Натэлла Сперанская: Инициация

Давая определение «инициации», Юлиус Эвола исходил из традиционной теории множественных состояний бытия, согласно которой модус человеческого состояния является лишь одним из числа возможных.

Итальянский мыслитель подчеркивал разницу между «посвященным» («инициированным») и сверхчеловеком, поясняя, что сверхчеловек означает не что иное, как «крайнее и проблематичное увеличение мощи вида «человек», тогда как посвященного более нельзя относить к человеческому виду, поскольку он перешел в иное состояние бытия, не смотря на то, что внешние изменения могут быть самыми незначительными. Эвола сравнивает сверхчеловека с титаном, а посвященного – с богом Олимпа. Мы должны обратить внимание на изначальное наличие Великих (олимпийские мистерии) и Малых Мистерий (деметро-хтонические мистерии Великой Матери; посвящение в Логос Кибелы), которые в некоторых случаях являли собой две противоположные формы инициации. Примером тому может послужить посвящение высшей касты в доктрину нерастворимости, которая всегда оставалась недоступной для низших каст. Эвола приводит этимологическое значение инициации как «нового начала» («положить новое начало»), что подразумевает собой, как мы уже отметили, переход в другое состояние бытия, но, кроме того, переживание «второй смерти», позволяющей говорить буквально о достижении бессмертия, или «состояния необусловленности».

Инициациатическое состояние, в отличие от мистического, носит не экстатический, а энтазический (от entasiz – букв. «вхождение внутрь в себя»), подлинно ноэтический, активный характер, чем и обусловлено движение к центру, аннулирующее онтологическую дистанцию между принципом «Я» (Атманом) и самим Бытием. Необходимым условием посвящения Рене Генон считал прикрепление к традиционной регулярной организации. В свою очередь Юлиус Эвола допускал возможность инициации без контакта с соответствующей организацией, и утверждал, что в редких случаях есть иные способы достижения разрыва уровня (итал. la rottura del livello). Например, вследствие аскетической практики (которую Эвола никоим образом не связывал с истязанием плоти, характерным для религиозных учений), способной привести к «схождению» и укоренению в человеке горней силы». Эвола говорит о вертикальной передаче, т.е. передаче не через инициатическую цепь, а посредством встречи нисходящей и восходящей сил; иными словами, в этой «точке» происходит слияние эманационных потоков проодос (Πρόοδος ) и эпистрофе (ἐπιστροφή). Их встреча «открывает путь к инициатическому развитию и реализует предпосылку для самостоятельного изменения своего состояния», - подытоживает Эвола.

Инициатическое знание (=ноуменальное знание) означает обретение intuitio intellectualis, или «интеллектуальной интуиции», отличающей посвященного от мистиков всех мастей, как правило, принимающих свои субъективные, чисто человеческие состояния, за достижение надчеловеческого модуса бытия. Ноуменальное знание (к коему мы, вне всяких сомнений, относим, прежде всего, знание, принадлежащее Великим Мистериям) эзотерично, ибо недостижимо для человека с профаническим восприятием. Эвола утверждает, что «эзотеризм имеет дело не с монополизированными и искусственно скрываемыми знаниями, но с истинами, которые становятся очевидными лишь в случае достижения определенного уровня сознания, отличающегося от сознания обычного профана или простого верующего. Когда говорят, что эзотерические истины скрывают в «тайне», это означает лишь то, что, если открыть их обычному человеку, они могут утратить свою истинность или даже приобрести смертельно опасный характер. Именно это стало причиной казни некоторых посвященных, нарушивших это требование (типичным случаем является убийство Аль-Халаджа в исламе); никто не отрицал достигнутого ими статуса, речь шла не о «ереси», но о практических прагматических соображениях. Типичное изречение по этому поводу гласит: «Да не потревожит знающий своим знанием умы незнающих». Этого правила всю жизнь строго придерживал Генон, в чьих работах мы при всем желании не сможем найти ни содержания метафизических доктрин, полученных им при посвящении, ни информации о высшей центре, контакт с которым позволил его интеллектуальной интуиции совершить энтазический поворот. Еще в пору интереса к оккультным наукам, Генон усвоил аксиому, провозглашенную Элифасом Леви: «Знать, сметь, желать, молчать».