Вся стаття - ниже:
Девочка, с которой ничего не случится
Мир будущего (ясно, коммунистического), описываемый в произведениях лучшей советской фантастики, будь то мир Полдня Стругацких, или мир Ефремова, или мир, где живет булычевская Алиса Селезнева, наверное, особенно привлекателен тем, что он дружелюбен. Дружелюбие - неотъемлемая черта этого мира, сам его воздух пропитан неподдельной, искренней доброжелательностью. И, наверное, именно это - то, о чем мы особенно тоскуем, говоря о «будущем, которое мы потеряли». Не все мечтают о космических полетах, далеко не всем нравится коммунизм, идея общественного воспитания детей многих приводит в ужас. Но сама атмосфера, царящая в мире Полдня, не может не притягивать.
Это особенность именно советской фантастики (собственно, сами Стругацкие это подчеркивают, описывая путешествие Саши Привалова в вымышленное будущее). В произведениях западной фантастики, как бы чудесен и продвинут ни был мир будущего в техническом отношении, той безмятежной «полуденной» атмосферы не встретишь. Ну, хорошо: я не встречал, ОК? Даже в самых теплых и обаятельных книжках, вроде «Заповедника гоблинов», теплая атмосфера книги - это атмосфера вполне реального американского кампуса. Со всеми его подковерными интригами и борьбой за гранты.
В детских книжках эта атмосфера принимается как данность. Папа за Алису, конечно, волнуется, родители всегда волнуются. Но, в самом деле, что может случиться с ребенком в Солнечной системе в конце двадцать первого века? Взрослые доброжелательны и заботливы. Машины надежны и послушны. Инопланетные хищники и сказочные драконы приручены. Нет, что-нибудь, конечно, случиться может, и непременно случается, иначе про что же книжка. Космические пираты. Хулиганы-волки. Злой волшебник. Но все это - там, за пределами мира. На далеких планетах (вне обжитой Вселенной и действия общих космических законов). В далеком доледниковом прошлом. Там, не здесь.
Многие, кажется, наивно полагают, будто именно такой была жизнь в самом СССР. Солнечной, безмятежной, доброжелательной и безопасной. И переносят сказочное будущее в не менее сказочное прошлое, и тоскуют о стране, которую мы потеряли. Это, конечно же, не так. К примеру, у того же Крапивина можно найти широкий (хотя и далеко не полный) набор всего, что МОГЛО случиться с ребенком в ХХ веке. От самодура-директора и дворовых хулиганов, и до папы-садиста или жестокого воспитателя в детдоме.
Это не отменяет того факта, что советские писатели описывают добрый мир будущего так, будто знают, о чем говорят. Ну, то есть выдумать-то можно все, что угодно, а вот описать так, чтобы в это поверили, что это не просто декларация: вот, мол, через четыре года здесь будет город-сад! - а что на самом деле да, будет, - для этого надо самому верить и, в общем, представлять, о чем говоришь.
Когда читаешь Стругацких, становится несколько понятней, на чем основана эта всеобщая доброжелательность. Нельзя сказать, что люди Полдня между собой не цапаются. Еще как цапаются, иногда даже и морды бьют! (Обратите, кстати, внимание, как легко и непринужденно Юра из «Стажеров» решает проблему дракой. Современному европейцу такое, скорее всего, и в голову бы не пришло, да и русский мальчик "из приличной семьи" тоже бы призадумался). Нельзя сказать, что они не конкурируют. Но! Они не конкурируют за ресурсы низшего уровня. В «Далекой Радуге» это очень хорошо показано. Ученые ожесточенно делят главные дефицитные ресурсы - энергию, оборудование, необходимые для ведения научных экспериментов. Но при этом никому не приходит в голову бороться за еду, комфорт или безопасность. Напротив, когда приходит опасность, все начинают бороться за то, чтобы обеспечить безопасность окружающих. Конкуренция идет не за то, чтобы спастись, а за то, кто останется, чтобы спаслись другие. Самые эгоистичные поступки, которые совершают жители Далекой Радуги в этой ситуации - это спасти свою девушку (бросив чужих детей) и протыриться на корабль, куда взрослых не берут, ради того, чтобы твой ребенок не остался без мамочки. И то, и другое по нашим меркам, в общем, вполне простительно, и где-то даже достойно уважения. Но групповой эгоизм, который в нашем мире зачастую рассматривается как единственная приемлемая форма альтруизма (фразы-маркеры: «А он(а) тебе кто, что ты о нем/о ней заботишься?», «А какое тебе-то дело до ...?» ), в мире Полдня неприемлем так же, как в нашем мире - личный эгоизм. Чужого ребенка, безусловно, важнее спасти, чем свою девушку, потому что этот ребенок должен быть твоим в той же степени, что и она.
И вот тут мы упираемся в причину того, отчего мир Полдня и прочие советские миры будущего именно таковы.
Если в западной фантастике трудно или невозможно найти атмосферу, аналогичную атмосфере мира Полдня или книжек про Алису, это не значит, что в западной литературе ее вообще нет. Ее легко найти во многих детских книжках. Мне так, с ходу, пришел в голову «Маугли». Казалось бы, где Киплинг, а где светлое коммунистическое завтра, и тем не менее принцип тот же: достаточно произнести волшебные слова, «Мы с тобой одной крови, ты и я!», и мир становится добрым, безопасным и заботливым. В советском мультике это здорово показано. Да, заклинание не действует на неразумных тварей, вроде пчел и бандер-логов, на чужаков, вроде диких собак, на отщепенцев, вроде Шер-Хана, и на людей, однако все разумные и вменяемые существа - все, с кем в основном и приходится иметь дело растущему Маугли, - на него откликаются. В некоторых других детских книжках (не во всех) мир просто безопасен по умолчанию. Все опасности - вовне, а вот тут, здесь и сейчас, опасностей нет. Во всяком случае, опасных существ точно нет. Ну, не считая Слонопотама, в которого никто не верит, кроме пугливого Пятачка.
То есть вот этот мир, теплый, добрый и безопасный, - это, собственно, мир ребенка. Точнее - это образ Дома, образ Семьи, большой, теплой и дружной семьи, где никто никому не причинит зла, и самое плохое, что можно сделать друг другу - это не поделить конфету (а конфета, ясен пень, это не просто еда, это удовольствие куда более высокого уровня). То есть сам ты еще можешь набедокурить, но извне, от ближних, зла здесь ждать не приходится. Тебе, конечно, может влететь, но потом тебя непременно приголубят, утешат, простят и загладят твою оплошность.
Понятное дело, что не всем так повезло с семьей, и мало у кого оно на самом деле так и было в полной мере. Однако архетип Дома и Семьи, места, где тепло и безопасно, и откуда уже можно смело выходить на поиски приключений (потому что потом всегда будет, куда вернуться, чтобы залечить ссадины и зализать раны), прошит у каждого по умолчанию. Вот об этом-то, мне кажется, мы и тоскуем, читая про мир Полдня. Именно это ощущение большой и дружной семьи, где не все обязательно друг с другом знакомы, но все по умолчанию неравнодушны, доброжелательны и окажут поддержку, писали и Булычев, и Стругацкие и, кажется, Ефремов (по-моему, Ефремов в меньшей степени, но не могу сказать, с детства не перечитывал).
Собственно, этот образ общества как большой семьи советские фантасты взяли не с потолка. Им так или иначе пронизана вся советская риторика, вся идеология и пропаганда: «великая семья народов», «наш коллектив - большая дружная семья», «наш вождь - отец», «дедушка Ленин»... Он значительно старше Советской России: «царь-батюшка» тоже не на ровном месте взялся. Но советские фантасты описывали общество будущего так, как если бы этот образ действительно воплотился в жизнь.
На самом деле, если так подумать, с семьей не все так однозначно. Семья поддерживает, семья оберегает - но она же и ограничивает. И там еще много всяких интересных штук вылезает, если начать копаться всерьез. Например, о-го-го какие проблемы с личными границами. Но я сейчас просто не хочу рассуждать на эту тему - порассуждайте сами, если кому интересно.
Вот, собственно, что мерещится тем, кому в «Космо...олухах» чудится мир Полдня или нечто подобное. Никакого мира Полдня там, конечно же, нет. Мир за стенами корабля довольно жесток и враждебен и уж, во всяком случае, вполне равнодушен. Там, вовне, никого из них не ждут - не только Дэна, но и Станислава, и Веньку, и Теда, - собственно, только у Полины - мама, да и та хочет не столько, чтобы у дочки было все хорошо, сколько чтобы дочка соответствовала ее представлениям, а от этого тоже не очень-то уютно. Снаружи темно, страшно, война, вьюга и поземка. Зато тут, внутри, печка (пусть виртуальная), диванчик, плед, кошка и запас сгущенки. И, главное, те, кому ты небезразличен. А значит, все как-нибудь уладится.
Потому, собственно, и Алексей так отчетливо не вписывается и не впишется никогда. Не потому, что он сам по себе какой-то противный, «инженер и трус, буржуй и несимпатичный» (это просто лишний повод его не принимать). А потому, что он пришел, рассчитывая на нормальные рабочие взаимоотношения. И честно пытается их поддерживать (потому что туповат и не умеет отслеживать обратную связь). А у них тут семья. И он пытается выдвигать претензии сотруднице, а на него смотрят, как на больного: это ты на сестренку папе собрался официальную жалобу подавать? Идиот. Это ты с братом намерен социалистическое соревнование устраивать? Псих какой-то. Он, как нормальный, принес себе пива, чипсов и орешков - ну, потому что взрослые люди, хотели бы, сами бы купили, логично? - а на него смотрят волком, потому что не поделился, а что, об этом нужно специально просить, да? Если нужно специально, тогда нам этого вообще не надо, это ж все равно, как ты домой пакет пряников принес, и либо это на всех, либо это не дом, а коммуналка какая-то. Ну, в таком вот аксепте.
Кстати, не факт, что любой нормальный небольшой экипаж по тому же принципу не строится. То есть либо там Дом и Семья (внимание, лопата: не обязательно дружная), либо они много не налетают.
http://kot-kam.livejournal.com/967995.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий