Философ, о котором знают многие образованные люди, оказался не упомянут на страницах сборника о «философских поколениях». Словно его и не было.
Поэт, считающийся одним из лучших сетевых авторов, не вошел даже в лонглист поэтической премии.
Писателя обошли вниманием на конференции, посвященной творчеству как раз его поколения.
Имя художника, который не явился на банкет, заболев коронавирусом, ни разу не прозвучало в ходе многочисленных тостов, с которыми выступали его друзья, единомышленники, коллеги.
Как следствие у проигнорированных, а также у их близких или учеников – огорчение, расстройство, травма. Но подождите! Все случилось в полном соответствии с правилами игры. Чтобы кто-то обрадовался, что его упомянули, должен быть тот, кого не упомянули. На этом зиждутся институции всех времен и формаций.
Кто-то просто должен быть забыт, не учтен, не охвачен. Это следует и из необъятности всех одаренных, творческих людей, наличествующих на текущий момент. Сейчас ведь не пушкинские времена, когда поэтов и художников можно было пересчитать по пальцам, а философ был и вовсе один.
Вас не упомянули и вы огорчились. При этом вы не можете не понимать, что забытые и неучтенные непременно будут. И что среди забытых и неучтенных будут те, кто ни в чем вам не уступает. По масштабу своего таланта, например. Стало быть, вас волнует, что именно вас забыли и проигнорировали. «Забыли бы лучше кого-нибудь другого!» – подразумевает ваше огорчение. Но если этот «другой» ничем не хуже вас, это тоже будет несправедливо. Или желание быть в заветных списках так велико, что это уже мелочи?
Люди, не нашедшие себя в почетных и престижных перечислениях, хотя они как минимум равновелики тем, кого перечислили, чувствуют себя ранеными в самое сердце.
А ведь возможно совершенно иное, куда более спокойное отношение. Более того, возможен даже целый жизненный девиз, если не сказать моральная максима: "Если уж кому-то суждено быть забытым, пусть это буду я".
Что мешает жить, исходя из этого принципа?
Попробуем набрать аргументов в его пользу.
Во-первых, это благородно. Мы же, скажем, пропустим женщину, чтобы она первой вошла в вагон поезда. Даже если время поджимает и состав вот-вот тронется. Впрочем, этот аргумент не будет мотивирующим. Нельзя поступать определенным образом по причине того, что это благородно (считается благородным). Благородный не считает, что поступает благородно, он полагает, что совершает естественное, само собой разумеющееся.
Во-вторых, в согласии быть забытым и неучтенным есть своего рода вызов. Вызов системе, возводящей несправедливость в норму или, как минимум, с ней мирящейся. Равно как и вызов страху. Страху не получить одобрения, за которым стоит другой страх – страх быть самим собой.
В-третьих, согласный оказаться вне почетного списка в состоянии, стало быть, продержаться, выстоять без столь существенной меры поддержки. А когда можешь обойтись без чего-то существенного, его существенность оказывается преувеличенной.
То, что нас не уязвляет, делает нас сильнее. Меня не упомянули, но я не расстроен: не так ли утверждают свою свободу? Будучи расстроенным, я бы определялся миром, где упоминание – радость, а забвение – горе. В свою очередь, обойденный вниманием, но воспринимающий это спокойно, я не сводим даже к самому себе!
Если кто-то только смеется в ответ на то, что не влез в слишком тесный, чтобы вместить всех, вагон, так ли важен пункт назначения, куда отправился поезд?
В-четвертых, кем каждый из нас вправе пожертвовать? По большому счету, только собой. Причина проста: себе мы в известном смысле принадлежим. Мы даны себе в распоряжение. А другой человек нам не принадлежит, и распоряжаться мы им не вправе. Поэтому если дело обстоит так, что кому-то придется остаться за бортом, хотя все равны (равновелики), то прыгать в холодную воду нам.
Раньше, когда пусть и нельзя было ничего делать, но зато можно было пафосно говорить, в ходу было выражение: «Кто же, если не я?» Сейчас, в эпоху не знающей берегов самореализации, оно забыто, но если бы его и вспомнили, то истолковали бы так: «Кто, если не я, заслуживает комплиментов, премий, упоминаний?» Разумеется, это не имеет ничего общего с первоначальным значением, близким к формулировке Джона Донна, что не надо притворяться глупцом и спрашивать, по ком звонит колокол.
В пятых, это интересно. Ну, перечислили бы вас среди других достойных коллег, у вас потеплело бы на душе и пошли бы вы, довольный, пить пиво или коньяк. Скука и рутина. Другое дело, когда всех назвали, а вас забыли. Вот это приключение! Вот это шанс! «Какой еще шанс?» Шанс – назовем это так – предельного отстранения от хода вещей.
Ты ожидал, что тебе воздастся и тебе воздалось. Можно дальше продолжать свою дрему. Но вот что-то пошло не так. Ты ожидал, а тебе не воздали. Так и проснуться можно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий