1
За прошедшие тысячелетия человек стал самым организованным животным на планете. В отличие от остальных видов, ограниченных участком биогеоценоза в который они вписаны, человек распространил свою среду обитания в самые экстремальные уголки планеты, приспособившись к самым различным условиям и изменив среду своим присутствием. Каждый вид растений, насекомых, животных или микроорганизмов движим общим и единым экспансионистским императивом развития в пространстве и времени, но для абсолютного большинства из них границей расширения становятся пределы вмещающего ландшафта, климатической зоны, планеты. Даже если популяции живых организмов в состоянии преодолеть географическое препятствие, такое как пролив или горный хребет, преодолеть естественную ограниченность ресурса, ёмкость биогеоценоза, они не способны.
Человек – единственный биологический вид, который научился организованно преодолевать эти пределы и ограничения. Наделив человека весьма эффективным инструментом – разумом, Природа дала ему возможность выйти из животного мира, стать на ступень выше. Человек воспользовался этим шансом и покорил Землю, следуя Её безусловному приказу: расти и эволюционировать. Отдавая этот приказ, Природа снабжает живые существа всем необходимым для этого.
Если бы человек оставался только особым видом высокосоциализированного животного, он бы остановился на реализации простых потребностей: безопасности, пищи, размножения, поддержания стабильности социума. Человек давным давно имеет в своём распоряжении материальный и организационный ресурс, который во много раз перекрывает уровень, необходимый для удовлетворения этих животных надобностей. Избыток природной силы, который мы смогли приобрести за счёт эволюции, мы вкладываем в культуру, искусство, познание – и это именно та деятельность, которая укрепляет человечество как целое, как единый сложный глобальный социум, состоящий из взаимодействующих подсистем.
Мы расширились до границ планеты, заселив континенты. Мы также подошли к некоторому пределу в науке, миропонимании, социальной организации, рост через который невозможен без качественного превращения. Глобализация – это не только и не столько взаимопроникновение мировых экономических систем и государств, сколько слияние разнообразного и всякого человеческого опыта в глобальную плавильную печь, в которой уже любой и каждый человек влияет на трансформации, происходящие в каталитических гиперциклах планетарного сознания.
Тем не менее, ёмкость нашего глобального биогеоценоза, биосферы Земли, ограничена. Динамика количественного роста человечества, даже с учётом периодически происходящих структурных реконцентраций в более организованные, и потому более ёмкие социальные и производящие системы, показывает, что планета вряд ли сможет обеспечить население пищей и пресной водой уже в течении обозримого будущего. Ещё с меньшим оптимизмом в таком ракурсе можно рассуждать об их качестве, или о сохранении сколь-нибудь приемлемого экологического равновесия. Мы оказываемся запертыми на своей планете в ожидании, пока некий глобальный катаклизм, мор или мировая война не проредят истоптанные континенты.
2
Когда-то давно человечество уже стояло перед подобной проблемой. Общества первобытных собирателей и охотников, живших тем, что давала им их среда обитания, размножились настолько, что скорость воспроизводства ресурса оказалась ниже потребностей племён. Люди тысячелетиями жили как охотники и собиратели, и это был единственный способ существования, который они знали. Но этот способ уже не был гарантией выживания.
Тогда среди них появились те, кто взял в руки палки-копалки и начал рыхлить землю и те, кто ловил животных и держал их у себя. Наверняка, для собирателей-охотников, с их проверенным тысячелетиями опытом, такой способ существования был безумием: зачем с большим трудом зарывать зёрна в землю, или тратить силы на прокорм овец, когда их можно употребить здесь и сейчас? Явно, эти люди спятили.
Но землепашцы и скотоводы, наглотавшись насмешек и пота, победили, пережив и голод и похолодание, вызванное пришедшим ледником. Человек, который научился простому действию – мотыжному труду, вдруг переходил из истощённого мира собирателей, в неизведанный, безлюдный и полный ресурса мир земледелия. Вокруг были огромные невозделанные равнины и леса, которые можно превратить в пашню, необозримое пространство для развития технологии и изобретательства инструментов, новые возможности роста и новые социальные отношения. Насколько узок, разведан и изъеден был мир для собирателя, и насколько широк, неизведан и богат был мир для земледельца, стоящего рядом с первым!
Сейчас мы, столкнувшись с проблемами глобального масштаба, с предельной сложностью микро- и макро- миров, с парадоксальностью человеческого сознания, находимся в положении тех же собирателей-охотников. Огромный опыт, приобретённый нами за последние тысячелетия, который человечество повесило себе на грудь как заслуженную медаль, может быть не просто бесполезным в новой эпохе, а может висеть жёрновом на шее, сковывая рывок через Предел.
3
Мать-Природа, наделив нас многими способностями и неутолимой жаждой роста, толкает нас дальше. Подарив нам разум и волю, она расширила пределы Вселенной, доступной нашему обитанию, действию, знанию. Так же, как однажды мы упёрлись в границы биоценозов и превзошли их, превзойдя себя; так же, как однажды мы достигли предела в нашем миропонимании и превзошли его, изменив себя; так же нам следует поступить и сейчас. Врата в новый мир не стоят в древних пещерах Тибета, не коагулируются в сверхсовременных нанолабораториях и не сверкают астральным энергоинформационным порталом. Новый мир – это новое миропонимание и новое миросовершение, в которое можно и нужно перейти с того места, где каждый из нас находится здесь и сейчас. Новый мир – не для избранных, но для избравших. Для тех, кто предпочёл рывок через предел и через самих себя в небезопасное неведомое существованию в пока ещё относительно комфортных пределах. И это может оказаться единственным путём к спасению.
Экспансионистский императив толкает человечество в Космос. В межзвёздное пространство, в котором третья планета от Солнца – не более чем пылинка; в космос сознания, неизведанные пространства психосоматических состояний, которые страшат обывателя и вызывают нервную агрессию современных социальных систем. И тот и другой космос ужасает, и в том и другом космосе можно заблудится и погибнуть. Но так ужасает всякое великое знание, и на пути к нему жизнь может стать платой за великую возможность. К неизвестному не может быть готов никто, и совершение прыжка в Космос граничит с безумием и самоубийством для личности, но несовершение такого прыжка граничит с безумием и самоубийством для цивилизации.
Космос физический и психический – наша судьба. Но тех, кто готов испытать неизвестное, всегда мало. Тех, кто знает направление и метод, ещё меньше. Тех, кто будет успешен в своей работе, единицы. Путь знания устлан костями первопроходцев, но тот, кто прошёл на шаг дальше, чем предшественники, не может относится без уважения даже к тем, кто лишь нашёл ошибку, уплатив предельную цену. И дело не столько в героической смерти, сколько в полностью целенаправленной жизни, целиком потраченной на Преодоление. Те, кто не готовы вложить всю свою жизнь в этот космический рывок, вряд ли смогут преодолеть притяжение тёплого и строгого общества. Для набора Первой Космической Скорости нужна сила и безусловная решимость.
4
Осёдлые хозяева мира, особенно те, кто занят перепродажей и перераспределения малой и великой земной наличности, если и знают о стремлении в Космос, то относятся к нему не более как к сомнительной забаве, блажи непосед, на которой, тем не менее, можно подзаработать. Варианты осмысления и разрешения глобального цивилизационного кризиса, предлагаемые ими, разрабатываются и частично озвучиваются уже не первое столетие. В конце XVIII века скромный английский священник Т.Мальтус озаботился вопросом перенаселения и озвучил способы регулирования численности: воздержание, войны, эпидемии, голод. Его критики, например такие как В.И.Ленин, прокляли его за человеконенавистничество, но лишь заменили эпидемии и войны на «комплекс широких и прогрессивных социально-экономических преобразований» в качестве регуляторов рождаемости.
В современном мире существуют различные подходы к проблеме. С одной стороны – игнорирование, неспособность охватить суть и масштаб проблемы, или концепции «второго демографического перехода», следствием из которых может служить самоуспокоение в том, что население с ростом культурности и благосостояния интегрально приходит к паритету рождаемости и смертности. Это значит, что можно спокойно дожидаться этого счастливого времени равновесия, продолжая по инерции прежнюю деятельность и претерпевая трудности перехода.
С другой стороны, активная часть мировой элиты, имеющей рычаги воздействия на глобальные процессы, не собирается пускать дело на самотёк. Разработки членов таких влиятельных международных надгосударственных организаций, как Римский Клуб (А.Печчеи, Э.Ласло и др.), отражают широкое видение, более или менее разделяемое геополитическим бомондом, и говорят о стремлении к проактивному вмешательству в процесс воспроизводства населения. Теория «устойчивого развития» (sustainable development) предполагает планомерное ограничение экономического роста и «экологизацию мышления», но она кажется лишь адаптированной публичной версией теории «золотого миллиарда», которая предполагает более гуманные методы регулирования рождаемости и потребления для внутреннего круга, и менее гуманные – для внешнего. И эти теории, по множеству свидетельств, уже многие десятилетия подкрепляются по понятным причинам неафишируемой стратегической практикой.
Логика этих людей не так уж бесчеловечна, как им пытаются приписать в порывах демонизации. Несомненно, существует большая вероятность того, что неконтролируемые катастрофические события в слабоорганизованных обществах, вызванные экологическими проблемами, вызовут глобальный коллапс. Принимая неизбежность по меньшей мере локальных катастроф, видится вполне трезвая позиция в стремлении контролировать их с пользой хотя бы для части человечества, для самих себя. Между этими подходами к проблеме существует спектр теорий, например – «модерализм» белорусского философа А. Бурьяка, предписывающий рациональное ограничение (модерацию) потребностей человека и общества.
5
Каждую из активных стратегий можно оценивать на предмет «гуманности» или «справедливости» по отношению к человечеству. Но так или иначе, все они – стратегии консервации состояния цивилизации. Даже среди самых смелых умов мировой верхушки нет пассионариев, экспансионизм которых выходят за рамки территориальных, экономических и политических приращений. Нет постановки перед человечеством сверхзадач, которые исключают массовый каннибализм в условиях вероятной глобальной катастрофы. Эти люди не видят Космос, они видят в лучшем случае лишь стоимость космических программ.
Не последней причиной тому представляется предельная концентрация внимания на земном, мирском, человеческом, сущем, в пику космическому, небесному, божественному, должному. Суетливые движения торговцев, озабоченных барышом и оплачиваемым социальным статусом, легли в основу модели мировоззрения, которая существует сейчас в обществах в качестве «здравого смысла». Архетипически женские идеалы безопасности и заботы по хозяйству взяли верх над мужскими идеалами завоевания и подвига. Сиюминутные благодетели ценятся более, чем «злая» длинная воля, устремлённая за горизонт. В этом противопоставлении нет оценки вида «плохо-хорошо». В нём есть различение этих идеалов, проводящее демаркационную линию между человеческими намерениями, стремлениями, действиями, одна часть из которых должна быть уравновешена другой, чтобы Единое, которое они составляют, не теряло устойчивости.
Мелкие, короткие цели заставляют людей, общества, расы конкурировать, уничтожать друг друга. Сверхцель объединяет всех. Так было, когда люди перестали драться за случайно добытый кусок мяса и стали вместе охотится. Так было, когда мелкие роды объединялись в племена, чтобы выживать и побеждать. Так было, когда из местечковой гордости вырастали нации, объединённые общей имперской идеей. Во времена империй многие различия нивелировались, и единство было само собой разумеющимся состоянием. Как только великие цели исчезли из вида, сепаратизм расцвёл пышным цветом: те, кто ведёт тебя в движении, больше не нужны, они – враги и мучители; нужны те, кто облагораживает твою остановку, потакает в феерии разложения на составляющие. Немудрено: превращение тепла в работу требует осознанных усилий, в отличие расслабленного от купания в тепле, исходящим из разлагающихся социальных тел. Но у этой дегенеративной феерии очень короткий срок, после которого – темнота и холод.
6
Сейчас человечество вступает во время, когда императив роста и эволюции, которому следует каждое существо в этом мире, должен оплодотворить все накопленные знания, и превратить человечество в нечто качественно новое, сдвинув самосозерцающую стабильность в эволюционную даль, разрушив зеркальную скорлупу, которая сдерживает нас от движения в неизведанные пространства Космоса.
Движение в Космос – не прихоть отдельных людей. Это – закономерный выход биологической энергии за пределы состояния, которое более не может её вместить. Одна из аксиом теории нелинейных систем состоит в том, что самоорганизация-эволюция может происходить только при наличии постоянного притока энергии в открытую систему извне. Мы не сможем совершить своё движение, если мощность энергетических потоков, в суперпозиции которых существует человечество, не будет для этого достаточной. Мы быстро выдохнемся. Точно также, у нас нет другого выбора игнорировать этот мощный поток, если он наличествует, кроме как превратить «теплоту в работу», совершить эволюцию и самоорганизацию. Наши союзники здесь – все животные и растительные царства, которые с энтузиазмом заселят другие планеты, если человек, обладающий разумом и волей, поможет им в этом, совершив невозможное. Другой вариант – выпустить эволюционный «пар» в пространство, вместо того, чтобы превратить его в процветание и величие человеческого рода, можно считать по меньшей мере преступным бездействием и халатностью по отношению ко всему живому на Земле.
Это не является нашим выбором: двигаться вовне или оставаться на обжитых местах географических, психических или когнитивных ландшафтов. Если бы человечество имело такой выбор, мы бы продолжали умело выживать, как это делают опоссумы, или слаженно побеждать, как это делают львы. Наша судьба – Космос, и ригидность социальных систем, инертность психики или когнитивный тупик – не более и не менее препятствие для Полёта, чем технические сложности или плохая натренированность сознания. В превосхождении самого себя препятствие и враг играют столь же полезную роль, как инструмент и друг, и именно так следует рассматривать и тех и других – как средства к Превосхождению.
(ɔ) Егор Чурилов
http://cytadel.org/articles/o-namereniyakh/ru
Комментариев нет:
Отправить комментарий