Если мы хотим понять мысли и чувства тибетцев, необходимо предварительно отложить в сторону все наши собственные мнения и предубеждения и попытаться войти в сферу религиозного опыта, откуда и происходит значение слов Священных Писаний, звуков мантр, священных ритуалов и воззрений практикующих. Тогда мы увидим, что существует не только логика умозаключения, исторического и филологического анализа, абстрактных концепций и ценностей, но и в равной мере оправданная и гораздо более глубокая логика врастания в область религиозного опыта. Как сказал Отто Штраус в своей классической работе по индийской философии:
"Прежде всего мы не должны забывать, что духовную практику никогда не понять правильно только читая книги. Опыт должен добываться только через переживание или, по крайней мере, необходимо понять психологически то, что Европа лишь недавно начала исследовать".
В тибетской мысли, использующей чисто внешние средства для определения соотношений между шестью слогами мантры и шестью областями существования нет ни внешнего, ни поверхностного, но есть внутренняя природа Авалокитешвары, которая позволяет доводить каждое слово до такой глубокой интерпретации. Другими словами, весь смысл дает мантре содержание опыта, а не генетическое или филологическое значение слова. Просто историческая или филологическая интерпретация мантры действительно является самым поверхностным и бессмысленным путем ее рассмотрения, так как подобная позиция принимает скорлупу за содержимое яйца и тень за сущность. Так как слова - не мертвые вещи, то мы не можем передать их друг другу, подобно монетам, запереть их в сейф или закопать в землю и взять оттуда снова неизмененными, даже через столетия, когда захотим. Нет, они скорее похожи на символы или иероглифы постоянно растущего и расширяющегося сознания из сферы опыта. Они - то, что мы делаем из них, и что вносим, вкладываем в них, сознательно или бессознательно. Как Авалокитешвара снизошел в мир, и как каждый луч его милосердия подобен руке помощи, протянутой тем, кому она необходима, так и каждый слог его мантры наполнен силой и благостью его любви. Поэтому совершенно естественно, что шесть священных слогов представлены в сопоставлении с Шестью областями, в которых они должны устранить страдание, освобождая существа от иллюзий и привязанностей. Тем, кто сам открыл смысл мантры, т.е. тем, кто не только верит в ее действенность, но и наполняет ее силой своей собственной благости, уже недостаточно заботиться только о своем Освобождении, но они побуждаются желанием Освобождения для всех живых существ. По этой причине йогин (после постижения всех различных уровней и стадий духовной реальности, содержащихся в мантре) обращает свое внимание к различным классам существ, и во время произношения каждого из шести слогов он обращает ум свой к шести областям сансары. Таким образом, каждый слог становится средством реализации силы милосердия Авалокитешвары. Поэтому сказано, что произнесение священной мантры с искренним сердцем не только благословляет все живые существа, но и закрывает для практикующего врата перерождений в этих областях мира. Ибо состояния существования, вызывающие у нас сострадание, навсегда теряют для нас свою привлекательность. То, от чего мы хотим освободить других, больше не может быть желанным для нас.
Так, при произнесении ОМ мы направляем наш ум и внимание на мир богов, охваченных иллюзией собственного постоянства и совершенства, открывая силой этой мантры врата освобождения для них и в то же время закрывая себе вход в эту область перерождения.
Подобным образом мы направляем наш ум на существа других областей: произнося МА, мы освобождаем мир асуров, снедаемых завистью и занятых постоянной борьбой против сил света. Произнося НИ, воздействуем на мир людей, ослепленных самомнением относительно своих достижений. Произнося ПА, мы воздействуем на мир животных, находящихся в темноте и немоте. Произнося ДМЭ, мы воздействуем на мир голодных духов - претов. И произнося ХУМ, мы облегчаем страдания существ, находящихся за свои злодеяния в адских областях.
Таким образом, ОМ МАНИ ПАДМЭ ХУМ является благовестом освобождения для всех существ, символом Пути, ведущего к конечному Спасению. При произнесении этих слогов в сердце йогина возникает лучезарная фигура Великого Милосердного и преображает смертное тело практикующего в Нирманакайю Авалокитешвары, наполняя его ум безграничным светом Амитабхи. Затем следует вышеупомянутое преобразование ужасов сансары в звуки шести слогов. Поэтому в "Бардо Тойдол" говорится, что если в момент Великого Узнавания в промежуточном состоянии между смертью и новым воплощением изначальный голос Реальности отдается подобно тысячекратному грому, то может случиться, что он будет звучать именно как звук шести слогов.
И подобное мы читаем в "Шурангама Сутре":
"Как сладок таинственный и запредельный звук Авалокитешвары! Это изначальный звук вселенной. Он слышится внутри приглушенного гула морского прилива. Его таинственный звук приносит освобождение всем чувствующим существам, взывающим в своем горе о помощи, приносит чувство постоянства искренне ищущим достижения покоя Нирваны".
Бесчисленные изображения и молитвенные камни, на которых миллионы раз запечатлена священная мантра Авалокитешвары (тиб. сПьян-рас-гЗигс = Жанрэйсиг) лишний раз доказывают, с какой преданной любовью люди Тибета встретили это послание. Она на губах всех паломников, это надежда живых и последний вздох умирающего. Это вечная мелодия Тибета, которую йогин слышит в журчании ручейка, в ударах капель воды, в завываньи бури. Мантра приветствует путника с высоких скал, на диких караванных путях и на высоких перевалах. Таким образом, практикующий как бы постоянно присутствует в мире Просветленного, с осознаванием этого драгоценного камня - мани, в ожидании его раскрытия - пробуждения в лотосе своего сердца. Жизнь и смерть, опасности и беды становятся несущественными при таком возвышенном состоянии и присутствии, и вечный диссонанс между сансарой и нирваной постепенно исчезает в свете этого знания.
Ему хочется повторить с глубочайшим убеждением слова, сказанные Бодхисаттвой Сарва-Ниварана-Вишкамбхином в "Авалокитешвара-гуна-карандавьюха":
"Тому, кто даст мне Великую Мудрость, Шесть Слогов, я подарю четыре мировых континента, наполненных семигранными драгоценностями. И если тот не сможет найти ни коры дерева, чтобы написать на ней, ни чернил, ни бумаги, то я предлагаю сделать чернила из моей крови, взять мою кожу взамен коры, расколоть одну из моих костей и сделать из нее перо. И все это не причинит страданий моему телу. И он был бы мне как отец и мать и самым высокочтимым из всех почитаемых".
фраза ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ означает просто ’О драгоценность в лотосе’. Эзотерически она означает – ’О мой Бог внутри меня’. Да, в каждом человеческом существе есть Бог, ибо человек был и снова станет Богом. Эта фраза указывает на нерасторжимый союз между Человеком и Вселенной. Ибо Лотос есть всемирный символ Космоса, как абсолютного всего, а Драгоценность есть Духовный Человек, или Бог.
Ом мани падме хум (также Ом мани пеме хум; санскр. ओम् मनि पदेम् हुम) — вероятно, одна из самых известных мантр в буддизме Махаяны (особенно характерная для ламаизма), шестислоговая мантра бодхисаттвы сострадания Авалокитешвары. Зачастую её буквально переводят как «О! Жемчужина в цветке лотоса!». Мантра в особенности аcсоциируется с Шадакшари (Шестируким) — воплощением Авалокитешвары и имеет глубокий сакральный смысл.
Эта мантра наделена множеством значений. Все они сводятся к объяснению смысла совокупности сакральных звуков составляющих её слогов. Сама мантра редко интерперетируется в значении, обусловленном её буквальным переводом.
Мистическая формула, или мантра, Ом Ма Ни Пад Мэ Хум является мантрой бодхисаттвы Авалокитешвары. Она стала известна в Европе ещё в XIV в. через знаменитого путешественника, монаха-миссионера Рубрука1, который познакомился с ней во время своего пребывания в Монголии в 1254 г. Сейчас она известна многим и уже успела стать модной темой псевдонаучных дискуссий2.
Однако тантрическая сущность её едва ли известна даже тем, кто усвоил её историческое и филологическое значение. В настоящей статье мы пытаемся, опираясь главным образом на тибетские источники, раскрыть смысл этой мантры, тот смысл, который придают ей сами буддисты.
Как мы уже говорили, Ом Ма Ни Пад Мэ Хум является мантрой бодхисаттвы Авалокитешвары, которого буддисты почитают как воплощение сострадательной мысли всех будд трёх времён. По методу, который бодхисаттвы применяют для спасения живых существ из круговорота сансары, они подразделяются буддистами на три группы. Бодхисаттвы первой группы утверждают, что ради спасения сансары необходимо совершенствоваться до полного слияния с нирваной, ибо, будучи нирванистическим существом и обладая божественной мудростью, можно легко и эффективно осуществить дело спасения сансарных существ. Они являют собой мысль бодхи, подобную царю, и наибольшее внимание уделяют самосовершенствованию. Бодхисаттвы второй группы являются воплощением мысли бодхи, подобной лодочнику. Они утверждают, что должны вступить в нирвану со всей сансарой вместе, словно лодочник, отправляющийся на другой берег реки со всем своим имуществом. Третья группа бодхисаттв является воплощением мысли бодхи, подобной пастуху; бодхисаттвы этой группы считают своим долгом уйти в нирвану самыми последними, как пастух, идущий на отдых лишь после того, как загонит своё стадо на скотный двор. Представителем этой последней группы бодхисаттв и является Авалокитешвара.
Шесть букв мантры Авалокитешвары произносятся, как утверждают тантристы, ради блага и во спасение шести видов живых существ, которые обитают в одной из областей сансары, известной под названием камадхату ('dod khams), т.е. в области, где господствуют желания и страсти. В буддийской мифологии эта область представлена шестью странами с их обитателями:
страна 33-х небожителей, управляемая царём Индрой;
страна асуров (полунебожителей), проводящих всё своё время в войнах;
страна живых существ, называемых людьми, – единственное место, где возможно совершенствование до нирваны;
страна животных, высших и низших;
страна претов, или, по определению профессора Розенберга, вечно голодных демонов;
страна 18-ти различных адов.
Простое повторение мантры, по убеждению тантристов, не даёт максимального результата, хотя и приносит известную пользу. Как они утверждают, при таком повторении необходимо последовательное йогическое созерцание букв-символов и размышление над их значением. В данной статье мы считаем возможным поместить метод такого созерцания.
При чтении мантры йогин должен созерцать следующее.
Буква Ом создаёт во внутреннем видении тело бодхисаттвы Авалокитешвары белого цвета, очищающего все греховные остатки йогина, и тот обретает силу увести страну 33-х небожителей во главе с царём Индрой в нирвану.
Буква Ма создаёт во внутреннем видении тело будды Вайрочаны3 синего цвета, очищающего грехи, совершённые языком, и йогин обретает силу увести страну асуров в нирвану.
Буква Ни создаёт тело будды Ваджрасаттвы4 белого цвета, очищающего грехи, собранные сознанием, и йогин получает силу увести страну людей в нирвану.
Буква ПАД создаёт тело будды Ратнасамбхавы5 жёлтого цвета, очищающего грехи, собранные через антибуддийские знания, и йогину предоставляется возможность освободить страну животных.
Буква МЭ создаёт тело будды Амитабхи6 красного цвета, который уничтожает клеши как источник всех грехов, и йогин обретает право на избавление от мук страну претов (голодных демонов).
Буква ХУМ создаёт тело будды Амогхасиддхи7 зелёного цвета, полностью уничтожающего ошибки и грехи, проникающие через знания, и вообще все кармические грехи, и йогин обретает право ликвидировать все застенки 18-ти адов. Он становится праведником среди родственников и друзей.
На таких мыслях должен сосредоточиться йогин, читая мантру, и, таким образом, практикуя углубление мысли, должен дойти до состояния самадхи, когда мысль, на которую усиленно направляется внимание, начинает занимать всё сознание, вытесняя из него остальное содержание (см. "sPhyan ras gzigs kyi sgrub thabs" и "Jig rlen mgon po phyag na pad dkar kyi mngon rtogs").
Мантра Ом Ма Ни Пад Мэ Хум – древнейшая из мистических формул буддийского тантризма. Факт её появления связан непосредственно с проповедями самого Будды, и то, что она имеется в особом разделе Ганджура, известном под названием Жуд (rgyud), лишний раз убеждает в этом. Известно, что у ранних махасангхиков было особое собрание мантрических формул в их "Дхарани-питаке"; также и "Манджушримулакальпа", появившаяся, по мнению некоторых авторитетных учёных, в I в. н.э., содержит мантры и дхарани, а также многочисленные мандалы и мудры. К этому же периоду, вероятно, относится дхарани Ом Ма Ни Пад Мэ Хум, однако, трудно сказать, насколько она была разработана в то время в философско-мистическом плане.
Во всяком случае, как считают специалисты, буддийская тантрическая система выкристаллизовалась в определённую форму к концу III в.н.э., как это видно по хорошо известной тантре Гухьясамаджи (gSang b'i 'dus pa), которая относится к самой высшей из четырёх систем буддийского тантризма. Но тантра Авалокитешвары, т.е. мантра Ом Ма Ни Пад Мэ Хум, относится ко второй системе снизу (spyod rgyud). Если предположить, что первоначально были созданы более простые системы тантры, то следует признать, что тантра Авалокитешвары была разработана даже раньше, чем Гухьясамаджа. То, что она впервые проникла в Тибет вместе с возникновением тибетского алфавита, подтверждается множеством исторических сочинений. Например, в легендарной истории царя Сронцзан-гамбо, жившего в VII в. н.э., утверждается, что святой царь Сонгцен Гампо был воплощением Авалокитешвары, и в волосах его скрывалась голова одного из дхьяни будд – Амитабхи, которой, кстати, также завершается пирамида многоголового Авалокитешвары (см. "Ma ni bka' 'bum").
Этот деятельный царь сильно покровительствовал распространению учения Авалокитешвары и его тантры. Он же выдвинул и осуществил идею создания мельницы-мани в Тибете8. Эти мельницы до сих пор сохранились в народной традиции в качестве религиозного атрибута. Из Тибета мантра проникла в Монголию, где в 1254 г. с ней познакомился Вильгельм Рубрук.
Что касается теории Адибудды, проявлением которого являются пять дхьяни будд, мы должны заметить следующее: эта теория является неотъемлемой частью всех буддийских тантрических систем и считается коренным признаком, отличающим буддийский тантризм от индуистских и шиваитских тантр, в частности, от кундалини-йоги. Без глубокого понимания и тщательного научного анализа этой теории, непосредственно связанной с практикой йоги, немыслимо сколь-нибудь серьёзное изучение буддийского тантризма. Между тем европейские учёные с самого начала относились к буддийским тантрам с определённым пренебрежением, ошибочно считая, что они являются производными от упадочных форм позднейшей индуистской традиции и порочной практики, разрекламированной невеждами.
Пожалуй, первым европейским учёным, который сделал попытку реабилитации тантризма вообще, был Артур Авалон, но и он не смог освободиться от влияния индийской (шиваитской и индуистской) ортодоксии и находился под впечатлением того, что буддийские тантры являются лишь ответвлением индуистских тантр. Впрочем, позднее он несколько изменил своё мнение.
Действительно, основные положения буддийского тантризма разрабатывались в Индии между VII и XI в.н.э. такими великими буддийскими йогинами, как Луива, Тилопа, Мидрэва, Наропа и другими представителями ваджраяны. Их многочисленные мистические, философские и поэтические произведения были почти полностью уничтожены в то время, когда северная Индия подверглась нашествию мусульман. Однако уже в то время большинство тантрических сочинений было переведено на тибетский язык и бережно хранилось в живой йогической традиции, из поколения в поколение передаваясь от учителя к ученику. Те немногие отрывочные тексты, которые случайно попадали в руки европейским учёным, разумеется, не могли дать хоть сколь-нибудь полного представления о системе в целом.
Тем более, что, как мы уже говорили, теоретическая разработка в буддийском тантризме неразрывно связана с практикой йоги: получением посвящения и последовательным восхождением внутри системы. Вне системы, без йогического созерцательного опыта изучение философских положений буддийского тантризма весьма трудно, без правильного понимания этой системы невозможен никакой её критический или позитивный анализ с позиций современной науки.
Итак, в нашей небольшой статье мы попытались изложить некоторые сведения, касающиеся проблем буддийского тантризма в целом и, в частности, её древнейшей тантры бодхисаттвы Авалокитешвары и его мантры Ом Ма Ни Пад Мэ Хум. Помещая в печать статью на столь, казалось бы, специальную тему, как тантрическое значение древней мантры Ом Ма Ни Пад Мэ Хум, мы руководствовались следующими общими соображениями. В отличие от развитых европейских культур, где общечеловеческие ценности, развиваясь, имеют тенденцию дифференцироваться настолько, что подчас трудно отыскать корни того или иного жизненного явления, рост восточных культур всегда проходил в едином русле, и этим руслом была религия. Ярчайшим тому примером является тибетская культура, в которой духовные и даже материальные элементы были обусловлены религиозной жизнью.
Современная наука в её стремлении исследовать тибетскую культуру не должна упускать из виду указанной её особенности, ибо без анализа проблем, касающихся религиозной стороны жизни тибетцев, невозможны плодотворные исследования в частных областях тибетологии. Мы, со своей стороны, надеемся, что настоящая статья, основанием которой послужили первоисточники по философии буддийского тантризма, проложит начало более глубокой разработке вопросов, касающихся религиозного элемента культуры Тибета.
В заключение нам хотелось бы обратить внимание читателя ещё на одну деталь, обычно ускользающую от внимания исследователя. Почти во всех работах современных европейских и индийских учёных, в той или иной степени затрагивающих махаянскую или тантрическую теорию пяти дхьяни будд, последние постоянно и упорно отождествляются с пятью скандхами (phung po lnga). Между тем такого отождествления не существует ни в древних, ни в средневековых трактатах по Абхидхарме (Васумитры и Васубандху). В средневековых трактатах как индийских, так и тибетских авторов, особенно в системе Калачакры-тантры (Dus 'khor rgyud), есть материалы из Абхидхармы, но отождествления дхьяни будд с пятью скандхами там мы тоже не нашли; и вообще такого отождествления быть не может.
Налинакша Датта в статье "Buddhism in Nepal" (Bulletin of Tibetology, vol. III, № 2, 21 July, 1966, p. 42-43) пишет:
Адибудда саморождённый, и потому непальцы почитают его как Svayambhu. Он всегда в нирване и развит из шуньяты. Через его созерцание (meditation) появляются пять дхьяни будд, представляющих проявление (pravritti), a именно: Вайрочана, Акшобхья, Ратнасамбхава, Амитабха и Амогхасиддхи, являющиеся символами пяти элементов (скандх): rupa, vedana, samjna, sanskara и vijnana. Они, в свою очередь, своим знанием и созерцанием создали пять дхьяни-бодхисаттв – соответственно Самантабхадру, Ваджрапани, Ратнапани, Авалокитешвару, или Падмапани, и Вишвапани. Бодхисаттвы считаются творцами изменяющейся вселенной...
Другой индийский учёный – Bhattacharyya в своём предисловии к изданию Гухьясамаджа-тантры прямо пишет, что "пять дхьяни будд – это ни что иное, как пять скандх" (см.: Sri Guhyasamajatantra or Tathagataguhyaka, Introduction. Oriental Institute Baroda, 1931).
Буддизм рассматривает индивида – человека – как относительную, непрерывно меняющуюся и не имеющую постоянной сущности (основы) единицу сансарного бытия, т.е. обусловленную единицу, состоящую из конфигурации пяти элементов бытия (скандх), куда входят:
1. Чувственные (форма) – gzugs kyi phung po – rupaskandha;
2. Ощущения – tshor ba'i phung po – vedanaskandha;
3. Представление (различение) – 'du shes kyi phung po – samjnaskandha;
4. Волевые акты и другие способности, т.е. психические элементы и прочие (элементы-движители) – 'du byed kyi phung po – samskaraskandha;
5. Чистый контакт или общее понятие сознания (без содержания) – rnam shes phung po – vijnanaskandha.
Физические элементы личности, включая её внешний мир, внешние объекты, представлены в этой классификации одной статьёй – чувственное. Нечувственные распределены среди других четырёх. Но наиболее обычным делением всех элементов будет деление на чувственное (форма и др.) – rupa, сознание – психика (дух – caitta – citta) и силы (samskara), включающие в себя психические способности и общие силы. Психические способности распределены по всем психическим группам и подведены под категорию духа (сознания); общие силы или энергии стоят на отдельном месте (citta-viprayukta-samskara) (см.: F.I. Stcherbatsky. The Central Conception of Buddhism).
У каждого сансарного несовершенного индивидуума имеется пять клеш9, которые являются источником всех греховных деяний человека. Индивид, действующий в сансаре, в борьбе за существование актуализирует свои клеши через пять скандх. Все они (клеша) содержатся в самом последнем, т.е. пятом, элементе – в сознании (vijnana). Йогин в тантрической практике посредством медитационного (созерцательного) процесса сосредотачивается на внутреннем видении.
Он видит, слышит посредством чистого сознания: в это время как бы выключаются остальные четыре скандхи, но как вспомогательный элемент действует волевой акт. Посредством этой медитации индивид очищает своё сознание от указанных клеш, а место их занимают пять трансцендентных мудростей или пять дхьяни будд. Индивид носит в себе божественную частицу в виде vijnana, благодаря которой он постоянно (бессознательно) стремится от низшего к высшему, т.е. от сансары к нирване.
Как утверждают буддийские тантристы, посредством йогической практики (медитации) ищущий очищается от клеш, которые он носил в себе с безначального времени, а в своё очищенное сознание водворяет на место клеш пять цветов самбхогакаи, или пятицветную радугу трансцендентальной мудрости Адибудды, т.е. пять дхьяни будд, и тогда он достигает просветления и мир объективный и субъективный он видит без сансарных условностей, в его сознании отсутствует двойственность вещей. Таким образом, пять дхьяни будд не являются символом не только пяти элементов, но и символами пяти клеш они также не являются.
В той же статье Налинакша Датта говорит, что "настоящий мир является творением Авалокитешвары". Видимо, он написал эту фразу под влиянием брахманской космологии и принял Авалокитешвару за Ишвару или Брахму. Ни в одном буддийском тексте нет упоминания о начале мирового процесса, везде и всюду твердят о безначальном волнении дхарм. Споры между различными направлениями школы вайшешиков были только о конечности или бесконечности безначального волнения дхарм, т.е. сансары.
Далее он пишет: "Будда в человеческом облике, Шакьямуни, появился как его (т.е. будды Амитабхи – Б.Д.) посланец (instructor)". Возможно, в непальском буддизме и имеется такое грубое определение будды в человеческом облике, написанное для профанов, но в общей концепции Трёх Тел Будды (дхармакая – chos sku, самбхогакая – longs sku и нирманакая – sprul sku) будда в человеческом облике (Шакьямуни) является буддою нирманакаи, т.е. явленным буддой, обладающим (sambhoga) сущностью закона (dharmakaya).
Эта мантра наделена множеством значений. Все они сводятся к объяснению смысла совокупности сакральных звуков составляющих её слогов. Сама мантра редко интерпретируется в значении, обусловленном её буквальным переводом: «О жемчужина, сияющая в цветке лотоса!».
В частности, Далай-лама XIV поясняет, что мантра олицетворяет собой чистоту тела, речи и ума Будды. Второе слово (мани — «драгоценность») соотносится с бодхичитта — стремлением к Пробуждению, состраданием и любовью. Третье слово (падме — «цветок лотоса»), соотносится с мудростью. Четвёртое слово (хум) олицетворяет неделимость практики (метода) и мудрости.
У данной мантры имеется собственное название, а именно «Шестислоговая»,[источник не указан 1369 дней] которое традиционно объясняется способностью шести слогов мантры спасать живых существ от рождения в шести юдолях сансары (адских миров, мира голодных духов, мира животных, мира людей, мира полу-богов, мира богов), при этом каждый слог символизирует определенный мир. Практика чтения «Шестислоговой» с целью освобождения живых существ отражена, в частности, в тибетской практике начитки дхарани «Практика небесной активности Авалокитешвары». Другим, гораздо более распространённым просторечным обозначением этой мантры является «мани», под каковым именем она широко известна и используется тибетскими и монгольскими буддистами.
Комментариев нет:
Отправить комментарий