эти красные валуны можно видеть за восточным дворцом. Зловредные существа даже на самую малость не способны были нарушить указаний Дракпы Гьялцена.

Подобная же история произошла, когда в Сакья прибыл великий кашмирский пандита. Младшие пандиты, которые его сопровождали, заблаговременно сказали ему: «Может быть, этот учитель и является великим Ваджрадхарой; однако мы, пандиты, известны во всех частях Индии, от запада до востока. Так что ты не должен отвечать на его простирания!»

А за тем великим пандитой следовал дух по имени Девятка Желваков. В прошлой своей жизни он был практикующим, достигшим устойчивости на стадии зарождения Ваджрабхайравы; однако поскольку он не соединял свою практику с сострадательной пустотой и также поскольку на него воздействовали неблагие условия, то переродившись, он стал вредоносным духом. Увидев его, Дракпа Гьялцен положил свои ваджру и колокольчик в пространство и выполнил изгнание. После этого дух не мог ни оставаться в Тибете, ни укрыться в Индии, так что вынужден был улететь на дальнее побережье Китая.

Когда затем почитаемый владыка Дракпа Гьялцен простёрся перед великим пандитой, то и великий пандита простёрся перед ним. Говорится, что позже, когда младшие пандиты стали спрашивать его, почему он это сделал, он ответил им: «Это великий Ваджрадхара мандалы Гухьясамаджи. Как было перед ним не простереться?»

Как-то великий пандита сказал владыке Сакья Пандите: «Пойдём посмотрим, чем занимается твой дядя!»

«Я пойду вперёд», – сказал Сакья Пандита.

«Нет, лучше мы пойдём вместе», – сказал великий пандита.

Когда они пришли, почитаемый владыка Дракпа Гьялцен как раз завершил стадию зарождения Гухьясамаджи и собирался делать подношения для божества, порождённого перед собой. Он сидел с ваджрой и колокольчиком в руках. Заслышав гостей, Дракпа Гьялцен бросил их, как бы в тревоге, что у него ничего не подготовлено для встречи, и они остались висеть прямо в воздухе над столом. Великий пандита решил, что Дракпа Гьялцен сделал это намеренно, и сказал: «Ничего поразительного в этом не вижу». «Я и не собирался тебя поражать», – ответил ему почитаемый владыкаи и опустил ваджру и колокольчик на стол.

Сидя на соседней с великим почитаемым владыкой подушке, великий пандита не мог найти никаких недостатков в действиях его тела, речи и ума, сколько ни изучал его. Но говорится, что когда великий пандита увидел у Дракпы Гьялцена чётки, нанизанные на кожаный шнурок, он сказал: «Великий Ваджрадхара! Правильно нанизывать чётки на девять переплетённых нитей, как объясняется в тантрах».

В другой раз великий пандита и его ученики объявили, что приближается солнечное затмение. А почитаемый владыка сказал, что затмения не будет. Великий пандита и его ученики отправились в Шанг и в тот день, когда должно было быть затмение, они сказали всем, что затмение приближается и что будто бы почитаемый владыка ничего об этом не знает. Они ждали затмения, но напрасно, потому что великий почитаемый владыка задержал движение солнца, и в силу этого Раху не мог на него повлиять.

Великому пандите пришлось сказать: «Этот старый мирянин из западного Цанга, должно быть, просто лопается от гордости».

Таким образом блистательный Дракпа Гьялцен смог превзойти даже чрезвычайно сведущих великих пандит.

Как-то Дракпа Гьялцен находился в Джанге, в монастыре Ньилунг. Там было две параллельных пещеры; в одной из них жил он сам, а в другой была устроена кухня. Эти пещеры сообщались через отверстие, проделанное между ними. И вот однажды ко входу в пещеры прибыло множество сотен конников, и спешившись, все они прошли туда, где пребывал почитаемый владыка. Помощник почитаемого владыки, который подглядывал за этим через отверстие с другой стороны, увидел, как множество людей в монгольских костюмах уселось рядами перед учителем; один из них, белый юноша с бирюзовым пучком волос, переводил слова, обращённые к почитаемому владыке, на тибетский язык, а слова самого почитаемого владыки – на монгольский. В действительности, то монгольский бог Намтхел Карпо почтительно уговаривал почитаемого владыку посетить Монголию, а переводчиком ему служил бог Ньен Тханглха.

«Я уже стар, – отвечал им почитаемый владыка, – И у меня нет особенной кармической связи с монголами. Так что мой визит вряд ли будет им полезен. Но в будущем вы сможете извлечь великую пользу, если пригласите моего племянника, Кунгу Гьялцена. Скажите, найдётся ли у вас пиво?»

Пиво, которого оказалось всего около половины капалы, было поднесено почитаемому владыке. Благословив его трёмя слогами и разбрызгав, почитаемый владыка преумножил его настолько, что все напились допьяна и потом всю ночь пели монгольские песни, танцевали и всевозможными способами выражали свою радость. А с рассветом гости исчезли, словно бы их и не было.

Так великий почитаемый владыка связал клятвой монгольского бога Намтхела Карпо, благодаря чему позднее владыка Сакья Пандита был приглашён в Монголию ханом Коданом. Таким образом, обретение власти над тремя областями Тибета также произошло по доброте великого почитаемого владыки Дракпы Гьялцена.

Сорок четыре года спустя после того, как владыка Сачен отошёл в блаженстве, он стал снова и снова являться во снах почитаемому владыке Дракпе Гьялцену, которому на тот момент было уже пятьдесят шесть лет. В то время почитаемый владыка пребывал в монастыре Цангха, что в Ньемо. Он вспомнил о том, что встрече владыки Сачена с Владыкой Йогинов также предшествовало частое появление его во снах, однако подумал: «Не знаю, что это такое в действительности». После этого он ушёл в строгий ретрит, где усредно возносил молитвы, и спустя небольшое время почитаемый владыка Сачен явился ему воочию. Почитаемый владыка дал ему гладкий квадратный камень белого цвета, на котором был изображён восьмилепестковый лотос. В центре этого лотоса располагались слоги Хум и Ам, на лепестках по основным направлениям – Я, Ра, Ла и Ва, а лепестки в промежуточных направлениях были пустыми.

«Сын! – произнёс Сачен. – Смысл всех учений, которые я давал тебе прежде, можно выразить так», – и провозгласил строки: «Сперва прими за основу истинную природу феноменов…»

Что касается этих строк, то «сперва прими за основу истинную природу феноменов» – это воззрение периода основы. «Далее, овладей жизненными ветрами» – это йога жизненных ветров. «Полностью породи жар яростного пламени» – это йога капель. «Введи поток бодхичитты в центральный канал» – это йога с супругой. «Приведи под свою власть элементы земли и прочего» – это ваджрные волны. «Реализуй пять видов изначальной мудрости и достигни бессмертия» – это плод. Это исключительное наставление, данное Саченом, носит название Прояснение Смысла Посредством Символов, и в нём с помощью символов представлен весь путь Драгоценного Учения.

Коротко говоря, великий почитаемый владыка Дракпа Гьялцен обладал наставлениями трёх линий последовательной передачи и также переданными прямо. Что касается тех трёх линий, то они сошлись в нём, поскольку он получал полную передачу пути от четырёх мастеров: 1. отца, владыки Сачена, 2. сына, Сонама Цемо, 3. Ньена Пхулджунгвы Цуктора Гьялпо и 4. Гьягома Цултрима Драка.

Что касается линии прямой передачи, то нижеприведённые строки, завершающие объяснение трактата и ныне приписываемые почитаемому владыке Дракпе Гьялцену, в действительности были составлены драгоценным учителем Сонамом Цемо:



Луна изначальной мудрости

Явилась ясным глазам,

И ясность была внесена

В достоинства Трипитаки.

Имеющий ясный ум

Поймёт, что это прекрасно,

Как алмаз посреди океана.

Другой – не поймёт.



Луна изначальной мудрости, то есть великий Будда Ваджрадхара (первый член линии, как на то указывает символ одиночной луны) наставила глаза, то есть Владыку Йогинов (второго в линии). Владыка Сачен (третий в линии, на что указывает троица корзин Трипитаки) внёс ясность в писания и наставления. А океан – это четвёртый член линии, драгоценный учитель Сонам Цемо. Только обладающий высокими способностями может постичь такую прямую линию передачи.

Подобным же образом, как-то Рам Дингмава Джунгне Дордже спросил у великого почитаемого владыки Дракпы Гьялцена о линии преемственности семидесяти двух тантр. Ответ, который был дан почитаемым владыкой, теперь приводится в конце его Краткого  Изложения:



Непревзойдённое –

Направления на горы, да ещё глаза –

Было прояснено Ведами

И руками предано огню.

Освещённый его сиянием,

Океан перетёк в элементы.

Понимает ли сообразительный,

В чём смысл всего этого?

Если да, ему следует говорить.



Значение здесь следующее: непревзойдённые йога-тантры – это десять (по числу направлений) умножить на семь (по числу гор), да ещё плюс два, как два глаза. Всего получается семьдесят две тантры. Они проясняются тайными наставлениями по методам объяснения, символом которых служат четыре Веды. Способ группирования и объяснения тантр посредством четырёх достоверных, а тайных наставлений – посредством четырёх качеств линии устных наставлений был дан руками (Вирупой, вторым членом линии) огню (Сачену, третьему). Океан этих тантр и устных наставлений, которым обладал драгоценный учитель Сонам Цемо, четвёртый в линии преемственности, перешёл в драгоценного почитаемого владыку Дракпу Гьялцена, который был пятым. На это указывает упоминание пяти элементов. Риторически спрашивая, понимает ли сообразительный смысл этого, Дракпа Гьялцен намекает, что сам он обладает таким пониманием.

Вкратце, большинство тайных наставлений Драгоценного Учения, относящихся к тем линиям передачи, передавалось строго изустно. За исключением нескольких разрозненных текстов, которые хранились в кожаном ларце и тщательнейшим образом оберегались, не существовало никакого единого компендиума учений. А почитаемый владыка Дракпа Гьялцен составил множество текстов, таких как Изложение Нераздельности Сансары и Нирваны с Комментарием, а также Четыре Основополагающих Трактата по Руководству, и собрал эти тексты, присовокупив к ним каталог, в единый том, то есть проявил чрезвычайную заботу об этих наставлениях. Поскольку и деревянная обложка этого сборника, и ткань, в которую он был обёрнут, в то время были жёлтого цвета, он стал известен как Жёлтый Том.

Таким образом, Дракпа Гьялцен пролил свет на Драгоценное Учение и уже достиг совершенного состояния Будды в чистой земле севера, называемой Сердокчен. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.3.3.5. Сакья Пандита и его главные ученики



У Дракпы Гьялцена было много учеников, но венцом их всех и его сыном в Дхарме был его племянник – великий почитаемый владыка Сакья Пандита. О жизни этого мастера следует рассказывать более подробно, поскольку по ней существуют отдельные тексты. Этот почитаемый владыка написал множество трудов по устным наставлениям, среди которых Трактат о Пяти Взаимозависимо Возникших Связях и Печать Четырёх Мандал. К настоящему моменту прошло уже много времени с тех пор, как он достиг совершенного состояния Будды, поскольку в комментарии Пхакпы Ринпоче на Ответы Кадамскому Мастеру Докорве сказано:



Вот уже несколько лет,

Как наш мастер, владыка Дхармы

Достиг состояния Будды.



Так объяснял мне учитель.

Среди учеников Сакья Пандиты было много монахов – в частности, таких, у которых последним именем было Пал или Гьялцен. Что касается этих учеников, то непрерывность обета пратимокши, переданного через Кхангтона Озера Гьялцена, в основном поддерживается в области Лопху.

Из главных же учеников Сакья Пандиты можно упомянуть Лхопу и Мара – держателей линии объяснений, – мастеров Йонтена Пала и Цокгома – держателей линии устных наставлений, – а также Гьялву Янгонпу – держателя линии практики.

Мар Чокьи Гьялпо записал Жизнеописания Острой Ваджры, Марово Объяснение Трактата и прочее – всё в полном соответствии со словами владыки Сакья Пандиты. От Мара их получил Гангтон Шерап Бум, а от того, в свою очередь, – Карпо Дракпа Ринчен Сенге. Эта линия передачи сохранилась вплоть до настоящего времени.

Лхопа Ринчен Пал ради тех тайных наставлений преодолел много трудностей – так, он даже путешествовал в Китай, чтобы испросить у владыки Сакья Пандиты тексты руководства. Хотя он также составил несколько разрозненных текстов, однако линия передачи для них, судя по всему, прервалась.

Мастер Йонтен Пал был личным помощником Сакья Пандиты в течение шести лет. Он воспринял большую часть учений, которыми обладал владыка, – в том числе и устные наставления по всей системе Пути и Плода.

Цокгом Ринпоче учился у чрезвычайно сведущего и реализованного владыки Сакья Пандиты в течение тринадцати лет, воспринял от него все учения, и в их числе – полный путь Драгоценного Учения. Живя в Гьерпху Дзилунге, иначе называемом Самтен Линг, он преимущественно занимался медитацией.





1.2.3.3.3.6. Чогьял Пхакпа и его главные ученики



Главнейшим из всех учеников Сакья Пандиты был властелин Дхармы Пхакпа Ринпоче – его сын в Дхарме, которому он также приходился дядей по линии отца. Отец Пхакпы, Сангца Сонам Гьялцен, в своей практике концентрировался на божестве Ганапати. Зная, что мастер Сетон Рипа из Лангри Тханга, что в Нгари, обладает способностью управлять тремя мирами, Ганапати упросил его намеренно переродиться у Сангцы Сонама Гьялцена. Приняв, согласно просьбе, это рождение, мастер впоследствии стал известен как Пхакпа Ринпоче. Пространное жизнеописание Пхакпы следует рассказывать, опираясь на отдельные тексты, существующие по этой теме.

К Пахкпе приходило много учеников, но поскольку он был отягощён обилием служебных обязанностей, то никогда не оставался в одном месте надолго; поэтому мало кто полностью получил у него тантры и устные наставления. В частности, Геденпа Таши Пал полностью получил от него объяснение Трилогии, слушая его небольшими частями – так что его продвижение было медлительным, подобным походке дзо. Мастер Жанг Кончок Палва так же долго получал от Пхакпы полное руководство по Учению. Он и Гелонг Кунло даже последовали за Пхакпой Ринпоче в Китай – единственно ради того, чтобы испросить у него устных наставлений. Они встретились с ним, когда он уже возвращался в Тибет, – это произошло в местечке Цодо Несар, что в Докхаме. Выслушав их историю, Пхакпа Ринпоче сказал: «Ко мне идут люди из трёх областей Тибета – Центрального Тибета, Цанга и Кхама; но большинство из них заботится лишь об этой жизни, и никто из них не ищет Дхармы. Как поразительно, что вами ради Дхармы был проделан такой большой путь!»

В течение последующих трёх лет оба полностью получили передачу пути. Жанг Кончок Палва стал главным духовным сыном мастера Пхакпы, а Гелонг Кунло, хотя и продвинулся в личной практике медитации, однако линии не продолжил. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.3.3.7. Великий мастер Дракпхукпа и позднейшие передачи



Великий мастер Дракпхукпа получил Путь и Плод у Жанга Кончока Палвы; при этом он получал передачу наставлений и по линии Цокгома, и по линии мастера Йонтена Пала, и по линии племянника, Пхакпы Ринпоче, а все эти три чрезвычайно важны для Драгоценного Учения. Что касается Жанга Кончока Палвы, то он получал полный путь Драгоценного Учения у Ра Ньипы Гьялвы Ринчена, также известного как Ринчен Гьялцен, – ученика, получившего полный путь у мастера Йонтена Пала. Повторно Жанг Кончок Палва получал полный путь у Пхакпы Ринпоче, считая того держателем этой Дхармы. От мастера Жанга Дракпхукпа получил две передачи – через племянника, Пхакпу Ринпоче, и через мастера Йонтена Пала. Поскольку помимо этого владыка Дракпхукпа полностью получал путь у великого мастера Ньенченпы, ученика Цокгома Ринпоче, то соединил в себе сущность всех трёх передач.

Поскольку владыка Дракпхукпа был величайшим знатоком Дхармы Сакьев, то даже владыка Лама Дампа, первоначально получивший Учение от Гуру Палдена Сенге из Пхома Такри, впоследствии повторно получил его у Дракпхукпы. И даже вплоть до сегодняшнего дня обо всех элементах практики – больших и малых – судят по тому, существовали ли они уже при Дракпхукпе. Так объяснял мне учитель.

Учениками великого мастера Дракпхукпы, полностью получившими у него путь, были владыка Лама Дампа, Ритропа Лодро Тенпа и Дракпхукпа Кончок Гьялцен.

Кхамский мастер Пути и Плода по имени Лодро Карпо из Лингстанга также был их тех учеников Дракпхукпы, кто получал Учение. В то время как Лодро Карпо, будучи в Кхаме, усиленно занимался изучением и объяснением, кхамец Гьонджо Еше Пал попросил об Учении. Позже он пришёл в Цанг к Дракпхукпе, но до кончины великого мастера успел получить у него только наставления по трём видениям. Оставшиеся объяснения были переданы ему Ритропой. Позже Лодро Карпо перебрался в Пхакрику, где в течение многих лет усердно учился и практиковал. В дальнейшем он жил Сакья, где был известен как мастер Пути и Плода Еше Пал и также много занимался изучением и объяснением. Его учеником стал кхамец Чолингпа Лосанг Кармо, который позже прославился как мастер Пути и Плода Лосанг Кармо. Все эти мастера и их ученики уделяли много времени практике и её объяснению.

В тех линиях, которые от них пошли, поддерживается непрерывность передачи лунгов на одиннадцать комментариев Сачена. Но они используют тексты, составленные будто бы на благо Дракпы Гьялцена и прочих, которые сейчас несколько отличаются от одиннадцати. Поэтому их лунги не вполне удовлетворительны. Так объяснял мне учитель.

Владыка Палден Цултрим получал Учение как у владыки Ламы Дампы, так и у Ритропы. У него, в свою очередь, Учение получали великий мастер Буддашри, Шарчен Еше Гьялцен и меньягский учитель Ринчен Дордже. Но последний, находясь в Кхаме, умер в весьма молодых годах, так что не принёс особенной пользы другим.

Когда владыка Палден Цултрим давал Шарчену предсказание о практике, то наложил на него такой же восемнадцатилетний запрет, как Гонпава наложил на Сачена. Однако в этом случае вышло не так хорошо, и Шарчен умер ещё до того, как эти восемнадцать лет истекли. Так что он не смог никому передать полноты Учения и передавал только посвящение Хеваджры традиции тайных наставлений, малые наставления по глубокому пути, защиту Вирупы и прочее.

Поэтому когда Нгорчен Дордже Чанг пожелал получить Драгоценное Учение, он отправился к Лоцзаве Кьябчоку – весьма известному ученику владыки Ламы Дампы. Но получив от него Учение вплоть до трёх видений, он остался недоволен, поскольку услышанное им не было вполне подлинной традицией Сакья. Следуя пророчеству, полученному им во сне, он отправился искать другого учителя. Ему сказали, что наилучшим является великий мастер Буддашри, и когда он пришёл к этому мастеру, то и дом, и человек, направлявший его курениями, и вид самого мастера, и всё прочее оказались точно такими же, как он видел во сне. Он очень обрадовался и затем полностью получил у этого мастера устные наставления. От него, в свою очередь, их получил владыка Семпа Ченпо. А от владыки Семпы Ченпо их получил великий Дакчен Дордже Чанг. Так объяснял мне учитель.

Следующими по значимости после Цокгома, мастера Йонтена Пала и племянника, Пхакпы Ринпоче, были Ла, Ньен и Жанг.

Ларува родился в семействе предводителя Лару Серкхангпы. Обучаясь под руководством Шарпы Дордже Озера, он изучил Трилогию, а также тайные наставления. Когда он уже начал наполняться гордостью и считать себя весьма сведущим, он встретился с мастером Йонтеном Палом и понял, что всё прежнее было не более чем словами. После этого он испросил у него полный путь Драгоценного Учения.

Учеником Ларувы Сонама Сенге был Донри Дракчен, а учеником того – всеведущий Гангтропа. У Гангтропы полный путь получил Панчен Мати, но Панчен Мати говорил, что поддерживает непрерывность потока воды посвящения через самадхи личного отдаления, достигаемое в йоге шести ветвей, которая была получена им от всеведущего Джонангпы. Поэтому когда Тхекчен Чодже полностью получил у него Учение, то нашёл передачу смысла ущербной – из-за того, что учитель не придерживался непрерывного выполнения Пути. Позже Тхекчен Чодже получил эту передачу в Сакья – от мастера, которого хвали Будон Вангчук Дар, или Вангчук Гьялпо, ученика Дракпхукпы Кончока Гьялцена. Таким образом, Тхекчен Чодже получил и передачу слова, и передачу смысла. А от него, в свою очередь, Драгоценное Учение было получено почитаемым отцом.

Лачен Кунга Гьялцен полностью получил Учение от владыки Ламы Дампы, а от него, в свою очередь, его получил Дакчен Джамьянг Ченпо.

Сведущий и реализованный Нья Он также получил Учение от Ламы Дампы. От Нья Она полный путь получил великий мастер Кунло из Цечена, но поскольку Нья Он также принадлежал к традиции Мати, позже Кунло повторно получил его у Якдепы Намкха Сонама. Якдепа же получил его от Дракпхукпы Конгльяла, также известного как Лато Конгьял. Этот мастер составил примечания к посвящению Хеваджры – текст, который ценится весьма высоко. Так объяснял мне учитель.

От великого мастера Кунло Учение было получено Джамьянгом Кончоком Сангпо. У того, в свою очередь, его получил великий Дакчен Дордже Чанг. В этой линии сохранялись и передача слова, и передача смысла.

Вкратце, почитаемый владыка Кунпанг Ченпо получил все тайные наставления трёх передач, как уже было объяснено выше. Он четырежды получал Объяснение для Собраний у великого Дакчена Дордже Чанга и также в течение года получал Объяснение для Учеников. Четыре правила линии устных наставлений были им соблюдены.

Мой собственный духовный отец и учитель дважды получал Объяснение для Собраний у Кунпанга Ченпо и трижды получал Объяснение для Учеников. Он искоренил все сомнения посредством слова и смысла и был наставлен согласно четырём правилам линии устных наставлений. Так объяснял мне учитель.

Из всех упомянутых выше передач в основном поддерживается линия наставлений от владыки Дордже Чанга, и вот почему. В течение некоторого времени все практикующие Пути и Плода были украшены опытом и реализациями, поскольку передачи от мастров не пришли в упадок, и поскольку сами они концентрировались на практике. Однако они не вполне искоренили изучением и размышлением свои сомнения в отношении тантр и тайных наставлений. Поэтому, хотя они и утверждали, что объясняют посредством четырёх подлинных, однако порядок, данный в тантрах, порядок первого появления, порядок практики, порядок опыта и порядок приобретения подлинности не проявлялись для них явно. В результате этого традиции объяснения стали разниться, и даже Ваджрагатхе стало трудно учить, поскольку извлечения из объяснения трактата, анализ применительно к подлинным трактата и анализ применительно к подлинным опыта в наставлениях не различались между собой.

Вообще, в отношении большинства тантрических учений, передаваемых в настоящее время в Тибете, верно то, что из соображений удобства мастер сперва дарует посвящение, а затем – соответствующие ему наставления. К данному учению также была применена эта последовательность, хотя она вовсе не соответствует смыслу тантры и Ваджрагатхи. Почему? В коренной тантре сказано:



Сперва пусть даются

Обеты обновления и очищения,

Затем – десять тем тренировки.

Объсни им Вайбхашику,

Саутрантику, Йогачару,

А после этого – Мадхьямаку.

Когда будут поняты

Все стадии Мантры…



Ниже, после упоминания необходимости изучения стадий воззрения и стадий поведения, в тантре говорится: «А после этого начинай Хеваджру». Что касается того, как именно следует приступать к Хеваджре, то говорится, что посвящение, приводящее к созреванию, и руководство, приводящее к освобождению, должны быть представлены вместе. Однако в иных традициях сперва даруется посвящение, затем объясняется обычный путь, а после того – необычный. Это не вполне правильно. Также сказано:



После того совершенным образом укажи на реальность.



Отсюда следует, что в иных традициях серьёзно заблуждаются, если говорить о принципе, что за дарованием посвящения должно немедленно следовать объяснение воззрения периода основы – ради искоренения неверных идей вроде отдельной самости и прочего в отношении изначальной мудрости посвящения.

Также иные традиции несколько расходятся с тем утверждением Ваджрагатхи, где (уже после объяснения трёх видений) в контексте основы очищения о тантре основы – универсальном базисе говорится следующее:



Что касается тантры пути тела и прочего, то есть посвящение основы с четырьмя тройками, сидениями и прочим, и так далее.



Также они расходятся со следующим утверждением в Кратком Изложении:



Основа пути образована тремя видениями,

А всякая практика понимается через три тантры.



И также они расходятся с текстом Ответ Дратону и прочими.

Вкратце, что касается данной традиции, весьма важно не допускать противоречий с писаниями ранних почитаемых владык Сакья.





1.2.3.3.3.8. Нгорчен Кунга Сангпо



О великом Нгорчене Дордже Чанге в Сутре Белого Лотоса Чудесной Дхармы есть следующее пророчество:



В то время появится

Монах Кунга Сангпо.



Подобное же пророчество есть и в Благородной Сутре Поддержания Основной Добродетели:



В то время появится

Монах Кунга Сангпо… и так далее.



Очернение этой сутры владыкой Дхармы Кхедрубом, который сказал: «Это вовсе не сутра», – также было предсказано в ней, и вот каким образом:



Другой – злобный, свирепый

И чрезвычайно грубый монах

Оспорит её.



О достижении Нгорченом состояния Будды сказано так:



Также будет известен

Как Гонпар Шепа Тхоп.



И так:



В земле Абхирати,

На которую чудесно смотреть.



Таким образом, там говорится, что этот учитель станет татхагатой Гонше Тхопай Гьялпо в чистой земле Абхирати, «на которую чудесно смотреть». Также это бесспорный основатель традиции.

По видимому, Нгорчен намеренно принял рождение, чтобы принести благо Драгоценному Учению почитаемых владык Сакья. Путём изучения и размышления он полностью искоренил сомнения во всех сутрах и тантрах вообще и во всех писаниях ранних мастеров в частности и затем безошибочно упрочил эти учения.





1.2.3.3.3.9. Мучен Кончок Гьялцен



Главным духовным сыном Нгорчена был владыка Мучен. Когда Кхьенрап Ринпоче получал у владыки Мучена коренную тантру Самвары, то ещё до завершения передачи поистине увидел Мучена как Чакрасамвару с четырьмя ликами и двенадцатью руками. Подобным же образом, когда владыка Мучен шёл из области Нгор в область Му, то владыка Сангье Палсанг, идя по крутой дороге ему навстречу, чтобы его поприветствовать, ясно увидел, как к нему приближается поддерживающая и поддерживаемая мандала Самвары традиции Кришны. Чрезвычайно взволнованный этим, он сложил восхваление к Шри Херуке.

Как видно из этих историй, Мучен был проявлением Чакрасамвары, и поэтому линия передачи, идущая от него, является главной. Но поскольку и в двух других линиях есть много глубоких ключевых моментов касаемо тайных наставлений, то не все практики глубоких ключевых моментов полностью восходят к практике последователей Нгор.

Вкратце, классификации, отделяющей Объяснение для Собраний от Объяснения для Учеников, прежде, судя по всему, не существовало. Она была дана только владыкой Нгорченом Дордже Чангом Мучену Семпе Ченпо. Семпа Ченпо также разделял эти учения и все их передал только Дакчену Дордже Чангу. Ученики, которые постоянно находились при Семпе Ченпо (такие, например, как владыка Сангье Палсанг), знали, что если учитель краснеет лицом, щёлкает пальцами и восклицает: «Дальше мне нельзя!» – речь идёт о чём-то из Объяснения для Учеников. Внимательно слушая его устные наставления, они могли получить отдельные отрывки этих учений.

Коротко говоря, поскольку владыка Сангье Палсанг и прочие полностью получили у Дакчена Дордже Чанга Объяснение для Учеников, то у них было Объяснение для Учеников. Посредственные ученики Дакчена Дордже Чанга говорили: «Мы не вполне получили эти учения», – а худшие говорили: «Мы не получили их, и у нас их нет». Так объяснял мне учитель.

Все линии, упомянутые до сего момента, относятся к чистой, беспримесной традиции Сакья. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.3.3.10. Объединённые передачи



Некоторые из традиций Пути и Плода относятся к так называемым объединённым передачам. Если человек не знает о том, откуда они взялись, у него могут возникнуть сомнения в отношении отдельных текстов или же в связи с недостоверными, преувеличенными слухами. Поэтому и об этих передачах следует рассказать.





1.2.3.3.3.10.1. Пхакмодрупа



Первая из объединённых передач – это та, которая восходит к Дешеку Пхакмодрупе. Этот мастер в течение двенадцати лет учился у владыки Сачена, и говорится, что когда он практиковал вблизи пещеры Манджугхоши, то в результате этого в том месте забил ключ. Также он составил объяснение трактата, называемое Библиотечное Объяснение – или, иначе, Сокровищница Объяснений – в полном соответствии со словами Сачена.

Позднее он встретил кагьюпинского учителя Дакпо Лхадже, принял доктрину Кагью и стал учить Пути и Плоду в соединении с шестью йогами Наропы, Махамудрой и прочим. Его ученики, такие как Тхацава Сенге Гьялцен и Праджнякирти, также писали объяснительные комментарии, где Библиотечное Объяснение совмещалось с Махамудрой и остальным. По этому поводу и было сказано:



Отбрасывать шесть йог

И, медитируя на чужих устных наставлениях,

Таких как Путь и Плод с Махамудрой,

Возводить их к Наропе –

Это вразрез даже нашей собственной традиции,

Не говоря уже обо всех остальных.



Так объяснял мне учитель.





1.2.3.3.3.10.2. Чегомпа



Следующая линия восходит к Чегомпе, который испросил Путь и Плод у Гьялцы Талпхукпы, ученика Сачена. Вообще, было два Чегома – один из центрального Тибета, другой из Цанга; в данном случае речь идёт о последнем, который в дальнейшем стал учеником госпожи Мачик Рима и также составил объяснение трактата с привлечением Махамудры и прочего.





1.2.3.3.3.10.3. Кодракпа



Великий мастер Кодракпа полностью получил передачу пути Драгоценного Учения в традиции Шама. Также он получил йогу шести ветвей у великого пандиты Вибхутичандры. Соединив эти две линии, он в течение двадцати четырёх лет практиковал в Раса и наконец воочию узрел Владыку Йогинов. Этот учитель напрямую видел каналы ваджрного тела и написал множество сочинений, таких как Океан Визуализированных Слогов Ха Для Устранения Препятствий, по мере того как они возникали в его уме. В этих текстах учения Пути и Плода объединялись с йогой шести ветвей.





1.2.3.3.3.10.4. Чаген



Следующий, кого следует упомянуть, – это Чаген, или Белый Мастер. Он получил полную передачу пути Драгоценного Учения в традиции Шама и также в традиции Сакья – от госпожи Мачик Ньитри. Однонаправленно практикуя в течение восемнадцати лет, в конце концов он обрёл достижение и воочию узрел Владыку Йогинов. Владыка Йогинов явился ему с телом красного цвета и дал разрешение на то, чтобы написать законченную систему текстов по Пути и Плоду объединённой традиции Шама и Сакья. Некоторые из этих текстов чрезвычайно ценны. Они известны под названием Запечатанного Пути и Плода.

Учеником Чагена стал Кунпанг Драгьял, а учеником того, в свою очередь, – Тай Ситу Джангьял. Что касается последнего, он всё время повторял: «Буду давать учение!» – но поскольку его неизменно отвлекали другие дела, то этого так и не случилось. Так что передача по этой линии до наших дней не дошла.



Хотя все эти передачи различны, однако все они прослеживаются по линии и имеют достоверный источник. Так объяснял мне учитель.





1.2.3.3.3.10.5. Джонанг Кунпанг Ченпо



Джонанг Кунпанг Ченпо получил передачу в традиции Сакья у Джамьянга Цангнака Пхукпы Шерапа Озера и в традиции Шама – у Джангпы Чарпы Ринчена Озера. Получив во сне разрешение от Се Кхарчунгвы, Кунпанг Ченпо осуществил пересмотр Ваджрагатхи на основе тех двух версий, на которые у него была передача, и в ходе этого пересмотра перекомпоновал существенную часть трактата. К получившемуся тексту он написал объяснение, куда включил много тайных наставлении традиции Дром, передачи на которые у него не было.





1.2.3.3.3.10.6. Лато Вангьял



Латопа Вангьял, ученик Кунпанга Ченпо, добавил к уже упомянутым линиям йогу шести ветвей, так что всего получилось четыре. Полагая, что все пути приходят к завершению в самадхи личного отдаления, он ввёл такие перечни, как «три необходимых пункта», «три необязательных пункта» и так далее. Таким образом он уподобился китайскому наставнику Хэшану, очернявшему методы.



Соответственно, эти последние две объединённые передачи являются ущербными. Так объяснял мне учитель.

Кхамский наставник Джангчуп Пал (также известный как Кхамчен Генлхепа, поскольку жил в Генмодроке в Сакья) обладал восемнадцатью несколько различающимися передачами, которые называл восемнадцатью системами Пути и Плода. Дзимпа Гьялцен Пал испросил их у него, а всеведущий Гангтропа испросил у Дзимпы. Поскольку Мати Панчен, в свою очередь, получил их у Гангтропы, то в действительности линия передачи по традиции Шама также не прерывалась. Так объяснял мне учитель.

Лочен Джангце получил Учение от владыки Ламы Дампы, а от него, в свою очередь, – Циприва Кашипа Намка Озер. Последний составил небольшой сборник, для которого отредактировал тексты Тома, сделав там множество добавлений и сокращений.

Все эти традиции также относятся к объединённым передачам. Так объяснял мне учитель.



Даже тончайший лучик его речей

Заставляет каждый из лотосов знания распускаться.

Едва взглянув на нас краем своих любящих глаз,

Он освобождает нас из огромного, ужасного океана сансары.

Едва услышишь звук его благого имени, подобный барабанному бою,

Как сердце исполняется плода, приятного каждому.

Эти слова беспредельно доброго учителя

Проясняют сущностную природу всех феноменов.

О! Обладающий передачей мастер

Знает удивительные истории.

Радуя сердце, они доставляют всем удовольствие

Своим великолепием.

Несравненная слава – когда о ней слышишь,

Она приводит к истечению великого блаженства.

Оно истекает и остаётся надолго –

Таково проявление доброты мастера.

Если кто полагает себя выдающимся человеком,

Не зная наследия даже своего собственного отца,

То он лишь бормочет ерунду,

Восседая на почётном месте среди дураков.

Учиться же у ног дикого отца –

Несравненного мастера,

Ваджрадхары в человеческом теле –

И наслаждаться несравненным нектаром

Высшей Колесницы – поистине, это плод

Бесчисленных заслуг, накопленных в прошлом.



Вот, я записал, что сохранила моя память из сущностных объяснений касаемо истории устных наставлений.


Масту сарва джагатам!