Катафазис

В известном письме к Амфилохию Василий Великий писал: «Утверждая, что мы познаем Бога нашего в Его энергиях, мы отнюдь не обещаем того, чтобы приблизиться к Нему в самой Его сущности. Ибо если Его энергии нисходят до нас, сущность Его остается недосягаемой».
Учение о сущности и энергии нашло свое наиболее яркое выражение в догматическом определении Константинопольского собора 1351 года, которое можно свести к следующим шести, сформулированным А. Ф. Лосевым, тезисам: «1) Свет Фаворский не есть ни сущность Бога, ни тварь, но энергия сущности. 2) Энергия сущности нераздельна с сущностью и неслиянна с нею. 3) Энергия сущности нетварна. 4) Энергия сущности не вносит разделения в самую сущность и не нарушает ее простоты. 5) Имя «Божество» относится не только к сущности Божией, но и к энергии, т. е. энергия Божия тоже есть Сам Бог. 6) В сущности Божией тварь не может участвовать, в энергии же –может».

Тварь не может вместить всей полноты этих энергий, иначе бы она стала тем же, чем Бог является по существу.

Учение о божественной сущности и энергии, пусть и под другой терминологией, содержится и у Дионисия Ареопагита в его сочинении «О Божественных именах». Изложение и анализ этого известнейшего трактата сопряжены с большими трудностями, обусловленными, помимо глубины изложенных в нем умозрений, также и сложным, местами витиеватым языком.

Когда Дионисий говорит о Боге, то он всегда опирается на авторитет Священного Писания, которое называет «Речениями». «Совершенно ведь не подобает сметь сказать или подумать что-либо о сверхсущественной и сокровенной божественности помимо того, что боговидно явлено нам священными Речениями», – пишет он. Именно Священное Писание возвестило нам о непостижимости, недоступности и запредельности Бога для всего существующего. Однако Писание возвестило нам и то, что «Добро не совершенно непричастно ничему из сущего», но, имея только в Себе источник Своего сверхсущественного света, Оно проявляется «осияниями», возвышает, приобщает и уподобляет ими Себе священные умы в той мере, в какой они сами устремляются к Нему.

Преподобный Максим Исповедник говорит, что Бог познается не по Его сущности, «ибо она непознаваема», но по «Его выступлениям во-вне». В данном случае преподобный Максим под «выступлениями» подразумевает действия божественного промысла о всем сотворенном, благодаря которому оно существует и к которому стремится.

Началом и Источником божественности, по словам Дионисия, является Отец, а Сын и Дух Святой – произведениями или «побегами богорастения», своего рода цветами или «сверхсущественными светами» Его. Личные имена Божественных Ипостасей являются запредельными любым нашим представлениям о них, подобно тому, как и причины выше следствий. Следствия, воспринимая образы причин, сами, однако, не становятся причинами. Так что можно сказать, что следствия есть образы причин, но сами причины не есть образы. Так, например, наслаждение и печаль являются причиной того, что человек наслаждается и печалится, но сами они не наслаждаются и не печалятся. И о греющем и обжигающем огне никто ведь не говорит, что он греется и обжигается. «И если кто-то скажет, что саможизнь живет, или что самосвет освещается, тот скажет, по моему мнению, неправильно… ибо то, чем характеризуются следствия, заранее в избытке заключено в причинах как свойственных их существу».

По толкованию преподобного Максима Исповедника, приобщившись к нам неизменно, неслиянно и бесстрастно, Иисус Христос действовал в нашей природе не как человек, а как богочеловек: родился, но от Девы, среди грешников, но безгрешным, говорил, но как Бог, ходил по воде и не тонул.

Божественные энергии или выступления, в отличие от сущности, доступны, расчленимы, познаваемы и именуемы. «Ведь все божественное, явленное нам, познается только путем сопричастности… Так что, когда мы называем Бога, Жизнью, Сущностью, Светом или Словом сверхсущественную Сокровенность, мы имеем в виду нечто другое как исходящие из Нее в нашу среду силы…». Эти божественные выступления, или силы, исходя во множественный тварный мир, нераздельно разделяются, умножаясь не умножаются и многократно увеличиваясь не покидают единства.

Эти божественные выступления, или силы, исходя во множественный тварный мир, нераздельно разделяются, умножаясь не умножаются и многократно увеличиваясь не покидают единства. Поэтому причащающиеся причащаются всецелому Богу, а не какой-либо одной Его части. По словам Дионисия, причащающихся Богу можно уподобить оттиску печати. Подобно тому, как в оттиске присутствует вся печать целиком, сама от этого не становясь оттиском, Бог всецело присутствует в причаствуемых, Сам от этого не становясь ими.
В Боге необходимо различать «единство» и «соединенные разделения» . Под «единством» Дионисий понимает божественную сущность, а под «разделениями» божественные энергии, которые он называет «выступлениями» и «проявлениями».
Божественная сущность – неприступна, непознаваема и неименуема. Она превыше не только твари, но и энергий.

Божественные энергии – сообщимы, познаваемы и именуемы.

Различие в Боге сущности и энергии не вносит в Него разделения или сложности. Ведь в реальном опыте человек общается не с сущностью просто, но с Богом, и не с энергией просто, но с Богом, Который одновременно и познаваем и непознаваем, приобщаем и неприобщаем, именуем и неименуем.

Все множество божественных имен относится не к сущности, а к энергии.
Множество промыслительных божественных действий, а значит и их наименований обусловлено множественностью тварного мира.

Будучи различимы в тварном мире, они, вместе с тем, едины сами в себе.

Все божественные наименования относятся не к какому-либо одному Лицу Пресвятой Троицы, а ко всем вместе или, как говорит сам Дионисий Ареопагит, «ко всей божественности, во всей ее целостности, всеобщности и полноте».

Исключением являются «сверхсущественные имена» Отца, Сына и Святого Духа, относящиеся только к какой-либо одной Ипостаси и указывающие на различие Их ипостасных свойств. Кроме того, имя Иисус усвояется только второй Ипостаси Святой Троицы – Сыну Божию.

Характерно, что святитель Григорий вслед за Дионисием предпочитает называть божественную сущность «пресущественностью» или «сверхсущественностью». Объясняется это очень важное обстоятельство тем, что «сущность» есть тоже имя. Бог же не исчерпывается никаким именем и пребывает превыше всякого имени.
Подводя итог всему сказанному выше, суть богословствования Дионисия Ареопагита можно выразить следующими его словами: «Бог познается во всем и вне всего. И разумом Бог познается и неразумием».

(с) http://makekaresus.livejournal.com/87900.html